Говорю сколько. Немного, да и задержки бывают. Но на жизнь хватит. И потом все дальше только от тебя зависит. Булькающим смехом сквозь пьяную икоту заливается Олег:
Он уже заметно опьянел, осоловел, руками хватает закуску, запихивает в рот, наливает дешевую водку, пьет. Смачно отрыгивает. Я прощаюсь и ухожу, скоро поезд, а меня ждут дома. И слышу как в спину хрипло кричит мне Олег:
-Если тебя так приспичило, сам пиши. А мне уже все по х..й!
На его крик оборачиваются редкие прохожие, а я ухожу не оглядываясь.
Прощай Олег Вострин! Не сомневайся, я напишу. Как смогу. Ведь кто-то же должен написать про нас, а я не был героем, но и за чужими спинами никогда не прятался.
Глава 13
Афганистан. Провинция Пактия. Город Гардез
1981 –1982 год от Рождества Христова
1402 – 1403 год по хиджре - мусульманскому летоисчислению.
В декабре восемьдесят первого года четвертый десантно-штурмовой батальон из нашей бригады, на весь мир прогремел и «прославился». О нем в сводках новостей по забугорному телевидению и радио не раз сообщали в том плане: вот дескать каковы они, эти «рашен коммандос». Ему же было посвящено одно из экстренных заседаний правительства Афганистана. Бесстрашно вызвал батальон на бой все кочевые пуштунские племена. Численный состав этих племен, никто, даже они сами не знают. Но уж никак не меньше ста тысяч хорошо вооруженных мужчин. Кочевые пуштуны в той войне нейтралитет держали. На любую власть они клали. У них своя власть, племенная, и своя земля, а где эта земля, по которой они кочуют находится, в Афганистане или Пакистане, вождям начхать было. Пока их не трогали, они не воевали. Правительство в Кабуле, это вполне устраивало, вождям делались подарки, рядовых членов племен поддерживали продовольствием, и все шло хорошо. Пока отважные десантники …
В декабре 1981 года был четвертый батальон на операции, пытался реализовать разведанные, полученные авиаразведкой. Но душманов не нашел. Такое часто бывало, в порядке вещей, так сказать. Возвращаются наши «не солоно хлебавшие» орлы домой, а тут вооруженные люди передовой роте: угрожать; мешать проезжать; ружьями махать. И всячески свое недовольство демонстрируют. Командир десантно-штурмовой роты на всякий случай уточняет:
-Армия?
Нет, продолжают возмущаться вооруженные люди.
-Царандой?
Нет, уже на прицел наших бойцов берут.
-Местная самооборона?
Совсем уж для очистки совести спрашивает офицер. Тоже нет. На прицел берут, древними ружьями грозят, но не стреляют.
По рации запрашивает ротный комбата:
-Что делать? Не армия, не царандой, не местные отряды, оружием грозят, но не стреляют.
-Тебя, что от командования ротой отстранить, - в свою очередь, ласково интересуется комбат, - если ты до сих пор не знаешь, что делать, когда тебе препятствуют, всякие там ….
-Не надо! – просит офицер и твердо заверяет, - Знаю я что делать!
-Ну, раз знаешь, – заканчивает диалог комбат, - конец связи.
Отдает матерный и очень боевой приказ командир роты, своим бойцам. И из спаренного с пушкой пулемета ПКТ[1] дает длинную очередь башенный стрелок[2] поверх голов неизвестных, но очень недовольных присутствием десантников на своей земле, лиц. Те оторопели. А к ним шустро попрыгав со своих машин воины – штурмовики кинулись.
Раз, кулаком в морду, два ногой в живот, рывком винтовку, на себя, да переднюю подсечку провел, вот и повалил. Быстро, лихо показал свои навыки рукопашного боя десантник супротивнику. Машет захваченной винтовкой: «Готов разоружили!».
А все БМД продолжают вести стрельбу из пулеметов поверх голов, задрав стволы пушек, стрельнули пару раз из орудий, для паники. Всех разоружили, лица поразбивали, повалили, в ряд положили, но на поражение не стреляли, убитых среди неизвестных нет. Дальше! Эх «раззудись рука, развернись плечо»! Пошли обыскивать стоящие невдалеке шатры. Бабы визжат, детишки орут, десантура шмонает.Все найденное оружие и боеприпасы собрали, конфисковали, погрузили. И ручкой на прощанье помахали: «Адью!».
Спокойно вернулся в место постоянной дислокации батальон. Трофейное оружие сдали, благодарность за умелые действия получили, все просто отлично. Кроме оружия и боеприпасов набрали, нахапали и других трофеев, в основном бытовых – магнитофоны, часики, приемники, фонарики так мелочь одна. Их естественно сдавать никто не собирался.
Сутки прошли, как батальон вернулся, а из штаба армии, уже комбригу грозят: от должности отрешить; погоны снять.
«Вы хоть понимаете, что наделали? Это же пуштуны! Они утверждают, что ваши бандиты их избили и ограбили и теперь войной грозят. Приказываю вам товарищ подполковник до приезда комиссии по рассмотрению этого инцидента, своих мародеров за пределы части не выпускать» - вопит штабной чин.
