что хотя я прискорбно легкомысленна, но все же не лишена определенного понимания. Он опять слегка поцарапал мое лицо своей бородой, и мы расстались тепло.
Дэви был в большей степени уязвлен, чем удивлен, когда я сказала ему, что он должен отделаться от Джора. Объяснила, что, по моему мнению, этот врач рассчитан на то, чтобы вызывать у любого, кто вынужден часто с ним видеться, нервный срыв, и я отказываюсь отдавать в его руки одного из своих родных детей.
– Дэвид видеть его не может, – добавила я. – Уверена, от него будет мало толку.
– Он гораздо лучше, чем дзен-мастер, – заметил Дэви, которому, в отличие от меня, было позволено встретиться со столь легендарной фигурой.
– В это я легко могу поверить. Однако Дэвид так не думает. Надо позволять людям отправляться в ад своей собственной дорогой.
– Жаль, что Дэвид невзлюбил Джора. Я подумал, что его диагноз поразителен – он с одной попытки буквально попал в яблочко. Милдред говорит, что он просто гениален; верховный главнокомандующий консультируется с ним каждый день.
– Как он может терпеть его рассуждения?
– Ты должна помнить, что американцы стараются выражать себя на языке, который они как следует не выучили. Им нужны научные рассуждения; та разновидность стенографии, на какой говорим мы, была бы для них бесполезна.
Следующим вечером Дэви был достаточно благодушен, чтобы обедать дома. Мы ждали Альфреда и потягивали коктейли.
– Почему нет Норти? – поинтересовался Дэви, и именно в этот момент дверь открылась, и в щель просунулось хорошенькое личико.
– Послушайте, что случилось с Дэвидом? Он только что набросился на меня, как жеребец, у меня в кабинете.
– Прекрасно, – усмехнулся Дэви. – Вероятно, заработали инъекции доктора Лекера, регулирующие работу желез.
– Право, Дэви, я считаю это неуместным! – воскликнула я. – Что будет со всеми молодыми женщинами в канцелярии? Ведь мне, как ты знаешь, положено отвечать за их моральный облик.
– Это Париж. Им, уверен, не в новинку иметь дело с сатирами.
– В Буа – возможно, но не в посольстве. Это так необходимо – превращать бедного парня в сатира?
– Пожалуйста, Фанни, я должен попросить тебя больше не вмешиваться в мое лечение Дэвида.
– Хорошо. Ты обедаешь с нами, дорогая?
– Нет, наверное. Я охочусь за газетой «Франс-суар». Представляешь, биржа вновь обрела свою мощь, но, увы, мои акции отреагировали неблагоприятно на речь месье Бургиба. Теперь будет пауза на самодиагностику, помяни мое слово. Вот уж беспокойство!
– Где Бэз? – спросила я.
– Отгреб. Вернется на следующей неделе.
– Отгреб? – рассеянно повторил Дэви.
– Послушай, Дэви, хоть ты ей скажи, что так нельзя!
– Да все в порядке, я знаю, что нельзя, и изо всех сил стараюсь не говорить.
– Он организует поход атомщиков на следующей неделе?
– Никаких жвачных до конца месяца. Он усиленно занимался этим маршем – провел вчера несколько часов с ненаглядным Эми, договариваясь с ним об информационном фоне. Для меня есть какие-нибудь задания, Фанни? Скажи «нет», дорогая, и одолжи мне твой норковый жакет, а то мне надоел мой кролик.
– При условии, что ты исправишь свою речь. Куда ты собираешься?
– Мы с Филлис Макфи идем на представление «Возвращение останков» вместе с месье Круа. Он, бедный, не может повести нас в нормальный театр. Ну, Фанни, напряги ум, – тело Наполеона возвращается в Дом инвалидов. Так я иду и возьму жакет? Мне повезло, что ты такая добрая… Приятного вечера.
– О ней говорили у Милдред, – сказал Дэви. – Похоже, она вовсю флиртует с Валюбером.
Я не могла удержаться от того, чтобы заметить:
– Всегда можно рассчитывать, что услышишь там что-нибудь хорошее.
– Фанни, серьезнее. Неужели ты об этом не беспокоишься?
– Я беспокоюсь в отношении Валюбера больше, чем в отношении остальных. Но, в общем, не особенно. Норти – неплохой маленький ребенок.
– Есть определенные женщины, которые идут по жизни в облаке кажущейся невинности и под прикрытием ее ведут себя весьма нецеломудренно.
– Да, например, моя мать. Но если Норти такова, я не понимаю, что мы можем с этим поделать. Я уже отругала ее за то, что она полночи проговорила с Валюбером по телефону, и она ответила, что, если бы между ними было нечто предосудительное, она была бы с ним в постели, а не просто болтала. Весьма резонно, пожалуй.
– Да, действительно. Насколько она напоминает тебе Линду?
– По внешним признакам – очень напоминает. Но есть и отличия. Норти далеко не так сосредоточенна. Когда Линда была влюблена, ее никогда не заботили поклонники – они проявлялись только тогда, когда она охладевала к одному мужчине и еще не успевала влюбиться в другого.
– А разве Норти влюблена?
– Она тебе не говорила? Считается, что она безумно любит Филипа. Полагаю, это правда, но порой спрашиваю себя, так ли это? Норти не ведет себя как лунатик, что делала Линда. Ты помнишь эти пасьянсы, постоянные взгляды в окно, полное отрешение от реальной жизни? Норти живет в спешке, имея по меньшей мере штук двадцать воздыхателей. Когда же у нее появляются свободные полчаса, я уверена, что она идет и перекидывается словечком со святым Экспедитом насчет Филипа.
– Святой Экспедит, – промолвил Дэви, – как это уводит меня в прошлое! Он хороший святой, если когда-либо был таковой, – я должен пойти и вновь повидать его, но только по старой памяти, увы! В моем возрасте у человека нет этих отчаянно безнадежных желаний. Значит, Норти влюблена в Филипа – как это было бы превосходно! А что, она ему не нравится?
– К несчастью, Филип любит Грейс. Но я замечаю в последнее время, что Норти начинает ему нравиться больше, чем ему кажется, и в конечном счете все может устроиться.
– Поэтому важно немедленно пресечь эту историю с Валюбером. Вспомни, хотя Наташа Ростова была влюблена в князя Андрея, это не помешало ей свалять дурочку.
– Да. То же и с Крессидой [84]. Молодые женщины глупые.
– Тебе следует с ним поговорить.
– Что? С Валюбером? Дэви, какой ужас! Как ты можешь просить меня об этом?
– Тогда Альфред. Ему будет легче это сделать.
– Нет! Не говори Альфреду – у него и так хватает неприятностей. Дети – моя забота, я никогда не позволяю ему о них беспокоиться, если могу этого избежать. Кстати, он опаздывает! Чем Альфред может быть занят?
– Филип сказал, что он ушел на футбольный матч, но матч уже должен был закончиться.
Когда наконец Альфред появился, он выглядел измученным.
– Извините за опоздание – мне пришлось быстро принять ванну – я был весь пропитан тухлыми яйцами на матче Франции и Англии. Господи, как же я ненавижу спорт! Потом у
