Элина вскрикнула и закрыла лицо рукой.
Эрленд отпустил ее и остановился дрожа.
- Я жила как в аду с Сигюрдом, - закричала она. - Ты, ты обещал... Но ты поступил со мною еще хуже, Эрленд!
Тогда Кристин выступила вперед и схватила рог.
- Одна из нас двоих должна выпить - ты не можешь владеть нами обеими!..
Эрленд отнял у Кристин рог и отшвырнул ее в сторону, так что она свалилась на пол у кровати фру Осхильд. Он силой пытался заставить Элину пить - стал коленом на скамье рядом с нею и, охватив ее голову рукой, старался влить напиток ей в рот.
Она протянула руку над его рукой, схватила со стола кинжал и ударила Эрленда. Удар разодрал на нем одежду и слегка оцарапал кожу. Тогда Элина повернула острие к себе и сейчас же бессильно опустилась, боком на колено Эрленда.
Кристин встала и подошла к ним. Эрленд держал Элину, голова у нее свешивалась назад через его руку. Она почти сейчас же начала хрипеть захлебываться кровью, которая текла у нее изо рта. Она выплюнула много крови и сказала:
- Для тебя я приготовила... этот напиток... за все твои обманы... когда ты изменял мне...
- Приведи сюда тетку Осхильд, - тихо сказал Эрленд. Кристин стояла неподвижно.
- Она умирает, - сказал Эрленд тем же голосом.
- Тогда ей лучше, чем нам, - проговорила Кристин. Эрленд взглянул на нее, - отчаяние в его глазах смягчило ее. Она вышла из горницы.
- Что случилось? - спросила фру Осхильд, когда Кристин вызвала ее из поварни.
~ Мы убили Элину, дочь Орма, - сказала Кристин. - Она умирает...
Фру Осхильд бросилась бежать. Но Элина скончалась, когда она переступала порог.
Фру Осхильд положила мертвую на скамейку, смыла кровь у нее с лица и прикрыла его головным полотняным платком. Эрленд стоял позади тела, прислонясь к стене.
- Знаешь, - сказала фру Осхильд, - хуже этого ничего не могло произойти!
Она подбросила в очаг хвороста и дров; потом сунула туда рог в самую середину и раздула огонь.
- Можешь ты поручиться за своих слуг? - спросила она.
- Думаю, что да - за Ульва и Хафтура... Иона и того, что приехал с Элиной, я мало знаю.
- Ты, конечно, понимаешь, - сказала фру Осхильд, - что если только обнаружится, что вы с Кристин встретились здесь и оставались наедине с Элиной, когда та умерла, то уж лучше бы ты дал Кристин выпить напиток Элины! А если еще заговорят о яде, то люди припомнят и то, в чем меня обвиняли раньше... Есть у нее какие-нибудь родичи или друзья?
- Нет, - глухо сказал Эрленд. - У нее никого не было, кроме меня!
- И все-таки, - продолжала фру Осхильд; - будет трудно скрыть все это и увезти незаметно тело без того, чтобы на тебя не пало самое ужасное подозрение!
- Она должна быть похоронена в освященной земле, - сказал Эрленд, хотя бы это стоило мне Хюсабю. - Что ты скажешь на это, Кристин?
Кристин кивнула головой.
Фру Осхильд сидела молча. Чем больше она думала, тем невозможнее казалось ей найти какой-нибудь выход. В поварне сидело четверо слуг - если бы даже Эрленду и удалось заплатить им за молчание, если бы все они или хоть кто-нибудь из них, хотя бы слуга Элины, и согласился за деньги уехать из Норвегии, все-таки они никогда не были бы спокойны. А в Йорюндгорде знали, что Кристин была здесь; если Лавранс услышит об этом, то и представить себе нельзя, что он сделает! И потом: как увезти отсюда мертвую? Сейчас нечего было и думать о дороге на запад через горы; оставалась дорога к Рэумсдалу, или через горы в Трондхейм, или же на юг по долине. А если правда выйдет наружу, то все равно никто не поверит, даже если к их словам и отнесутся внешне с доверием.
- Я должна посоветоваться об этом с Бьёрном! - сказала она, поднявшись, и вышла из горницы.
Бьёрн, сын Поннара, выслушал рассказ жены, ни разу не изменившись в лице и не сводя глаз с Эрленда.
- Бьёрн, - в отчаянии сказала Осхильд, - кто-нибудь должен поклясться в том, что видел, как она сама наложила на себя руки!
Глаза Бьёрна стали медленно темнеть, и в них загорелся отблеск какой-то жизни; он взглянул на жену, и губы его скривились в улыбку:
- Ты хочешь сказать, что я должен быть этим человеком?
Фру Осхильд стиснула руки и протянула их к нему:
- Бьёрн, ты сам понимаешь, как это важно для них!
- А ты считаешь, что мое дело все равно уж пропащее? - медленно спросил он. - Или же ты считаешь, что во мне еще сохранилось так много от мужчины, каким я был когда-то, что я посмею принести ложную клятву, чтобы спасти этого юношу от гибели? Я, которого самого медленно топили все эти годы с той поры! Топили, говорю я! - повторил он.
- Ты говоришь это потому, что я состарилась, - прошептала Осхильд.
По горнице резко пронеслось рыдание Кристин. Она забилась было в угол около кровати фру Осхильд и сидела там неподвижная и безмолвная. Но теперь вдруг начала громко плакать. Как будто голос фру Осхильд обнажил ей сердце. Голос этот был полон воспоминаний о сладости любви; казалось, он впервые заставил Кристин полностью осознать, какая любовь была у нее и у Эрленда. Воспоминание о горячем и пылком счастье нахлынуло на нее и смыло все остальное - смыло жестокую ненависть и отчаяние минувшей ночи. Она знала только о своей любви и о воле выдержать все до конца.
Все трое взглянули на нее. Потом господин Бьёрн подошел к ней, взял ее за подбородок и посмотрел ей в глаза:
- Так ты, Кристин, говоришь, что она сделала это сама?
- Все, что вы слышали, правда, до последнего слова, - твердо сказала Кристин. - Мы угрожали ей, пока она это не сделала.
- Она готовила для Кристин более ужасную участь, - сказала Осхильд.
Господин Бьёрн отпустил девушку. Он подошел к телу, поднял его на руки, снес в ту кровать, где Элина спала прошлую ночь и положив лицом к стене, хорошенько покрыл одеялами.
- Иона и того слугу, которого ты мало знаешь, отошли домой в Хюсабю с известием, что Элина едет вместе с тобою на юг. Пусть они едут в обеденное время. Скажи, что женщины спят здесь, пусть они поедят в поварне. А потом переговори с Ульвом и Хафтуром. Грозила она и раньше покончить с собой? Так что ты мог бы представить свидетелей, если об этом будут спрашивать?
- Всякий, кто бывал у меня в усадьбе последние годы, что мы провели там вместе с нею, - устало сказал Эрленд, - может засвидетельствовать, что она грозила лишить себя жизни, а иногда и меня, когда я говорил, что хочу расстаться с нею.
Бьёрн грубо засмеялся:
- Я так и думал. Вечером мы оденем ее в дорожное платье и посадим в сани. Ты сядешь рядом с нею...
Эрленд пошатнулся:
- Я не могу!..
- Бог знает, много ли в тебе останется от мужчины, когда ты еще лет двадцать поживешь своим умом! - сказал Бьёрн. - Ну, а вожжи держать сможешь? Тогда я сяду с ней. Мы будем ехать ночами и по пустынным дорогам, пока не спустимся к Фруну. По такому морозу никто не разберет, как давно она умерла. Мы заедем в странноприимный дом к монахам в Руалстаде. Там мы с тобой засвидетельствуем, что вы поссорились, сидя позади меня в санях. Достоверно известно, что ты не хотел жить с нею после того, как с тебя сняли отлучение, и ты сватался к девушке, равной тебе по происхождению. Ульв и Хафтур должны всю дорогу держаться в стороне, чтобы им в случае надобности можно было поклясться, что Элина была жива, когда они видели ее в последний раз. Ведь на это ты сумеешь их уговорить? У монахов пусть ее положат в гроб, а потом ты сторгуешься со священником о ее погребении и о покаянной епитимье для тебя самого... Да, это не очень красиво! Но ты так все запутал, что лучшего ничего не придумаешь. Не стой же, как беременная баба, .которая того и гляди повалится без чувств! Помоги тебе Бог, парень, ты, верно, никогда еще не испытывал, каково ощущать острие меча под кадыком!
С гор дул ледяной пронзительный ветер - над снежными сугробами взвивался блестящий, как серебро, тонкий дымок в голубом от лунного света воздухе, когда мужчины собрались уезжать.
Две лошади были запряжены гуськом. Эрленд сел в сани вперед. Кристин подошла к нему.
- На этот раз, Эрленд, ты должен постараться послать мне известие, как сошла поездка и что случилось с тобой.
Он сжал ей руку - Кристин показалось, что кровь брызнет из-под ногтей.
- Так ты все еще решаешься держаться меня, Кристин?
- Да, все еще, - сказала она и потом прибавила: - В этом поступке мы с тобой оба виноваты, я подстрекала тебя, потому что хотела ее смерти.
Фру Осхильд и Кристин долго стояли, глядя им вслед. Сани ныряли вверх и вниз по сугробам. Они скрылись было за ухабом - потом снова показались ниже, на покрытом снегом склоне. Но вот мужчины въехали в тень от высокой скалы и скрылись из виду.
Обе женщины сидели перед очагом, спиной к пустой кровати, из которой фру Осхильд вынесла все одеяла и солому. Они обе чувствовали, что позади них, зияя пустотой, стоит эта кровать.
- Хочешь, переночуем сегодня в поварне? - спросила, между прочим, фру Осхильд.
- Все равно, где бы ни лечь! - сказала Кристин.
