Об акции «Красногузок» и об их аресте мы узнали только позднее, около полуночи. После предпринятых мною ночных розысков в разных направлениях это скандальное происшествие представляется в следующем виде.
На рассвете «Красногузки» установили в городе, на всех местах, где образуются транспортные пробки (локализовано 10—12 таких перекрестков!) самодельные стенды, умело сработанные из фанеры и легкого металла, на которые они наклеили (примерно на уровне глаз водителя) сравнительно небольшие плакаты. Содержание плакатов:
1-я строка: ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ (красными буквами)
2-я строка: против преступных объединений в кёльнской верхушке.
Строки 3—6 — явная фотокопия из Кёльнской телефонной книги:
Федеральный союз Немецких промышленников.
Федеральный союз Немецких банков.
Федеральное объединение Немецких рабочих союзов.
Федеральный союз оптовых торговцев предметами личной гигиены.
Последняя строка (опять красными буквами): Просьба в эти учреждения взрывчатку не подкладывать.
Большинство водителей, проезжавших там в ранний час, явно не поняли, в чем дело, и приняли эти плакаты за обычные объявления о розыске. Только позднее, когда образовались большие заторы и людям пришлось подолгу ждать, один депутат от ХСС, которому что-то показалось подозрительным, вышел из машины, прочитал текст, сигнализировал службе безопасности, и та необычайно оперативно вмешалась и убрала стенды. На беду, корреспондент одной иностранной газеты на другом оживленном перекрестке тоже внимательно прочитал плакат. К счастью, это был корреспондент не из Восточного блока, а испанец, лояльный роялист, который в свою очередь известил полицию. Казалось, все обошлось сравнительно благополучно, но вечером, около 19 часов, этот плакат был экстренной заказной почтой доставлен во все местные и иностранные корпункты. И уже в 20.30, когда я находился в театре, Красногузки были арестованы, а часом позже — и печатник, некий Цвейкамнер, личность которого еще выясняется.
Только часам к 22—23 это происшествие стало темой разговоров в пивных, барах, на вечеринках и спешно созванных совещаниях. У нас есть все основания отметить эту отчаянную акцию Красногузок как радостное событие: за одну эту ночь, переходя с вечеринки на вечеринку, без приглашения являясь то туда, то сюда, в холлах отелей, в квартирах, ресторанах я узнал больше, чем за предшествующие два месяца. Общий итог: устрашающий! Циничные комментарии, веселье, выражаемое в неприятно откровенной форме, и лишь совсем редко — искреннее и глубокое возмущение. Даже один внештатный сотрудник еженедельника «Вельт ам зоннтаг» и один обозреватель, близкий к «Рейнише меркур», сочли эту историю «все же весьма забавной». В «двухпалубнике» вы найдете полный список лиц, чьи фамилии мне удалось узнать, с точным описанием их реакции. Из-за множества поездок на такси, выпитого спиртного, коробки шоколадных конфет, на которую мне пришлось потратиться, эта ночь, конечно, обошлась в копеечку, но дело того стоило. Я зафиксировал реакцию почти всей здешней прессы. После всего, что я узнал, я задаюсь вопросом, достаточно ли будет процитировать только словесные отклики людей, не следует ли приложить к ним еще и физиономическое доказательство (фильм или фото). Образ мыслей, подмеченный кое у кого, можно подтвердить только с помощью фото, поскольку многие реагируют молча и выдает их лишь выражение лица. Прошу принять к сведению это легко осуществимое предложение и обсудить его в соответствующей инстанции.
Единодушное возмущение царило только в церковных кругах. (Характерно, что среди кк, но не св.) (Должен сделать исключение для некоторых лиц в «Монастырчике»: они довольно-таки однозначно проявляют себя как чл/кп. Все, все — фамилии, данные, детали, цитаты и т. д. — вы найдете в «двухпалубнике».)
Домой я пришел только к семи утра, принял ванну, переоделся и сразу отправился в город, чтобы понаблюдать реакцию населения. Неприятный сюрприз: здесь тоже почти все только ехидно улыбаются, возмущения не чувствуется, всюду подчеркивают: так ведь кровопролития не было. Эту оговорку надо хорошенько обдумать. Правда, ни местная, ни надрегиональная пресса даже не упомянули о происшедшем, но одна бульварная газета не могла удержаться, чтобы целиком не перепечатать плакат: уже поползло словечко «студенческий розыгрыш», пущенное именно той газетой. Наверно, Совету по печати придется этим заняться.
Я побывал на рынках, в супермаркетах, втирался в похоронные процессии, посетил профсоюзное собрание кельнеров, несколько раз прокатился на пароме, раз, наверное, десять ездил на такси, смешивался с толпой приезжающих и отъезжающих на разных вокзалах, там и сям пил у стойки пиво, в закусочных — кофе, досиживал до обеденного перерыва на некоторых крупных предприятиях. Общий итог — отрицательный. Только те круги населения, что морально укреплены церковью, были действительно возмущены (но, чтобы не возникло недоразумения, не студенты теологии, я обеспечил себе доступ на лекции, семинары и в студенческие столовые). Либеральная, леволиберальная и левая (там, где она есть) часть населения явно веселилась или, по меньшей мере, выражала удовлетворение. Если обобщить высказывания, то они колеблются от «Хорошо, что им тоже разок досталось» до «Хорошенько их, этих господ!». Особенно меня беспокоит то, что в умонастроении профессиональных таксистов произошли явные перемены: я заметил у них куда больше веселья, чем возмущения, никто даже не заикнулся о смертной казни. Только одна таксистка сказала: «Это уж слишком». Но это не политически сознательное возмущение, а скорее в смысле: «Так не делают».
Я счел уместным тестировать также два массажных салона — дорогой и дешевый. Итог отрицательный. Конечно, Краснокрыл: расходы, расходы, расходы, но я думаю, что дело того стоило.
Краснозобик.
9. СЕКРЕТНЫЙ ОТЧЕТ О КООРДИНАЦИОННОМ СОВЕЩАНИИ ТРЕХ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ СПЕЦСЛУЖБ ПЕРЕД ИНСТРУКТАЖЕМ АГЕНТУРЫ
Не приходится отрицать, что в ходе акций двух информаторов и одной информационной группы имели место кое-какие осечки. Следует, однако, отметить, что ущерб от них незначителен, дополнительных затрат не потребовалось и что осечки неизбежны, так как имеется в виду не информация о выявленных поступках, а мировоззренческая разведка, последняя же не может быть обеспечена «висением на хвосте». Возможный арест, строгий допрос предусмотрены характером работы и, таким образом, опасности не представляют, кроме того, надо подчеркнуть, что осечки даже в известной степени желательны:
1. Чтобы убедиться в абсолютной надежности информаторов.
2. Чтобы испытать их твердость, то есть обнаружить точку, где они готовы себя раскрыть.
3. Осечки необходимы для того, чтобы выявить недоработки в координации.
В рассматриваемых здесь случаях все участники выдержали тест на надежность и твердость. Прежде чем будет более подробно сообщено об отдельных успехах, следует еще раз настойчиво подчеркнуть разницу между информацией о выявленных поступках и мировоззренческой разведкой. При разведке мыслей определенные виды подстраховки намеренно исключаются.
Критика общественностью ряда распоряжений, которые она ошибочно окрестила «спичечной истерией», решительно отвергается, так как дальнейший успех оправдал эту акцию, неизбежно вызвавшую недовольство публики.
По указанию одной кассирши в супермаркете «Мондиаль», а затем и мелкого торговца товарами для шуток и розыгрышей удалось тем временем арестовать студента теологии Николауса Лифтерхольта. В его комнате нашли значительное количество хлорида калия, черного пороха, раствора декстрина, фосфора, а также разрубленные монеты в один, два, пять и десять пфеннигов на общую сумму 18,80 марки. Лифтерхольт между прочим признался, что замышлял покушение на некоего кардинала. Он собирался надеть себе на спину два специальных плоских рюкзака с особо взрывчатой смесью, содержащей разрубленные монеты, и во время своего рукоположения в сан (оно должно было состояться приблизительно через полгода) взорвать себя и достопочтенного монсеньора кардинала. Неясен лишь мотив Лифтерхольта: он заявил, что его «вынудила вмешаться прогрессирующая прогрессивность» кардинала. А подобный мотив как прогрессивные, так и консервативные церковные круги, опрошенные порознь, находят «странным». То, что при аресте Лифтерхольта и необходимом осмотре всех студенческих комнат общежития там удалось основательно «проветрить», оказалось дополнительным эффектом пресловутой «спичечной истерии», который нельзя недооценивать. Список изъятых книг, журналов и т. п. будет приложен позднее, как только закончится его составление. Но уже и сейчас можно считать доказанным, что студенты читали и Сартра[33].
