-Чего?! - выныриваю из своего опьянения, смотрю на продолговатое, любопытствующее лицо собеседника. Тут за самодельным столом, он для меня не подчиненный, не солдат и не друг. Просто собеседник, сотрапезник, нормальный парень.
-А ты домой вернешься, что делать будешь?
Какой любопытный, а? Ну вот так я тебе взял и всё сказал. Я милый даже по-пьяни наизнанку не выворачиваюсь.
-Ты мне лучше скажи, а чего это ты по ночам в тетрадку всё пишешь? – вопросом ухожу от ответа.
Олег краснеет, не отвечает. А его дружки перемигиваются. Знают и не выдают. Все правильно ребята. Самое это паскудное дело своих выдавать.
-Стихи небось сочиняешь? – подначиваю я. Вспоминаю свой давнишний сон про Гомера и беззлобно улыбаюсь.
-Нет не стихи, - Олег не смотрит на меня, видно, что гадает: «сказать не сказать». Чуть помедлив, решился:
-Я дневник пишу, - признается он, и с вызовом говорит, - вернусь домой книгу напишу о нас и про Афган.
-Небось и про меня там нацарапал, - любопытствую я, - может покажешь? Да ты не боись, если что не так, бить и смеяться не буду.
Олег уходит к своей кровати достает лежащее на полу РД, роется в нем, вернувшись быстро перелистывает страницы и протягивает мне раскрытую общую тетрадь. С трудом разбирая текст торопливо написанный мелким неровным почерком читаю:
«Ну и сука же наш сержант, всех зае…бал! Вчера на тактике избил Кузьму, на огневой чуть не убил Дурдыева. Прямо унтер Пришибеев, нет хуже в сто раз хуже. Избил бы его, но тогда другие дембеля в землю по самый х..й вобью. Сам всегда только мясо жрет, а у нас жиденький супик с сушеным картофелем. Каждый вечер весь взвод сажает на электрический стул. Кто первый упадет, тот вокруг палатки будет с минометной трубой час бегать. Когда мы перед отбоем отжимаемся, а потом пресс до усёру качаем, он на коечке полеживает и только покрикивает: «Веселей товарищи гвардейцы, веселей» А когда набухается с другими дембелями, так строит взвод и давай мозги компостировать: «Я же для вашей же пользы стараюсь» Педагог х..ев! А еще любит во время занятий по рукопашному бою, вызвать молодого и тут же пиз…ть его начинает, да еще приговаривает: «Сопротивляйся! Под такую твою мать! Сопротивляйся!» А из нормальных слов он знает только: «Строится»; «Смирно» и «Приказываю», все остальное только матом. А вот интересно узнать кто и как его воспитывал? А еще он …»
Читаю и не верю, неужели это я такой? Нет, правда, это я что ли? Это что только таким он меня видит.
-У тебя в тексте ошибка, - сурово замечаю я Олегу, возвращая ему тетрадь, - Запомни: сука за…бать никак не может. – Язвительно спрашиваю, - Интересно знать кто тебя биологии в школе учил?
-Это образное выражение, - смутившись, оправдывается Олег, оглядываясь на хихикающих товарищей.
-Даже в образах надо соблюдать достоверность, - ворчу я, и с усмешкой добавляю, - ну ладно все верно я только матом разговариваю. А ты что же в своем дневнике, нецензурные слова используешь?
-От тебя заразился, - переходя на «ты» угрюмо отвечает недовольный критикой своего труда Олег.
-Насчет «избил бы его» давай разберемся, - требую я и пьяно усмехаюсь, - вот завтра я тебе устрою спарринг по рукопашному бою. Вот и попробуй меня избить, если сможешь. А если я такой сякой и разэтакий, а еще и хреновый, то чего меня водку пить пригласили? Я вас просил что ли? И вообще, – вставая с «каменной мордой» и духовно страдая от несправедливости, продолжил я, - за водку конечно спасибо, а если так: да пошел ты Олег на хер вместе со своим творением. Пиши, чего хочешь, мне плевать!
-Там и другие записи про тебя есть, - оправдывается Олег.
-Пригласили первый бой обмыть, - пытается удержать меня за рукав Кузьма. Это его я избил на тактике, за то, что он медленно передвигался и вечно путался в построениях, и все никак не мог толком понять, что если башку из укрытия выставлять, то пулю словишь.
-Мы сами слышали, как Лёха своим бойцам говорил, чтобы не боялись с нашим взводом ходить, потому что, ты духов чуёшь и ребят под пули никогда не подставляешь, и нас не подставил, вот и позвали, - запинаясь от выпитой водки бормочет курносый веснушчатый Валерка, лезет в своё РД и достает еще бутылку, - предупреждает, - последняя.
-Кому Лёха, - уже отходя от обиды, но все еще сердито говорю я, - А вот вам сержант Очелдыев.
-Так будешь дальше читать? – протягивает тетрадь Олег.
-Нет, - отвожу его руку, - потом в твоем романе прочитаю, и уже всем:
-Хватит пить ребята, завтра занятия, отдыхайте. Отбой!
И первый заваливаюсь спать. Лежа на своей койке улыбаюсь. Ну надо же! Вот так живешь, живешь, а тут бац и ты уже прообраз литературного персонажа. Интересно, а чего он там про меня в своей книжке напишет?
Глава 12
Россия. Москва.
Ноябрь одна тысяча девятьсот девяносто пятого года.
