Арсиноя
По правде, их уход пришелся очень впору:
Так нашему мешать не будут разговору.
Селимена
Присядьте!
Арсиноя
Дружбы долг - касаться тех вещей,
Что в жизни нам всего значительней, важней;
Со мной согласны вы, сударыня? Но что же
Благопристойности и чести нам дороже?
Вот почему от вас я правды не таю
И дружбу выказать решила вам мою.
Вчера пришлось мне быть в кругу довольно тесном
И добродетелью особенно известном.
Там речь зашла о вас, и скрыть я не могу,
Что порицали вас в почтенном том кругу.
Толпа вздыхателей, поклонников... и слухи,
Что к их моленьям вы не остаетесь глухи.
Суровых критиков над вами - без числа,
И строже судят вас, чем я снести могла.
Вы понимаете, огорчена сердечно,
Я извиняла вас от всей души, конечно;
Я сразу под свою защиту вас взяла,
За вас ручалась я, что нет в вас тени зла;
Но все ж, вы знаете, есть в жизни положенья,
Которым не найти, как хочешь, извиненья;
И согласиться я, увы, была должна,
Что в светских россказнях и ваша есть вина,
Что нечто дерзкое есть в поведенье этом:
Уж слишком мало вы считаетесь со светом;
Легко б вы изменить могли привычки те,
Что пищу подают подобной клевете.
Не то чтоб верила я в эти уверенья,
Храни меня господь от тени подозренья!
Но думать принято: "нет дыма без огня",
И, право, лучше жить, приличия храня.
Сударыня, ваш ум порукою мне в этом:
Не оскорбитесь вы моим благим советом
И мне, надеюсь я; поверите, что он
Движением души из дружбы к вам внушен.
Селимена
Моя признательность, сударыня, безмерна,
Совет ваш дорог мне, вы рассудили верно;
Не только за него сердиться не хочу,
Но вам от всей души я тем же отплачу.
Вы рассказали мне, вооружась любовью,
Как пишу я даю нелепому злословью;
Я с вас возьму пример - без лести, без гримас
Я вас предупрежу, что говорят про вас.
Недавно в обществе одном была я тоже;
Людей не знаю я к вопросам чести строже!
О добродетели заговорили вдруг,
И речь немедленно зашла о вас, мой друг.
Но неприступный вид и гордое смиренье
Ни в ком не вызвали - представьте! - одобренья.
Вид вашей строгости немного напускной,
И речи, полные морали прописной,
И мины ужаса от пустяка любого,
Где ваша чистота завидеть грех готова,
Пренебрежение ко всем, ко всем кругом,
Зато уверенность в достоинстве своем;
Тон проповедницы и строгость осужденья
К невиннейшим вещам без тени заблужденья
Все вместе взятое судил согласный хор;
Не скрою - вот каков был общий приговор:
"К чему вид набожный и скромный в Арсиное,
Коль скоро с ним вразрез идет все остальное?
В молитве нет ее усердней и верней,
Зато прислугу бьет, не платит денег ей;
Нет в церкви ревностней ее святого пыла,
А вместе сыплются с лица у ней белила.
Завесить наготу стремится на холсте,
А чересчур склонна к реальной наготе!"
Я против всех взяла вас под защиту смело,
Что это клевета - уверить я хотела;
Но уступить пришлось: верх взяло большинство,
И вот их мнение, не скрою я его:
Что лучше б меньше вы других считать трудились
И сами на себя скорее обратились;
Что раньше о себе отчет должны мы дать,
Чем торопиться так всех близких осуждать;
Что наша жизнь должна вполне быть без упрека,
Коль исправлять людей хотим мы от порока,
Не лучше ль этот труд другим предоставлять,
Кому его небес вручила благодать?
Сударыня! Ваш ум порукою мне в этом:
Не оскорбитесь вы моим благим советом
И мне, надеюсь я, поверите, что он
Движением души из дружбы к вам внушен.
Арсиноя
Хоть мы и платимся за добрые движенья,
Не ожидала я такого возраженья.
Но с вашей резкостью во мне сомненья нет,
Что больно вас задел мой искренний совет.
Селимена
О нет, сударыня, я нахожу, напротив,
Что, к простоте такой друг друга приохотив,
К взаимной пользе мы могли бы все идти:
С самовлюбленностью жестокий бой вести.
Когда угодно вам, то будемте друг другу
Всегда оказывать подобную услугу
И будем повторять дословно, без прикрас:
Вы - сплетни обо мне, я - россказни о вас.
Арсиноя
Вас оскорбить при мне не могут клеветою;
Увы! Лишь я хулы и порицанья стою.
Селимена
Пределов ни хвале, ни порицанью нет
Зависит это все от вкуса и от лет.
Всему своя пора: любви с ее тревогой
И добродетели с ее моралью строгой!
К последней же легко прибегнуть нам всегда,
Когда уже начнут нам изменять года.
Она все прошлые ошибки прикрывает.
За вами, может быть, пойду и я - кто знает?
С годами все придет, - но, право, смысла нет,
Вы это знаете, быть строгой в двадцать лет.
Арсиноя
Вы преимуществом так горды непритворно,
Что о своих годах твердите мне упорно.
Меж нами разница не так уж велика,
Чтоб на меня глядеть могли вы свысока.
Не знаю я, к чему такие ухищренья,
Чтоб вывести меня из моего смиренья!
Селимена
А я, сударыня, ума не приложу,
Чем в раздраженье вас всегда я привожу.
Должна ль я отвечать за ваши огорченья,
Могу ли к вам в других я вызвать восхищенье?
Моя ли в том вина, что людям я мила?
И если каждый день несут мне без числа
Те чувства, что себе присвоить вы б хотели,
Они мне не нужны; идите ж смело к цели.
Для вас свободен путь, чтоб их завоевать,
И вашим прелестям не стану я мешать!
Арсиноя
И думаете вы, что важно непременно
_Число_ поклонников? Оно для вас так ценно!
Но верьте: знают все, какая им цена
И чем легко привлечь их в наши времена.
Ужель поверят вам, что бескорыстно, даром
Они пылают так к опасным вашим чарам,
Что вашею душой они увлечены
И что их чувства к вам почтения полны?
Поверьте, свет не слеп. Мы знаем, без сомненья,
Немало женщин в нем, достойных поклоненья;
Однакоже у них, на чистом их пути,
Толпы поклонников подобной не найти.
Отсюда выводы у нас не будут шатки:
Чтоб собирать сердца, должно давать задатки;
Нет обожателей лишь ради наших глаз,
И заплатить за все судьба заставит нас.
Так славою своей хвалиться перестаньте
В ней мало ценности, как в маленьком брильянте;
И не гордитесь так вы прелестью своей,
Чтоб сверху вниз глядеть на остальных людей.
Когда бы зависть в нас была к таким победам,
Кто нам бы помешал идти за вами следом?
Да, не щадить себя, и можно доказать,
Что есть любовники, лишь стоит пожелать.
Селимена
Так заведите их! Легко вам будет это
Пленять при помощи подобного секрета
И без...
Арсиноя
Сударыня, оставим эту речь:
Уж слишком далеко нас может спор завлечь.
Давно б окончить я могла беседу эту,
Когда бы не пришлось мне ждать мою карету.
ЯВЛЕНИЕ VI
Арсиноя, Селимена, Альцест.
Селимена
Прошу, сударыня, прошу вас! Боже мой,
Вам вовсе нет причин спешить сейчас домой.
Но только попрошу у вас я извиненья;
Вас в лучшем обществе оставлю, без сомненья.
Вы мне позволите?..
(Альцесту.)
Как кстати ваш приход!
Наш милый общий друг удачней вас займет...
Альцест, я удалюсь, чтоб написать записку,
Которой отложить я не могу без риску;
Честь гостью занимать я вам передаю,
И это извинит невежливость мою.
ЯВЛЕНИЕ VII
Альцест, Арсиноя.
Арсиноя
Я вам поручена, пока я жду карету.
Я рада этому; скажу вам по секрету,
Что, право, для меня не удалось бы ей
Придумать ничего приятней и милей.
Есть люди, что к себе от первого мгновенья
Внушают интерес и чувство уваженья;
Так, в вас... в вас что-то есть, что сразу к вам влечет.
Вы для меня - предмет участья и забот.
О, если б при дворе взглянули благосклонней
На ваши качества и ум разносторонний!
Но там не знают вас, заслуги не ценя.
И это так гнетет и мучает меня!
Альцест
Что вы, сударыня, и в чем моя заслуга?
Какая мной двору оказана услуга?
Что я блестящего такого совершал,
Чтоб от двора мог ждать награды и похвал?
Арсиноя
Не все, к кому наш двор относится прекрасно,
Свершают подвиги; здесь нужен случай - ясно,
А не было его у вас до этих пор.
Но ваши качества заметить должен двор!
Альцест
Мы качества мои оставим, ради бога!
Ну что до них двору? Уж слишком было б много,
Чтоб стал зачем-то двор докапываться вдруг
До незамеченных достоинств и заслуг.
Арсиноя
Достоинства в глаза бросаются порою;
Вас ценят многие, я этого не скрою;
Не дальше как вчера я слышала сама,
Как люди видные хвалили вас весьма.
Альцест
Что там, сударыня! Кого теперь не хвалят!
И, право, всех в наш век в одну корзину валят.
