Но как отыскать равновесие формы и духа? Как понять, основано ли предпочтение только на форме или на его выбор повлияли вещи умозрительные и духовные?
Не удостоив Забибу пожелания доброго вечера и не дожидаясь приветствия от Забибы, сказала она, явно вспылив, хотя и пыталась лицемерно скрыть свою вспыльчивость:
- Ты Забиба?
Забиба отвечала:
- Добрый вечер, моя госпожа.
И продолжила, полная уверенности в себе, но без высокомерия и вызова:
- Да, я - Забиба, дочь народа, и мне посчастливилось быть любимой господином моим царем.
- Знаешь ли ты меня? - спросила царица.
- Прости, госпожа моя. Прошу, не сердись на мои слова, если я не выскажу предположение. Предположение может быть ошибочным или точным, но я не могу решиться на это, поскольку не имела чести быть представленной тебе раньше.
- Разве мой вид ни о чем тебе не говорит?
- Прости, госпожа моя, но внешний вид не всегда является показателем содержания. Во всяком случае, он не раскрывает всю сущность человека. Именно поэтому, встретив меня, ты спросила, не Забиба ли я. Если бы тебе хватило одного взгляда, чтобы определить, кто я такая, то и я ограничилась бы тем же, не задавая вопросов. Вот я и говорю тебе, что я - Забиба, дочь народа, которой посчастливилось быть любимой его величеством царем.
- Ты простолюдинка, по тебе это видно, - сказала царица, желая посмеяться над ее видом, которым она не походила на принцесс и цариц. - Но то, что ты наложница царя, по тебе не скажешь.
Отвечала Забиба:
- Я дочь народа, и это качество, объединив мой внешний вид и мое содержание, стало моим явным и соответствующим мне качеством. Потому-то я им и горжусь. А это значит, что обычаи и порядки, которые не признает народ и которые он не соблюдает даже во дворце, не могут меня прельстить. Я сохранила свою сущность и свою внешнюю форму и, совмещая в себе эти качества, вполне могу служить идеям и традициям народа, а не умножать собой число закованных в тяжкие оковы придворных.
- Ты называешь придворных закованными, дочь народа?
Отвечала Забиба:
- Я имею в виду не всех, госпожа моя, а только некоторую часть. Никто не заковывал их в цепи, они сами себя заковали, желая привыкнуть к тому, что неверно. Поэтому те, кто предпочел оковы, закован в них, а те, кто не пожелал их, остались свободными, хотя и не покидали дворца. Разве свобода, как и положение, это не чувство, госпожа моя?
Когда сказала это Забиба, увидела она, что многие из прислужниц и придворных дам, которые прислушивались к их разговору, готовы были ей рукоплескать, не происходи все это во дворце и не стой перед ней царица.
Царица тоже это заметила и возвысила голос:
- Довольно философии, изъясняйся понятным нам языком!
Сказала Забиба:
- Прости меня, царица моя, но вашему языку я не обучена. Я дочь народа, как ты заметила и как сама я сказала, и нет никакой надежды на то, что я заговорю на вашем языке.
Царица же, выйдя из себя, закричала придворным дамам и дворцовым прислужницам, которые прислушивались к разговору между ними:
- Что вы столпились вокруг нас? Разойдитесь! Все разойдитесь! Оставьте нас одних, оставьте меня с Забибой!
Спросила ее старшая из придворных дам с удивлением:
- И мне уйти, госпожа моя?
- И тебе тоже.
Тот же вопрос задал хаджиб, и ответила она ему так же. И вот не осталось никого, кроме царицы и Забибы, остальные же, напрягая слух, стояли за дверьми. Продолжили они беседу, прохаживаясь взад и вперед по главному коридору царского дворца.
Сказала царица Забибе:
- Зачем и как удерживаешь ты царя подле себя и удаляешь от нас, Забиба?
- Прости, госпожа моя, но царь свободен в своих поступках. Никто его не удерживает.
- Ты присвоила его себе, не подумав о нас.
- И снова нет, моя госпожа. Боже упаси, присвоить себе царя, властелина народа и нашего царства.
- Главное, что он царь, - сказала царица. - Он должен уделять внимание нам, боiльшая доля его внимания должна быть сосредоточена на мне, а уж потом пусть думает о других.
Тогда сказала Забиба царице:
- В этом-то и кроется тайна того, почему потеряла ты царя, госпожа моя.
- Что ты хочешь этим сказать? - спросила царица.
Ответила ей Забиба:
- Воистину, эгоизм вместе с неукротимыми желаниями, добивающийся личной выгоды, приводит к тому, что с людьми начинают обращаться так, словно они не живые существа, а вещи. Людям свойственно думать, чувствовать и понимать, что хорошо, а что плохо, и выбирать то, что для них лучше.
- А чем ты лучше нас, дочь народа?
- Прости, моя госпожа, но я не ставлю себя выше тебя или других жен и наложниц и даже не пытаюсь с вами сравниться. Однако мы встретились - он и я, - наши взгляды и чувства совпали, и случилось то, о чем тебе известно.
- Разве может забыть царь наши многолетние отношения, соблазниться тобой после первой же встречи и остаться с тобой, покинув нас?
- Нет, госпожа моя, не после первой встречи и не с первого взгляда. Прошло время, необходимое для того, чтобы наши чувства совпали, а из совпадения чувств получилось то, что получилось.
- Скажи, Забиба, чем ты отличаешься от нас?
- Прости меня, царица, не могу. Я не желаю ни с кем сравниваться, потому что тот, кто говорит о себе, скорее заблуждается, чем идет по верному пути, или оказывается на краю пропасти, а не на ровном склоне.
Приблизилась царица к Забибе почти вплотную и сказала:
- Смотри, разве ты выше меня, разве твои глаза, талия, ноги, шея, цвет кожи и... и... красивей того, что есть у меня?
Отошла царица от Забибы на несколько шагов и, повернувшись, сказала:
- Должно быть, народ пустил корни в душе царя и царю наскучила красота царицы, дочерей других царей и знатных людей. Надоели ему наложницы, которых подарили ему цари и эмиры, и торговцы из его государства и других земель. Всем им предпочел он простолюдинку.
Услышав, как злословит над ней царица, Забиба разгневалась, но совладала с собой и ответила так:
- Возможно, царю наскучило привычное и не прельщает оно его больше так, чтобы и дальше с ним мириться. Знание простых людей - вот чего не нашел он в тебе и в таких, как ты. А та, что не знает простых людей и жизни с ее законами, не знает, как распорядиться богатством, властью и высоким положением. Не знает друзей своего мужа, не знает, кто ему служит и кто несет знамена его царства.
Ты утратила связь с людьми и не знаешь правил той жизни, в которой выигрывают люди благонравные, обладающие не прекрасной внешностью, а живым мышлением и справедливыми суждениями. Милость Аллаха, наделившего тебя прекрасной внешностью, не побудила тебя отблагодарить Аллаха за это своими делами и мыслями, и потому ты не можешь распорядиться даже своей красотой. Мужчина, который соблазнился красотой, особенно если он молод, и не нашел в своей избраннице благонравия, рассудительности и вкуса, после первой брачной ночи начнет искать в ней другие, более устойчивые и влиятельные особенности, и, не обнаружив их, примется искать их в других местах и в других женщинах.
Спроси, госпожа моя, самого царя, что привлекло его во мне, и он ответит тебе лучше, чем я. Но раз уж ты спрашиваешь меня о том, что заставило меня приблизиться к царю и что я знаю о характере и качествах, я говорю тебе то, что знаю и что предполагаю.
Возмутилась царица и ответила в гневе:
- Царь не чужой мне, и после долгих лет, которые мы прожили вместе, я знаю его полностью и во всем.
- Прости меня, моя госпожа, и не обижайся на меня, если я скажу, что ты не знаешь в царе того, что не лежит на поверхности, и того, о чем не дано знать другим. И все потому, что не утруждаешь себя или, вероятно, не способна решить эту задачу и увидеть те особенности его ума и души, которые другим не видны. Вот почему ты не узнала его как следует за то время, что прожила рядом с ним. А не узнав его, не смогла понять, как стать ему близкой и повлиять на него.
Сказала царица так, словно хотела посмеяться над Забибой:
- Разве может быть кто-то ближе ему, чем я, когда я делю с ним ложе? Сказав так, она рассмеялась во весь голос, и поддержали ее в этом ее придворные дамы, служанки и слуги, которые столпились за дверьми, а кто-то даже приоткрыл дверь, чтобы царице было слышно, как они смеются вместе с ней.
- Разве наружность - это не то, что радует глаз царя? - Казалось, царице было все равно, над кем смеются придворные: над ней или над Забибой, лишь бы делали так же, как она. Хотя понятно было, что все смеялись над ее слабым умом, смеялись вместе с Забибой над ней, царицей. Но сама Забиба не смеялась. Она отвечала царице так:
- Нет, моя госпожа, то, что ты спишь в одной постели с царем, не делает тебя ему близкой. Ты могла бы стать ближе, если бы вошла в его сердце, в самую глубину его души. Это я сейчас в его сердце и в его душе, а ты осталась снаружи, хотя я и не делю с ним ложе. Я посмела занять в его душе твое место, пока ты находилась с ним на ложе, поэтому он избрал меня, а от тебя отстранился.
