— «Когда вошла любовь — с тобой…» — шепотом повторил Джей-Джей, сам не понимая, каким образом за то время, пока звучала песня в исполнении Виллы, они оказались перед дверью мотеля. От того, что творилось у него в душе, циничному знатоку биохимической природы любви стало не по себе: поющая Вилла казалась ему такой хрупкой и такой ранимой… Ему захотелось привлечь ее к себе, укрыть в объятиях от опасностей окружающего мира, а потом… Ну хорошо, а что потом? Что ему с ней делать?
— Здорово, — сказал Джей-Джей. — Ты отлично поешь. У тебя замечательный голос.
— Нет, это песня замечательная, — с улыбкой ответила Вилла. — Мои родители уже тридцать пять лет женаты, и они по-прежнему так любят друг друга, что стоило мне уехать учиться в колледж, как они обзавелись вторым ребенком. Подкинули мне, видите ли, Блейка в качестве младшего брата.
В темноте мимо них прошли мужчина и женщина. Через несколько секунд эта пара скрылась за дверью мотеля. Судя по тотчас же приоткрывшейся занавеске на окне комнаты администратора, это были Мэг Наттинг и какой-то ее ухажер. Джей-Джей понял, что их с Виллой не могли не заметить и что теперь никаких необдуманных действий допускать нельзя. Пора было прощаться. И в то же время больше всего на свете Джону хотелось, чтобы этот вечер продолжался бесконечно.
— Похоже, моя история про настоящую большую любовь тебя не слишком впечатлила.
В ответ Джей-Джей только улыбнулся.
— Приходи завтра в гости. Я предупрежу родителей, что мы заглянем на ужин. Посмотришь на людей, которые по-настоящему любят друг друга. Придешь?
— Да-да, конечно, — поспешил ответить Джей-Джей.
— Завтра вечером.
— Договорились.
— Вот и замечательно, — сказала Вилла. — Как добраться — сообразишь. Помнишь, я тебе с холма показывала белый домик в викторианском стиле, рядом с ветряной мельницей? Тут у нас все недалеко. Подходи часам к семи.
— Хорошо.
Вилла отошла на несколько шагов, оглянулась и на прощание сказала:
— Спокойной ночи. Надеюсь, завтра увидимся.
Джей-Джей еще долго стоял у крыльца мотеля, сначала провожая взглядом уходящую Виллу, затем слушая стук ее каблуков, а затем просто вглядываясь в окутавшую Супериор туманную мглу.
— Можно подумать, к нам в гости китайский император пожалует, — проворчал отец Виллы, сидя в кресле на крыльце своего дома. — Никогда не видел, чтобы ты так суетилась на кухне.
— Папа, перестань. В конце концов, что-что, а хороший ужин этот человек заслужил.
— Интересно, в честь каких его заслуг ты решила перед его приходом так расфуфыриться? — посмеиваясь, спросил отец.
— Папа, ну перестань.
— Уже и пошутить нельзя, — нарочито печально вздохнул отец, с трудом при этом сдерживаясь, чтобы не рассмеяться.
Вилла в очередной раз проверила, все ли в порядке на столе. Не зная, к чему придраться, она на всякий случай поправила цветы, стоявшие в вазе. Стол действительно был накрыт как на самые важные семейные торжества и юбилеи: полотняная узорчатая скатерть с салфетками в тон, лучший мамин сервиз и фамильное столовое серебро. Приготовить они с мамой решили свои фирменные блюда: ростбиф с подливкой, картофельное пюре, молочную кукурузу, домашние рулеты и на десерт — настоящий кремовый торт с шоколадным безе.
Вилла прошла в гостиную. По всему периметру комнаты выстроились книжные стеллажи. Даже в простенках между окнами висели полки с книгами. На полу лежали пачки газет, кофейный столик украшала груда разнокалиберных журналов. «Завести сюда незнакомого человека с закрытыми глазами, — подумала Вилла, — и он решит, что оказался в школьной или студенческой библиотеке». Что ж, пусть все остается как есть. Пусть Джей-Джей увидит, как живет их семья.
Вилла вернулась на кухню и приготовила отцу аперитив — бурбон «Дикая индейка», хорошо разбавленный ледяной водой. Положив на небольшую тарелку немного крекеров и сыра, она вынесла бокал и закуску на крыльцо.
— Веди себя хорошо, — строго сказала Вилла отцу.
— Обижаешь, — покровительственно ответил он и стал раскуривать трубку. — Из-за меня можешь не беспокоиться.
Впрочем, поводов для беспокойства у Виллы и без этого хватало. Сегодня ее волновало абсолютно все: как она выглядит, как следует себя вести с гостем, найдет ли Джей-Джей дорогу, сложится ли у них общий разговор, понравятся ли ему ее родители. Больше всего Вилле хотелось, чтобы Джон сумел понять и почувствовать ту особую царящую в их семье атмосферу, которую родители создавали день за днем на протяжении тридцати пяти лет.
Вилла вернулась в дом, прикрыв за собой входную дверь. На кухне она достала из буфета бутылку белого вина, которую несколько лет назад привезла из Канзас-Сити и поставила на верхнюю полку — дожидаться подходящего случая. Похоже, такой случай наконец наступил. Открыв бутылку и налив себе в бокал пару глотков, Вилла проверила, как там пирог в духовке, и задумалась, чем бы еще заняться. В этот момент послышался звук шагов и скрип досок: кто-то поднимался по деревянной лесенке на крыльцо. Затем до ее слуха донесся голос отца:
— Добрый вечер.
В следующую секунду — баритон Джей-Джея:
— Здравствуйте, сэр. И вам доброго вечера.
— Позвольте представиться. Меня зовут Эрли Вайетт. Большое вам спасибо за Блейка. За то, что спасли мальчугана. Считайте, мы перед вами в долгу.
— Он у вас парень отличный. Ничего, мы еще подберем для него какой-нибудь мировой рекорд — так, чтобы и побить можно было, и чтобы не слишком при этом рисковать.
Вилла быстро вымыла руки, насухо вытерла их кухонным полотенцем, провела ладонями по непослушным волосам и подошла к двери. Отец с матерью стояли на крыльце, держась за руки и радушно улыбаясь почетному гостю.
Сам Джей-Джей замер на верхней ступеньке лестницы с букетом полевых цветов (полевых, судя по всему, не только по названию, но и по происхождению: скорее всего, он набрал их где-то по дороге прямо в поле). Джей-Джей был тщательно причесан, а его туфли начищены до блеска. Он как-то смущенно выставил перед собой руку с букетом — ни дать ни взять подросток, явившийся в гости к однокласснице, с тем чтобы с согласия родителей пригласить ее на первое свидание.
Оставаться при этом спокойной и невозмутимой было абсолютно невозможно. Вилла растаяла.
В тот момент, когда прямо за обеденным столом в кармане Джей-Джея запищал служебный пейджер, перед регистратором рекордов встал серьезный вопрос. Вообще говоря, ему, конечно, следовало бы ответить на вызов. Как-никак побеседовать с ним желало начальство в лице редактора Писли. В то же время ему очень не хотелось показаться невежливым перед столь гостеприимными хозяевами.
— Это кто вас вызывает? — бесцеремонно поинтересовался Блейк. — Что-то важное случилось?
— Сынок, веди себя прилично, — одернула мальчика мать. — Кто звонит старшим, не твое дело.
— Если вам нужно позвонить, пожалуйста, телефон в гостиной, — предложил гостю Эрли.
— Нет-нет, это не срочно, — отмахнулся Джей-Джей. — Дела подождут. Слишком уж хорошо мне сейчас без начальства. О работе даже думать не хочется.
Ему здесь действительно было очень хорошо, если, конечно, не считать некоторого беспокойства, которое Джей-Джей испытывал, ощущая на себе напряженное внимание отца Виллы. Нет-нет, вел себя Эрли Вайетт предельно корректно. Одетый в свежую бело-розовую полосатую рубашку из легкой жатой ткани и простые рабочие джинсы «Докерс», он внешне представлял собой образец радушия и гостеприимства. Однако Джей-Джей чувствовал, что этот человек, порой прячущий взгляд за очками в изящной тонкой оправе и за клубами табачного дыма, пристально изучает его. Не отставал от отца и Блейк, ходивший за гостем по пятам.
Ужин начался с обсуждения передовицы Виллы в очередном номере «Экспресса»: статья была посвящена экономической ситуации в городе. По всему выходило, что суета вокруг поедания самолета пошла округу и самому городу на пользу. График налоговых поступлений упорно лез вверх, и к концу месяца городская казна, судя по всему, должна была пополниться на рекордную за много лет сумму. Эрли воспользовался случаем и, не пряча хитрые искорки в глазах, предложил по этому поводу выпить за почетного гостя, приносящего удачу.
Затем начался настоящий допрос. Как и положено, первый вопрос оказался легким — скорее, отвлекающим: «Вы впервые у нас, в Небраске?» Впрочем, очень быстро Вайетт-старший перевел игру на удобную для него половину поля — туда, где гость должен был чувствовать себя неуютно. Буквально через несколько минут после начала беседы он озадачил Джей-Джея следующей дилеммой: «На чем ездить предпочитаете — на „фордах“ или на „шевроле“?» «Вот ведь головоломка», — подумал Джон и в поисках ответа бросил умоляющий взгляд в сторону Виллы. Та именно в этот момент почему-то склонилась над столом с большой ложкой в руке, раскладывая добавку по тарелкам. Джей-Джей прекрасно понимал, что ответ на этот вроде бы невинный вопрос имеет для Эрли Вайетта немалое значение: от того, какой выбор сделает гость, его репутация зависит едва ли не в большей степени, чем от его политической позиции. Да, «форд» и «шевроле» — это тебе не республиканцы и демократы. Ошибешься — и останешься навсегда чужим. Никакие разговоры о политике уже не спасут. К счастью, в нужную секунду в памяти Джей-Джея всплыл образ Виллы, сидящей в кабине старого отцовского пикапа. Назвав в качестве наиболее приемлемой для себя марки «форд», Джон, судя по выражению лица Эрли, попал в точку. Что ж, первый натиск он отразил успешно, но впереди, судя по всему, еще немало испытаний.
