730
В подлин.: Là dove i peceatori stanno freschi – каламбур непереводимый.
Тезауро, из дома Беккерия из Павии, аббат Валломброзы, легат папы Александра IV в Флоренции после первого изгнания Гибеллинов из этого города, был обвинен в тайных сношениях с последними; ему отрубили голову (1258). Виллани, вполне его оправдывая, приписывает поражение флорентинцев при Монт Аперти суду Божиему за это преступление своих соотечественников (Villan. VI, 66). Филалетес.
Джианни дель Сольданиер, гибеллин, желая возвыситься (permontare in stato), сделался предводителем цехов, восставших против Гвидо Новелло и гибеллинских фамилий (Ада Х, 31–93 и пр.). Виллани, (Lib. VII, II).
Карл Великий, по возвращении своем из Кампостеллы, отправил Гана или Ганнелона Майнцского к Марсицию и Белингерду, предводителям Сарацин, с требованием ими уплаты подати, или принятия св. Крещения. Подкупленный ими Ганнелон, привезя от них богатую дань, убедил Карла удалиться с войском за Пиренеи, оставив только незначительный аррьергард под предводительством Орланда, который и был разбит при Ронсевали (Ада XXXI, 16–18 и пр.). Тюрпин (Vita Caroli Magni, Сар. XXI).
Когда партия Ламбертадзи (так назывались болонские Гибеллины), изгнанная из Болоньи, бежала к своим родичам, Акаризи, в Фаэнцу (см. исторический очерк событий в Романьи в конце книги): тогда Трибальделло Самбрази, поссорившись с своими единомышленниками (один из Ламбертадзи убил его свинью!) из мщения отправим противной партии – Джеремеям (Гвельфам) болонским восковой слепок ключа от ворот Фаэнцы (Porta Emilia); Джеремеи сделали по этому слепку ключ и ночью, отперши ворота, вошли в город Annal. Cesenates. Murat. Rer. It. scr. Vol. XIV, 1105). Трибальделло пал при взятии Форди Иоанном Annal (Ада XXVII. 43–45 и пр.). Филалетес. – Отсюда берет свое начало болонская народная игра, il giuoco del porco (Manzi, «Speltacoli» p. 35–41.) Каннегиссер.
Должно думать, что один помещен во льду ниже другого, причем весьма вероятно, что между обоими находится граница, отделяющая Антенору, ров изменников отечеству, от Птоломеи, где казнится измена друзьям. Филалетес.
Тидей, один из семи царей, осаждавших Фивы, был смертельно ранен Меналиппом, которому он тоже нанес смертельную рану. Истекая кровью, Тидей просил принести труп своего врага, и когда его желание было исполнено, он приказал отрубить ему голову и с бешенством начат ее грызть. Паллада, вымолившая Тидею у Зевса бессмертие, увидев это зверство, удалилась от него с содроганием. Statius, Thebais, Lib. III, 717–767.
В верхних кругах ада Данте склонял грешников на беседу с собой обещанием даровать им славу на земле; в девятом кругу он склоняет их к тому обещанием позора их врагам. Филалетес.
К пояснению этого знаменитого рассказа служит исторический очерк политических событий в Пизе, составленный Филалетесом по подлинным документам и приложенные в конце книги.
В подлин.: dalla muda. Muda собственно клетка, куда сажают соколов, когда они линяют.
Местность этой башни определена теперь довольно верно: остатки ее и поныне еще видны в одном здании, принадлежащем ордену св. Стефано, в Пизе. В дарственной записи этого здания ордену из времен Медичи сказано: Donamus turrim olim dictam deila fame.
Уголино оставался в башне Гваланди, названной с того времени Башнею Голода, с Августа 1288 по Март 1289, стало быть: около семи месяцев.
Monte San Giuliano, гора между двумя городами, в 12 миль от каждаго.
Этот сон Уголино есть предзнаменование близкой его смерти. Руджиери очень глубокомысленно представляется в этом, сновидении как вождь и глава охоты; Свенонди, Гваланди, и Лавфравки, прочие вожди гибеллинской партии, суть ловчие, управляющие псицами – чернью Низы; волк с волчатами очевидно Уголино с детьми.
Ансельмий (Anselmuccio, ласкательное от Anselmo), один из внуков Уголино.
Во всей этой сцене ужаса сыновья и внуки графа Уголино представляются нам юношами и детьми, а ниже в ст. 88 прямо сказано, что они по молодости лет своих не могли быть причастны преступлению, в котором обвиняли их отца и деда. Между тем, теперь доказано, что младший из них был женат уже во время этого события. Но кто же упрекнет великого художника в том, что он пожертвовал историческою верностью поэтической цели, которая только тогда и могла быть достигнута, когда мы убеждены, что действующие лица не только невинны, но и не способны к преступлению? Штрекфусс.
Взглянув на искаженные лица детей своих, Уголино узнает в них страшное изображение своего лица.
Галло (сокращен. Gherardo), один из сыновьев Уголино.
Некоторые комментаторы новейшего времени (Розини, Карминьяно) старались объяснить этот стих в том смысле, что будто бы голод заставил, наконец, Уголино питаться трупами своих детей. Куда ни заводит людей сильное желание блеснуть своим остроумием! С каким изумительным искусством умел великий поэт остаться в крайних границах между ужасным и отвратительным: и вот теперь в последнем стихе одним ударом он уничтожает в нас все участие, которое до сего времени мы питали к несчастному старцу! В грандиозном этом рассказе мы видим престарелого отца, который, чтоб не печалить детей своих, великодушно скрывает в сердце мучительнейшую скорбь и молча сносит муки голода; – старца, который не прежде, как по смерти всех детей своих и внуков, начинает оглашать воздух темницы их именами, – который, ослепнув от потери сил, еще бродит по телам своих возлюбленных: эта великодушная твердость, эта беспредельная любовь торжественно восстают перед нашими глазами и наполняют сердце наше чувством неизъяснимого умиления, чувством, уравновешивающим до некоторой степени все ужасы голодной смерти. Представьте же теперь, что отец решается утолить свой голод трупами детей своих, что старик вынужден голодом к тому, что не входило в голову даже его детям, не смотря на то, что муки голода несравненно сильнее в детском возрасте; представьте всю омерзительность такого поступка, и вы, наверное, с отвращением и негодованием закроете книгу. Штрекфусс.
И так Уголино умер на десятый ден. Франческо де Бути повествует, что двери башни отворили черен 8 дней (dopo le otto giorni).
Смысл этой группы следующий: в воображении Руджиери, как скоро пробудилась в нем совесть, беспрестанно рисуется ужасный образ, голодного Уголино; так равно и граф Уголино вечно видит пред очами ненавистную тень своего предателя и вечно питает к ней только одно чувство: ненависть и жажду мести. Копишь.
Т. е. Италии, где употребляется утвердительная частица si. Романские языки в то время разделялись по частице утверждения на latigue de si (Италианский), langae d'oc (испанский), langae d'oui (французский). Вот что говорит об этом Данте в своем трактате De vulgari eloquentia: «На всем пространстве от устья Дуная или Palus Maeotis на запад до пределов Англии, Италии и Франции употребителен один язык, хотя у Славян, Венгров, Немцев, Саксонцев и Англичан распадается на различные наречия (valgari): отличительным признаком всех этих наречий служит то, что все упомянутые народы для утверждения употребляют частицу «Ja». Далее, идя от устья Дуная на восток, т. е. от границ Венгрии, начинается другой язык. Наконец, вся остальная часть земли в Европе имеет третий язык, хотя и разделенный в настоящее время на три наречия: ибо одни народы, утверждая, говорят «ос», другие «оиі»,третьи «si», именно Испанцы, Французы и Италианцы.» (Данте, De vulgari eloquentia, Cap. VIII). Отсюда видно, что Данте правильно различает два главнейшие языка в Европе, хотя несправедливо отнес Венгров и Славян к Немцам.
Капрайя, остров при впадении Арно в море. В подлин. упомянут еще др. остров Горгона.
Древние Фивы с самого своего основания были театром величайших преступлений и убийств; о многих из них упомянуто выше (Ада XXX, 1–3 и пр.); к нам нужно прибавить то, что первоначальные Фивяне, возникшие из зубов, посеянных Кадмом, истребили друг друга, наконец, в Фивах два брата Этеокл и Полиник умертвили друг друга в поединке; мать их Иокаста повесилась, а сестра Антигона погребена живая.
Угуччион (другая форма Ugo), сын Уголино. Бригата, прозвание внука уголинова Нино.
Поэты вступают теперь в третье отделение девятого круга – в Птоломею (ст. 124), названную по имени Птолемея, сына Авувова, умертвившего Симона Маккавея с его сыновьями Иудою и Маттафием и множество друзей их во время пира (Кн. I Макков. гл. XVI, 15 и 16). Поэтому Пиетро ли Данте полагает, что здесь наказуются души только тех грешников, которые изменнически погубили своих друзей во время пира, стало быть, души нарушителей гостеприимства.
