не вмешиваясь наблюдает за обучением. Когда подходит ближе сразу меняется тон обращения сержантов к подчиненным новобранцам.
-Уважаемый товарищ солдат! – тихо и крайне вежливо обращаюсь я к сразу испугавшемуся такого обращения воину, - пожалуйста поправьте своё обмундирование и постарайтесь запомнить, расстояние между военнослужащими в цепи должно составлять не менее пяти метров, на равнине и не менее одного метра в горах, если разумеется, позволяет театр военных действий.
-Э … - робко тянет солдатик недоуменно смотрит то на меня, то на командира роты и быстро отвечает, - Есть!
Поморщившись Петровский, быстро отходит.
-Есть на жопе шерсть! – басом реву я на солдата, - А ну в строй бегом марш!
Бегает вторая рота, первая рота бегает, третья, весь батальон днем и ночью бегает. И соседи из четвертого батальона бегают, и оттуда сплошной мат несется. А после полевых занятий, вместо отдыха:
-Каждый из вас обязан знать не только свое оружие, но и все ротное вооружение, показываю. Понятно? Приступили!
Сборка, разборка автомата, пулемета, АГСа, ручного гранатомета, миномета. Учитесь мальчики, учитесь, никто не знает, когда вам это пригодиться сможет. Никто не знает, когда нас начнут на операции посылать. Учись! Глазки у тебя слипаются воин? Спатиньки хочешь? Спать дома будешь, если доживешь. А вот чтобы дожил:
-Упор лежа принять! Отжался на кулачках тридцать раз. Ну, как взбодрился? Продолжаем изучать материальную часть.
Обед. Валит к столам мой взвод, так есть хотят, аж руки трясутся. Только уселись, как:
-Взвод встать! Вы это почему руки не помыли? По желтухе соскучились? Выходи строиться! – с голодной еле подавляемой ненавистью смотрят на меня бойцы, - Мыть руки бегооом … марш! Еще раз увижу грязные руки и морды, так вместо обеда мыться станете, а вместо хлеба мыло жрать заставлю!
Сбегали и умылись, а потом не едят, заглатывают пищу бойцы, по уставу тридцать минут на прием пищи отводится, за пять минут всю еду смололи мои солдатики, на столе шаром покати, только моя порция нетронутой стоит. Давлю фасон, ем не спеша тщательно пережевывая пишу. Порция у меня в котелке особенная – дембельская. Мало нас старослужащих в батальоне, а повара нас больше офицеров боятся, вот и имели мы самый большой кусок хлеба, самый большой кусок масла, да почти все мясо из того что на кухне было. А вот этот пацан, что напротив меня сидит, господи да какой же он голодный, так глазами мою порцию и ест, да челюсти у него непроизвольно двигаются. Точь в точь как я в учебке. Ешь солдат, пододвигаю ему свой котелок, хлеб, масло.
-А вы товарищ сержант? – не отрывая глаз от горячего мясного варева чуть замявшись, спрашивает пацаненок
-Сынок! Дедушка себе покушать всегда найдет. Ешь!
Ест, за ушами трещит как ест. Покушал солдатик? Взвод выходи строиться!
Стоят в строю не наевшиеся солдаты, я того кто мою порцию смолотил вызываю, перед строем ставлю, и бью со всей силы, ногой в живот. Блюет солдат, вся пища из него вылезла.
-Ты, почему паскуда, с товарищами по взводу не поделился? В бою, что так – же будешь только о своем желудке думать? Руками солдат, руками всю блевотину убрал, а если еще раз увижу, что ты один жрешь, то не взыщи …. Искалечу! Всем все понятно? А раз понятно то: «Взвооод бегом марш!»
Ночной учебный марш – бросок, в горах, по пояс в снегу, с полной выкладкой. Вперед! Через часок падает один, подхожу к нему:
-Встать! Пошел!
-Не могу я, мамочка моя родненькая, сил у меня больше нет, - плачет солдатик, а слезы на ледяном ветру замерзают.
Нет тут мамы, мальчик, а есть я твой командир, я тебе и за маму, и за папу, а еще солдат, я за твою жизнь, перед своей совестью отвечаю, выучить я тебя должен, чтобы не погиб ты в первом же бою. Вот потому и кричу тебе:
-А вот он может, - рядом еще один воин стоит, качается, но не падает, - А вот он, он, - поочередно показываю пальцем на солдат окружившего нас взвода, - Почему они могут, а ты нет? Они что тебя засранца тащить должны? А ну встать! Под такую мать! Пошел!!!
И бью мальчишку, бью до тех пор, пока он не встает и пошатываясь не идет дальше. Вперед взвод, вперед.
Жестоко? Да! Не по уставу? Да! А может ты сержант хамская твоя морда, просто от власти одурел? Может ты, тварь этакая, издеваешься над безответными детьми, которые под твою команду попали? Нет. Не издевался я над своими пацанами, учил, как мог. Судите как хотите. Вот только, только не было в моем взводе раненых и убитых, не было. И совесть моя … Да ладно, что там говорить. Вперед взвод, вперед! Многому нам еще надо научится мальчики, многому, а времени чуть-чуть осталось. Скоро нам на боевые, уже приказ комбриг получил, перекрыть горные тропы и перевалы, а до Пакистана, если по прямой всего пятьдесят километров. Идут оттуда духи, нас да наших товарищей убивать. Так, что вперед взвод, вперед, буду вас учить, как могу, и всему что сам знаю. Вперед мальчики, вперед родные, скоро привыкните, легче станет.
Тактика, огневая, физическая подготовка, и снова и снова и без отдыха, каждый день, до упора, до рвоты, до полного изнеможения.
-Товарищ сержант! Такие действия уставом не предусмотрены, - это мне на тактических занятиях, делает замечание, вновь прибывший командир первого взвода.
Из Московского ВОКУ он, кремлевский курсант этить его мать. Не любят выпускников этого училища в армии. За выпендрёж не любят, за то, что москвичи, за
