шагали по проходу – молодой человек все медлил, якобы разглядывая старинное здание.
– Великолепная. Нет, сэр, не имел удовольствия. Я давно хотел посмотреть эту постройку, и она меня не разочаровала. Да и хор у вас выше всяких похвал, – ответил незнакомец, глядя вверх, туда, где за полузадернутым занавесом маячило несколько чепчиков.
– Хор у нас лучший в городе, сэр. Мы им очень гордимся, у нас отменные музыканты. Их специально приходят послушать. – Вид у пожилого джентльмена был такой довольный, будто у них в храме «херувимы и серафимы непрестанно воспевают».
– А как зовут контральто? Она прекрасно исполнила соло, – заметил молодой человек, приостановившись, чтобы прочитать надпись на настенной табличке.
– Мисс Мур. Она у нас уже почти год и вызывает всеобщее восхищение. Замечательная молодая дама, мы без нее никуда. Великолепно исполняет оратории. Слышали ее когда-нибудь?
– Нет. Она, кажется, родом из З., да?
– Верно, и с прекрасной репутацией. Выросла в одном из лучших тамошних семейств. У Кэмпбеллов. Если вы из З., вы их наверняка знаете.
– Да, встречал. Всего хорошего. – Джентльмены, поклонившись, расстались, ибо молодой человек заприметил даму высокого роста, которая спускалась по церковным ступеням: в руке молитвенник, в дивных глазах выражение духовной отрешенности.
Серьезный молодой человек поспешил следом и нагнал ее на углу тихой улочки.
– Фиби!
Одно-единственное слово, но оно повлекло за собой разительную перемену: отрешенное выражение исчезло с единственным вздохом, бесстрастное лицо залилось краской, теплом, на нем вспыхнул «свет, не сиявший в море и на суше» [48] – она обернулась навстречу возлюбленному и произнесла не менее пылко:
– Арчи!
– Сегодня год миновал. Я тебе обещал, что приеду. А ты не забыла?
– Нет. Я знала, что ты приедешь.
– И ты рада?
– Что я могу с собой поделать?
– Ничего, даже и не пытайся. Идем в этот скверик, поговорим. – Взяв Фиби под руку, Арчи повел ее в скверик, который любому другому показался бы очень унылым: в середине заколоченный досками фонтан, вокруг намокшие клумбы, опавшие листья кружатся на зимнем ветру.
Вот только им он показался летним раем, они прогуливались туда-сюда в свете бледного солнца, решительно не замечая того, что их с интересом рассматривают несколько дам и джентльменов, которые нетерпеливо дожидались обеда или зевали над скучными книгами, какие читают по воскресеньям.
– Готова ли ты вернуться домой, Фиби? – нежно спросил Арчи, бросив взгляд на опущенное лицо и гадая, почему все женщины не носят столь же прекрасных черных бархатных шляпок, украшенных единственным темно-красным цветком.
– Пока нет. Я еще мало чего достигла, – начала Фиби, которой очень тяжело было придерживаться принятого год назад решения.
– Ты доказала, что способна себя содержать, обзаводиться друзьями, что можешь, если захочешь, заслужить имя. Этого никто не станет отрицать, и мы гордимся тобой все сильнее. О чем еще ты можешь просить, моя ненаглядная?
– Сама толком не знаю, но я очень честолюбива. Я хочу прославиться, совершить что-то во имя вас всех, пожертвовать чем-то ради Розы и, если получится, поступиться чем-то ради тебя. Позволь мне подождать, еще потрудиться – я знаю, что пока не заслужила одобрения твоих родных, – взмолилась Фиби, да так истово, что ее поклонник понял: переубеждать бессмысленно; впрочем, ему хватило здравомыслия удовлетвориться половинкой, если уж нельзя заполучить целое.
– Какая гордячка! Хотя должен сказать, что такой я люблю тебя еще сильнее и прекрасно понимаю твои чувства. Роза объяснила мне, как все выглядит в твоих глазах, и я не удивляюсь тому, что тебе непросто забыть недобрые взгляды некоторых моих разлюбезных тетушек – даже если вслух они тебе не сказали ни слова. Я готов проявить терпение, Фиби, но при одном условии.
– Каком именно?
– Ты должна позволить мне во время этого ожидания навещать тебя, а еще обещай носить вот это, чтобы меня не забыть, – ответил он, доставая из кармана кольцо и нежно вытягивая теплую обнаженную ладонь из скрывавшей ее муфты.
– Да, Арчи, но не здесь и не сейчас! – вскричала Фиби, озираясь. – она внезапно осознала, что они не одни.
– Нас никто не видит, я об этом позаботился. Подари мне одну минуту счастья после долгого года ожидания, – ответил Арчи, останавливаясь там, где фонтан скрывал их от всех взоров, ибо дома были лишь по одну от него сторону.
Фиби покорилась, и никогда еще простой золотой ободок не занимал своего места с такой готовностью, как тот, который Арчи торопливо надел ей на палец в тот морозный декабрьский день. А потом одна рука вернулась в муфту, покраснев от судорожного пожатия, а вторая доверчивым жестом вновь легла Арчи на локоть, будто имея на то законное право.
– Вот теперь я полностью в тебе уверен, – сказал Арчи, когда они двинулись дальше, причем никто не стал свидетелем нежной сцены за уродливой пирамидой из досок. – Мак мне писал, что прихожане тобой восхищаются, наверняка там есть богатые холостяки, имеющие виды на неприступную мисс Мур. Я очень мучился от ревности, но теперь мне на них на всех наплевать.
Фиби улыбнулась с гордым смирением, которое ей очень шло, и кратко ответила:
– Боялся ты зря: изменить мое решение не способен даже король, ты мог бы вовсе не приезжать. Но Мак зря тебе все это рассказал.
– Ничего, сейчас будет ему отмщение: он раскрывает твои секреты, а я сейчас раскрою тебе его секрет. Фиби, он влюблен в Розу! – Судя по виду, Арчи полагал, что новость эта станет настоящей сенсацией.
– Я знаю.
И Фиби рассмеялась над тем, как внезапно изменилось выражение его лица; Арчи спросил с любопытством:
– Так она тебе все рассказала?
– Ни слова. Я сама догадалась по ее письмам, потому что в последнее время она про Мака ни гу-гу, а до того писала часто, – я сообразила, в чем смысл этого молчания, и не стала задавать вопросов.
– Какая ты умница! Так ты думаешь, старина Мак ей небезразличен?
– Понятное дело. А он сам тебе этого не сказал?
– Нет, он только наказал, уезжая: «Береги мою Розу, а я стану беречь твою Фиби», а больше мне ничего не удалось из него вытянуть, хотя я и задавал вопросы. Он, вообще-то, повел себя героически: не дал тете Джейн довести меня до белого каления своими «советами». Я этого не забуду, мне очень хотелось хоть в чем-то ему помочь, но он упросил меня позволить ему самостоятельно разбираться со своими ухаживаниями. И, судя по результатам, он, надо сказать, в этом понимает, – добавил Арчи, которому очень нравилось сплетничать со своей душечкой о чужих любовных делах.
– Ах, милая моя хозяюшка! А она что? – спросила Фиби,
