Грэммера близок к финальной версии, но все же есть и кое-какие отличия. Так, в нем присутствуют фразы «эх, Эдя, не повезло же тебе» и «да хранит Господь наших бравых полицейских». А вот насмешливая ремарка о «новом автомобиле миссис Граммар» и кровавом деянии Грэммера в окончательную редакцию не вошли: «нужно было сперва кое-что подправить, Эдя!»
Совершенно ясно, что эта история вместе с гибелью Салли Хорнер послужила для Набокова источником вдохновения. Дело Грэммера стало сенсацией: практически идеальное убийство приковало к себе внимание публики. Преступление сошло бы Грэммеру с рук, если бы полиция Балтимора не заметила кое-какие нестыковки – например, камешек под педалью газа.
События разворачивались практически так, как Набоков описал в «Лолите». Вечером 19 августа 1952 года Эд Грэммер собирался уехать в Нью-Йорк, проведя выходные с женой и двумя дочерями. Дороти с девочками перебралась в Парквилл, пригород Балтимора, чтобы ухаживать за овдовевшей матерью, Эд же остался дома, в Бронксе. Вечером в воскресенье Дороти на их большом синем «крайслере» обычно отвозила Эда на вокзал Пенн-Стейшен в Балтиморе; там Эд давал ей деньги на неделю и отбывал в Нью-Йорк на поезде в 23:28. На протяжении нескольких дней после «аварии» Грэммер настаивал, что Дороти, как обычно, отвезла его к поезду и в последний раз он видел ее живой именно на вокзале.
Но факты свидетельствовали против него. Очевидцами того, как «крайслер» на высокой скорости съехал вниз по Тейлор-авеню и врезался в телефонный столб, оказались патрульные полицейские. Для жертвы автомобильной аварии на Дороти было слишком мало синяков там, где они должны были быть, а голову ей явно размозжили. На водительском сиденье обнаружили пятна крови, но слишком мало: если бы Дороти погибла от удара при столкновении, крови было бы гораздо больше. И что самое любопытное, куда-то пропали ее сумочка и очки. Когда же под педалью газа обнаружили камешек, предполагаемая авария превратилась в предумышленное убийство, что и подтвердило признание Грэммера окружной полиции Балтимора.
Внимание общественности к этому делу усилилось, когда репортеры разнюхали, что у Грэммера, оказывается, была любовница: чем не мотив для убийства Дороти. Журналисты отыскали любовницу Грэммера, но она оказалась референтом отдела внешних связей ООН; звали ее Матильда Мизиброцки. Она клялась, что понятия не имела, что ее ухажер женат, и ее имя не появилось в газетах. Даже во время судебного разбирательства она фигурировала под псевдонимом Мэри Мэттьюз чтобы избежать преследования в дальнейшем и чтобы нарушение ее прав на неприкосновенность частной жизни не повлияло на показания. Но из этого ничего не вышло. Защитники Грэммера разозлились на судей за то, что те пытались выгородить Мизиброцки и не дали подвергнуть ее перекрестному допросу.
Неизвестно, следил ли Набоков за этим делом после ареста Грэммера. Во время судебного разбирательства всплыли сенсационные подробности; состоявшаяся в 1954 году казнь Грэммера тоже не обошлась без скандала, поскольку с первого раза повесить его не сумели. Но сюжет в целом – муж выдает убийство жены за автокатастрофу – послужил Набокову источником вдохновения. Дело Грэммера перекликается со скоропостижной кончиной Шарлотты Гейз, которую сбил автомобиль, когда она выбежала из дома, узнав об истинных намерениях Гумберта относительно ее дочери.
От последнего предложения абзаца, посвященного Грэммеру, пробирает мороз. Грэммеру не удалось скрыть свое преступление. Гумберт Гумберт, который без малого два года насиловал Долорес Гейз, сумел это сделать. Неудивительно, что он заключает: «Я удачнее устроился».
Я упомянула о деле Грэммера, поскольку это еще один наглядный пример того, что Набоков использовал сведения о реальных преступлениях, чтобы закончить роман. Как и в случае с похищением Салли Хорнер, сохранившаяся карточка с заметками доказывает: Набоков придавал большое значение делу и хотел, чтобы читатели об этом когда-нибудь узнали.
Этот пример свидетельствует еще и о живом интересе Набокова к историям преступлений. Разумеется, в интервью он это отрицал; более того, критически отзывался о детективных романах [234], несмотря на то что в детстве зачитывался рассказами Эдгара Аллана По и романами Артура Конан Дойла о Шерлоке Холмсе. Достоевского же и вовсе считал халтурщиком [235], хотя в Корнелле проходил со студентами «Преступление и наказание». Он презирал любые попытки вписать «Лолиту» в рамки какого-либо жанра, при том что существенную роль во многих произведениях Набокова играют мотивы преступления и интриги: сюжет «Приглашения на казнь» строится вокруг героя, которого должны казнить, персонаж «Отчаяния» собирается убить своего двойника, ну а «Лолита», конечно же, немыслима без похищения и изнасилования, а кульминацией романа и вовсе становится убийство.
Вот почему я обратила внимание на то, что через месяц после публикации «Лолиты» в Америке Набоков заинтересовался третьим преступлением. Примерно 12 сентября 1958 года Вера рассказала близкому другу Набоковых, Морису Бишопу [236], который позвонил поздравить с успехом романа, что Владимир прочел в газете об убийстве доктора Мелвина Наймера [237] и его жены, Луизы Джин, зарезанных у себя дома, в Статен-Айленде, и очень заинтересовался этой историей. Набокова привлекло то, что изначально полиция заподозрила восьмилетнего сына пары, Мелвина-младшего. Несмотря на то что на кровати мальчика обнаружили полосы ткани, доказывавшие, что убийцы, скорее всего, связали его, прежде чем пойти убивать родителей, «неестественно спокойное поведение» Мелвина насторожило полицейских, как и признание, которое у него выманили во время психиатрического освидетельствования, а заодно и тот факт, что на дверных замках Наймеров отсутствовали признаки взлома.
Правда, дело против мальчика развалилось, не успев начаться. Во-первых, не нашлось вещественных доказательств того, что родителей убил Мелвин. Во-вторых, полицейские выяснили, что доктор Наймер держал в больнице, где работал, запасную связку ключей, которая исчезла: это объясняло «отсутствие признаков взлома». Убийство Наймеров так и осталось нераскрытым, хотя некоторые детективы даже в 2007 году заявляли [238], что главным подозреваемым считают Мелвина Наймера.
Незадолго до того, как Владимир дописал «Лолиту», Набоковы совершили еще одно путешествие на запад. После стольких лет работы (пяти или шести, в зависимости от того, как считать) роман был почти готов, хотя до публикации еще было далеко. Это путешествие оказалось самым длинным из всех: прежде Владимир и Вера не покидали Восточное побережье так надолго.
Они уехали из Итаки в начале апреля 1953 года на том же верном стареньком «олдсмобиле», направились в Бирмингем, штат Алабама, и остановились там отдохнуть по пути к горам Чирикауа в Аризоне, где якобы в изобилии водились бабочки. В мае Набоковы прибыли в Аризону, и оказалось, что для охоты на бабочек еще слишком холодно, да и ветер слишком сильный. К концу месяца Владимир и Вера поехали дальше на запад
