И вот он узнал правду: сердце его возлюбленной отдано другому.
Немного подумав, Уолли решил, что Вилла, наверное, не будет против, если он прикоснется к ее волосам. Он стал аккуратно гладить ладонью ее локоны. Уолли почувствовал, что по его щекам текут слезы. Он поспешил вытереть их, чтобы упавшая горячая и соленая капля ненароком не разбудила Виллу. Ему было невыносимо грустно. Вот она — у него дома, на его диване, спит у него на плече — мечта, можно сказать, сбылась. И все же эта женщина никогда не будет принадлежать ему.
Он не плакал уже много лет — с того самого дня, когда на его день рождения, в городской парк, не пришел никто из одноклассников. В тот день Уолли исполнилось десять лет. Тогда именно появление Виллы прервало его плач, остановило слезы. Теперь круг замкнулся. Каким-то непостижимым образом именно из-за нее он заплакал вновь.
Впереди, прямо по курсу, над водами Эгейского моря возвышался остров Фолегандрос. Со времен легендарной Трои эта изъеденная ветрами и волнами скала была местом, куда изгоняли и ссылали отверженных. В лицо летели соленые брызги, над головой кружились чайки. Мрачный, не замечающий ничего вокруг, Джей-Джей стоял у борта старенького деревянного парома.
Кроме него, на палубе собралась целая толпа туристов в ярких летних нарядах. Эти люди не мешали Джей-Джею ощущать свое одиночество. Неприступный, как скала, он ни с кем не разговаривал. У него был такой вид, словно он в одиночестве подплывал к острову Тристан-да-Кунья в южной Атлантике, самому удаленному от другой суши обитаемому острову на земле.
Под руководством капитана, выкрикивавшего команды на непонятном языке, и благодаря усилиям команды паром довольно ловко причалил к старенькому короткому пирсу. Пассажиры стали спускаться на берег. От маленького уютного порта Каравостасиса до гостиницы было как минимум три мили. Машин на острове практически не было, да они бы и не проехали по узким крутым тропинкам, которые звались здесь дорогами. Джей-Джей, обливаясь потом, пошел вверх по склону. Вокруг него со смехом и веселыми криками бегали дети. Какой-то американский мальчик показал в его сторону пальцем и крикнул:
— Мама, что у дяди с носом?
— Рики, как тебе не стыдно! — воскликнула женщина. — Прошу прощения, он у меня такой невоспитанный, — сказала она, обращаясь к Джей-Джею.
— Ничего, все в порядке, — ответил он.
Синяки под его глазами играли всеми цветами средиземноморского заката. Нечего было удивляться тому, что дети разглядывают его и смеются — кто в открытую, кто у него за спиной. Кроме того, Джей-Джей прекрасно понимал, что в этом курортном местечке он выглядит излишне претенциозно в своем блейзере с золотой эмблемой. Он медленно шел вперед, мимо очаровательных белоснежных домиков с геранями на окнах и бугенвиллеями, увивающими деревянные балконы. Следуя прихотливым изгибам не то улицы, не то выдолбленной в скале тропы, Джей-Джей наконец добрался до самой старой части городка Хоры, где на главной площади находился отель «Кастро».
Этот венецианский замок, сооруженный на вершине скалы, когда-то защищал остров и прибрежные воды от пиратов, а теперь был переделан под гостиницу — лучшую на острове. Прямо в дверях Джей-Джея, как почетного гостя, встретила хозяйка гостиницы — Деспо Данасси. Постояльца уже ждал легкий обед — фирменное блюдо хозяйки, матсата — свежие спагетти с кроликом.
— Ро ро, zestee poo kanee, — сказала хозяйка гостю.
— Ну да, — догадался Джей-Джей, — я тоже согласен, что сегодня жарко.
Тем временем хозяйка провела его в лучший номер отеля. Кондиционеров здесь не было. Не оказалось в номере и телевизора. Впрочем, его отлично заменял вид из окна, находившегося на высоте девятисот восьмидесяти четырех футов над уровнем моря.
Джей-Джей смотрел из окна на раскинувшееся перед ним море и жевал спагетти с кроликом, не замечая вкуса. Поездка выдалась на редкость долгая и утомительная. Добравшись из Супериора до Омахи, он сразу же вылетел в Нью-Йорк, а затем через океан в Афины. Маленький самолетик доставил его из столицы Греции в Пирей, откуда ему предстояло добраться до этого острова на пароме. «Что ж, — подумал Джей-Джей, — неделя в рыбацкой деревушке, пожалуй, пойдет мне на пользу. Никаких новостей из внешнего мира, никаких неприятностей, никаких переживаний. Прекрасная возможность разобраться в своих чувствах и выкинуть Виллу из головы». Джей-Джей неплохо умел управлять своими эмоциями, мог заставить себя что-то запомнить или забыть, особенно если было чем заняться и на что отвлечься. Ничего лучше работы — а именно очередной попытки мирового рекорда — для этого придумать было нельзя.
Джей-Джей распаковал чемодан, тщательно вымыл лицо и переоделся. Затем он спустился в холл отеля. Деспо объяснила ему дорогу к таверне, и он пошел в указанном направлении вдоль по улочке, спускающейся со скалы к берегу моря. За ним следовала стайка местных мальчишек: они хихикали и перешептывались, держа наготове свои мячи и йо-йо.
Джей-Джей ускорил шаг, но мальчишки не отставали. Наконец, набравшись смелости, они окружили его и стали тыкать пальцами в его форменный блейзер.
— Смотри, — сказал один из них на ломаном английском. — Мировой рекорд. Йо-йо!
Что ж, дети остаются детьми в любой стране мира. Джей-Джей, превозмогая боль, улыбнулся, помахал рукой, но почему-то решил пока не расстраивать их горькой правдой. На самом деле у этих ребят не было ни малейшего шанса. Эдди Макдональд из Торонто надолго закрыл вопрос о рекордах с йо-йо, прокрутив игрушку двадцать одну тысячу шестьсот шестьдесят три раза за три часа.
Сопровождаемый многочисленной свитой, Джон Смит дошел до таверны «Николаос», где, как предполагалось, должен был быть установлен новый мировой рекорд. Это был простой деревенский ресторан, сводчатую дверь которого украшала вьющаяся виноградная лоза. Похоже, все двести жителей Хоры собрались здесь по такому случаю. Молодежь и старики — все с почтением взирали на гостя. Еще бы, ведь этот человек приехал к ним из самого Нью-Йорка! И он — не какой-нибудь турист, а самый настоящий регистратор рекордов.
Джей-Джей порадовался, обнаружив приготовленное для него в зале ресторана старое черное кресло с высокой прямой спинкой. Рядом с креслом примостился маленький столик, остальная же мебель была вынесена из зала. Большую часть помещения занимали зрители, сидевшие и стоявшие по его периметру, вдоль стен. Джей-Джей открыл на заранее заложенной странице свод правил и сел в кресло, с благодарностью приняв от хозяина заведения бутылку воды и тарелку с финиками.
На абсолютно пустой площадке в центре ресторанного зала разминался претендент на мировой рекорд: Митрос Пападаполус то делал наклоны, то приседал, то принимался прыгать. У него были темные пронзительные глаза и роскошные усы. Одет он был в обтягивающую майку «Адидас» и короткие шорты. Этот скромный по количеству потраченной на него ткани наряд практически не скрывал его мускулистое, тренированное тело. Голову претендента украшала яркая бандана, на руках были застегнуты браслеты-напульсники. При взгляде на него сразу становилось ясно, что этот человек собирается бороться до последнего.
— Вы готовы? — спросил Джей-Джей.
— Да, — ответил Митрос. — Я готов.
Регистратор кивнул молодой пышнотелой переводчице и обратился к собравшимся зрителям:
— Мировой рекорд в этой категории составляет восемнадцать часов пять минут и пятьдесят секунд. На данный момент он принадлежит Радхи Шьяму Праджапати из Индии.
Затем он обернулся к Митросу и поднял на вытянутой руке хронометр.
— Kalee epeeteekheea, — произнес Джей-Джей два слова, которые знал по-гречески. — Желаю удачи. Итак, на старт, внимание…
Митрос сделал глубокий вдох, а затем, подобравшись, встал по стойке смирно — ноги вместе, руки прижаты к бокам, голова поднята, взгляд прямо перед собой.
— …марш!
Джей-Джей решительно нажал на кнопку хронометра. Митрос Пападаполус застыл как вкопанный. Он стоял абсолютно неподвижно.
На сей раз Малёк был готов встретить нашествие во всеоружии. За последнее время он, может быть, и похудел на несколько драгоценных фунтов, но сбрасывать его со счетов было нельзя. Набравшись опыта, он теперь представлял собой серьезное препятствие для всех чужаков. Начальник полиции Супериора прекрасно понимал, что лишь только новость об Уолли пройдет по каналам информационных агентств, десант журналистов снова высадится в его городе при поддержке колонн передвижных телевизионных студий. «Вот ведь шакалы, — подумал в сердцах Малёк. — Как только рекорд отменили, их из города как ветром сдуло. Но теперь они, почуяв кровь, смерть и добычу, готовы вернуться, как стая грифов».
Не в силах противостоять нашествию по всему периметру города, Малёк решил организовать оборону во временной цитадели — в местной больнице. Он забаррикадировал центральный вход и перекрыл въезд на больничную парковку. Его люди остались оборонять двери западного крыла и отдельный подъезд отделения реанимации. Своими собственными руками начальник полиции выставил из здания больницы проникшего туда шпиона — репортера из Сент-Луиса, переодетого и загримированного под пациента из дома престарелых, расположенного в том же здании.
