— Да.
— Михаил Степанович, за неделю свернёмся! — крикнула из кухни Женя.
— Почему за неделю? Пусть ночью пишут акт, а завтра поедем. Чего нам тут высиживать, Женя? Раз решено, то и всё.
— Торопиться, Юрка, не надо. Через недельку пришлю большой автобус, и заберём всех.
— Много Едет Ещё? Кто из «старичков»?
— Ну, Нина Ивановна со своим составом…
— И Толька?
— Конечно. Он уже специалист по рентгенологии (нг). Надо налаживать кабинет. Энергетиком Алексей Богачов. На горноэксплуатационный отдел Сергеев, само собой разумеется, Осепьян. Много молодежи с приисков…
— Вот это здорово, Михаил Степанович.
Всю неделю, не переставая, шёл тёплый дождь. Трассу размывало, и поэтому автобус ожидал всех на Левом Берегу. Юра и Женя с узлами добирались на грузовике. Они торопились. Река Оротукан поднималась на глазах, заливая пойменную часть. Ключи в распадках ошалело неслись по кюветам и дороге. У моста/ через ключ Спорный/ машины перетаскивали тракторами. Колыма вырвалась из берегов и, помчавшись по низине, разлилась как море. У Колымского моста стояли сотни машин. На повороте у торфяных полей трассу размыло. Люди по пояс в воде проталкивали грузовики, бутили прорыв булыжником и догружённые машины отправляли на мост.
Юра увидел Павлова. Он бродил по грудь в воде, ворочал камни и самые большие выкладывал на бровку дороги. На мосту по одной стороне выстроилась цепочка гружёных машин. Теперь выстраивался второй ряд.
Вода уже скрывала бетонные опоры. Мост стонал, скрипел. Юра только перебрался с Женей на другой берег, как у обоих съездов поставили вооружённую охрану. Положение было угрожающим. Уровень Колымы продолжал подниматься. Течением несло брёвна, деревья, вырванные с корнями, кунгасы, срубы и целые постройки. Только гружёные машины продолжали заходить на мост. Водители тут же уходили на насыпь.
Автобус стоял в поселке, почти залитом водой. Юра кинул туда свои вещи и застыл от изумления. В конце машины, положив голову на опущенное стекло окна, сидела Валя. Она была в лыжном костюме, сапогах и платке.
— Валя? Откуда ты взялась? — окликнул он её.
Она оглянулась. Увидела Женю, вскочила и бросилась к ней.
— С вами на Запад.
— А Павел?
— Он тут остался. Не надо об этом. Ой, ребята, ребята, — вздохнула она и, уткнувшись в плечо Жени, разрыдалась.
— Не надо, Валечка. Не надо, — успокаивала Женя. Юра растерянно молчал. Валя вытерла слёзы.
— Ничего не случилось. Просто поняла поздно. Ну что же, придётся всё начинать сначала.
Юра не стал мешать женщинам. Хотелось остаться одному. Встреча с Валей вызвала чувство горечи. В душе что-то шевельнулось глубокой болью, заныло. Почему?
Разве плохо поступает Валя, решив порвать со случайным в жизни? Это же отлично. Но почему так защемило сердце? Неужели он всё Ещё… Нет, нет… Об этом он не имеет права даже и думать.
Река поднималась, и теперь уже брызги взлетали на настил моста и, рассыпаясь, стучали по железу машин. Смеркалось, на мосту вспыхнули фонари. На насыпи стоял Краевский с рюкзаком за плечами. К нему тяжёлым шагом приближался Павлов.
Колосов остановился. Зачем лишний раз попадаться на глаза?
— А, это вы, Краевский? Здравствуйте. Ну что, уже передали дела? — спросил Павлов.
— Так точно.
— Значит, отдыхать? Хорошо. Хотя, впрочем, сейчас и не время бы. Ну, ничего не поделаешь, раз обещал. — Павлов посмотрел на реку и снова перевёл взгляд на Игоря. — Когда стихия так разгулялась, становится опасным простое бревно. Самое простое, слепое бревно, — повторил он. — Одним ударом оно может разрушить труд тысяч людей. Ну, химик, если устоим, возможно, ещё вернёмся к разговору.
Павлов посмотрел на него внимательно и устало пошёл на мост.
— Игорёк! — окликнул Краевского Юра.
— Юрка, куда это ты?
— На Запад. На новые земли. А ты?
— Начальник Дальстроя предоставил мне отпуск. Поеду в Ленинград, а там видно будет. А Женя тоже Едет на Запад?
— Конечно.
Двигатель на берегу заглох. Свет всюду погас. Теперь водяные валы достигали настила моста. А там, облокотившись на перила, застыла одинокая фигура в шинели. Вода хлестала по голенищам армейских сапог и полоскала полы шинели. Он, казалось, ничего не замечал. Его огромная спина, втянутая в плечи голова и весь Его серый силуэт казался высеченным из гранитной глыбы.
У насыпи в лодках сидели люди с поднятыми вёслами. Но никто не решался обратить внимание Павлова на опасность дальнейшего пребывания на мосту. Солдаты косились на него и отгоняли всех, пытавшихся приблизиться к краю насыпи.
Было тихо, только ревела вода и, покачиваясь, тяжело поскрипывал мост, придавленный к быкам двумя линиями гружёных автомашин.
— Да что он, могилу себе ищет? — заметил Игорь, наблюдая за Павловым. — А впрочем, может быть, и так. Возможно, он наконец понял всё и считает Единственно правильным выходом…
Юра не ответил. Он тоже думал о начальнике Дальстроя. Ему казалось, он начинает понимать душу этого холодного, сурового человека.
Стемнело, на берегу разложили костры. От моста доносилось потрескивание дерева, стон воды и глухая дробь падающих брызг. Спасательные команды продолжали сидеть в лодках.
Но вот на контрольных рейках появились тёмные полоски. Значит, уровень воды падал.
Забрезжил рассвет, а на мосту продолжала стоять одинокая сгорбленная фигура Павлова. Он даже, не поднял глаз навстречу первым лучам солнца. Словно и не радовался наступающему дню…
…Вода отступала, оставляя после себя ил, таёжный мусор и обломки плавника. Солнце сушило следы наводнения, и вымытая дождём тайга как бы помолодела.
Автобус миновал Ягодное, Бурхалу. За перевалом показалась широкая долина с зелёными лугами, лесом и с Ещё не утихомирившейся рекой Берелёх.
Автобус остановился у зелёного островка. За узкой канавой под старыми лиственницами желтел новый барак — одноэтажное здание управления, а рядом чернела палатка.
К дороге уже бежало несколько человек. Впереди высокий мужчина. Колосов сразу признал в нем Осепьяна.
— Приехали!. Молодцы! Разгружайтесь — и в палатку. Для вас поставили! — кричал он, размахивая руками. — Отличное жильё! Сам царь в такой не жил! А тебя, Колосов, Михаил Степанович никак не дождётся.
Осепьян стал помогать выгружать из автобуса вещи.
Из домика выбежало Ещё несколько человек. Одни сразу принялись затаскивать топчаны, другие несли матрацы, одеяла. Задымилась железная труба печки. Значит, поставили чай.
Пассажиры подхватывали узлы, чемоданы и уходили к палатке. Женя стояла в стороне и, посматривая на Осепьяна, насмешливо щурилась.
— Где же, Данила Артёмович, дома, о которых вы нам писали?
— Как где? В лесу! Рубим, дорогая Женя, рубим. Вот встанет Берелёх, привезём — и будет город. Поняла? Настоящий город…
— А где Михаил Степанович? — спросил Юра.
Осепьян махнул рукой:
— Краснов там! Командует флотом.
Юрий перетащил вещи к общежитию, сложил на крайний топчан и виновато посмотрел на Женю.
— Да иди, иди, Если не терпится. Вижу… — Она улыбнулась и сбросила с головы платок.
Юрий сразу же направился к берегу.
Там, как когда-то на Молтане, стояло несколько кунгасов, привязанных к деревьям. Рабочие грузили тяжёлые Ящики. Река неслась с бешеной скоростью, и у бортов кунгасов белели огромные буруны.
Краснов в болотных сапогах и в брезентовом костюме тесал топором рулевое весло.
— Михаил Степанович, ну вот и я! Куда вы так по-походному нарядились? — спросил Юрий, здороваясь.
Краснов отбросил топор.
— Приехал, это хорошо. Рад! — Он посмотрел на Колосова. — Куда, говоришь? Конечно, дальше в тайгу. Тут вниз по реке открыли интереснейшую долину, Чай-Урья называется. Богатство несметное. Тракторами не пройти, вот и вспомнил о кунгасах. Опытных людей нет, решил сам тряхнуть стариной. Прииск надо открывать, а время не ждёт. Ты устроился с жильем?
— Юрий теперь понял, зачем Его ждал Краснов.
— Конечно. У меня Женя. Я готов, только сбегаю в палатку.
— Ну, Если меня Женя убивать будет, тебе, Юрка, заступаться…
— Да уж ладно, пусть Едет.
Колосов и Краснов оглянулись. На берегу стояла Женя с полотенцем и мыльницей…
