В церкви собралось весьма избранное общество. И старушка герцогиня, и госпожа Бернштейн с леди Марией, и мистер Вулф, который сидел рядом с мисс Лоутер и пел с ней по одному псалтырю, и мистер Ричардсон со своими дамами. Среди последних была мисс Фильдинг, сообщил дочерям полковник Ламберт, когда они вернулись из церкви.
— Сестра Гарри Фильдинга. Ах, девочки, что за приятный собеседник это был! А его книги стоят десятка ваших сладеньких "Памел" и "Кларисс", миссис Ламберт! Но какой женщине нравится настоящий юмор? Мистер Джонсон сидел среди приютских детей. Вы заметили, как он повернулся к алтарю, когда читали "Верую", и столкнул со скамейки двух-трех перепуганных мальчуганов в кожаных штанишках? А священник нашего Гарри сказал отменную проповедь! Проповедь о злословии. Он задел за живое кое-кого из сидевших там старых сплетниц. А почему мистера Уорингтона не было в церкви? Очень жаль, что он не пришел.
— А я даже не заметила, был он там или нет! — объявила мисс Этти, вздернув головку.
Но неизменно правдивая Тео сказала:
— Нет, я думала о нем и огорчилась, что его там не было; и ты тоже думала о нем, Этти.
— Ничего подобного, мисс, — стояла на своем Этти.
— Но ведь ты шепнула мне, что проповедь читает священник Гарри.
— Думать о священнике мистера Уорингтона не значит думать о мистере Уорингтоне. Проповедь была действительно прекрасная, но дети фальшивили самым ужасным образом. О, вон леди Мария в окне напротив нюхает розы, а это идет мистер Вулф, узнаю его военный топот. Правой-левой, правой-левой! Здравствуйте, полковник Вулф!
— Почему у тебя такой мрачный вид, Джеймс? — спросил полковник Ламберт с обычным добродушием. — Твоя красавица побранила тебя за что-нибудь, или проповедь разбудила твою совесть? Священника зовут мистер Сэмпсон, ведь так? Прекраснейший проповедник, клянусь честью!
— Проповедует он одни добродетели, а практикует другие! — ответил мистер Вулф, пожав плечами.
— Когда проповедь кончилась, мне показалось, что и десяти минут не прошло — госпожа Ламберт даже ни разу не вздремнула, верно, Молли?
— А вы видели, когда этот молодчик явился в церковь? — с негодованием спросил полковник Вулф. — Он вошел в открытую дверь ризницы в самую последнюю минуту, когда уже допели псалом.
— Возможно, он служил дома у какого-нибудь больного — здесь ведь много больных, — возразила миссис Ламберт.
— Служил! Ах, моя добрая миссис Ламберт! Вы знаете, где я его нашел? Я отправился на поиски вашего молодого шалопая, виргинца.
— У него, по-моему, есть имя, и очень красивое, — воскликнула Этти. — И зовут его вовсе не Шалопай, а Генри Эсмонд-Уорингтон, эсквайр.
— Мисс Эстер, сегодня утром без четверти одиннадцать, когда звонили все колокола, я застал этого проповедника в полном облачении и Генри Эсмонда-Уорингтона, эсквайра, в спальне этого последнего, где они разбирали партию в пикет, которую сыграли накануне вечером!
— Ну и что же! Многие достойные люди играют в карты по воскресеньям. Король играет в карты по воскресеньям.
— Тсс, милочка!
— Нет, играет, я знаю, — объявила Этти. — С этой накрашенной особой, которую мы видели вчера, с этой графиней, как бишь ее?
— Мне кажется, дорогая мисс Эстер, что священнику в подобный день приличнее держать в руках божьи книги, а не дьявольские, — и я взял на себя смелость сказать это вашему проповеднику. (Да, непростительную смелость! объявили глаза мисс Этти.) И я сказал нашему молодому другу, что ему следовало бы не нежиться дома в халате, а спешить в церковь.
— Неужто, полковник Вулф, вам хотелось, чтобы Гарри пошел в церковь в халате и ночном колпаке? Хорошенькое это было бы зрелище, ничего не скажешь! — яростно воскликнула Этти.
— А вот мне хотелось бы, чтобы язычок моей девочки дал бы себе отдых, заметил папенька, поглаживая дочку по раскрасневшейся щеке.
— Молчать, когда нападают на друга и никто за него не вступается? Да, никто!
Тут две губки плотно сомкнулись, тоненькая фигурка задрожала, и, метнув в полковника Вулфа прощальный негодующий взгляд, девочка выбежала из комнаты — как раз вовремя, чтобы, закрыв дверь, разрыдаться на лестнице.
Мистер Вулф совсем растерялся,
— Право же, тетушка Ламберт, я не хотел обидеть Эстер.
— Конечно, нет, Джеймс, — ответила она очень ласково и протянула ему руку. Молодой офицер называл ее тетушкой Ламберт, когда был маленьким мальчиком.
Мистер Ламберт насвистывал свой любимый марш "За горами далеко", выбивая пальцами по подоконнику барабанную дробь.
— Папенька, нельзя свистеть в воскресенье! — воскликнул благонравный воспитанник Серых Монахов и тут же добавил, что после завтрака прошло уже три часа и од был бы не прочь доесть сырный пирог, купленный Тео.
— Ах ты, маленький обжора! — воскликнула Тео, но с лестницы донесся какой-то странный звук, и она выбежала из комнаты, старательно притворив за собой дверь. Мы не последуем за ней. Звук этот был рыданием, которое вырвалось из самой глубины трепещущего измученного сердечка Эстер, и хотя мы этого не видели, я не сомневаюсь, что девочка бросилась на шею сестре и расплакалась на груди доброй Тео.
Когда под вечер семья отправилась погулять по лугу, Этти осталась дома — она лежала в постели с головной болью, а ее мать ухаживала за ней. Чарли вскоре встретил школьного приятеля, мистер Вулф, разумеется, не замедлил удалиться в обществе мисс Лоутер, а Тео с отцом, чинно прогуливаясь под ясным воскресным небом, увидели госпожу Бернштейн, которая грелась на солнышке, сидя на скамье под деревом, окруженная заботами племянницы и племянника. Гарри, просияв от радости, бросился навстречу своим дорогим друзьям, дамы весьма любезно поздоровались с полковником и его дочерью, которые были так добры к их Гарри.
Каким красивым и благородным он выглядит, подумала Тео и назвала его по имени, точно он и правда был ее братом.
— Почему мы не видели вас сегодня утром, Гарри? — спросила она.
— Я ведь не знал, что вы приехали в Танбридж, Тео.
— И все-таки вы могли бы увидеть нас, если бы захотели!
— Где же? — осведомился Гарри.
— Вон там, сэр, — ответила она с упреком, указывая на церковь. И ее бесхитростное личико излучало нежность и доброту. Ах, юный читатель, бродящий по свету и борющийся с искушениями, да будут и о вас с любовью молиться две-три чистые души!
содержащая монолог Эстер
Когда вспышка Этти выдала отцу ее секрет, Мартин Ламберт в первую минуту очень рассердился на юношу, который отнял у него и у всей семьи сердце его девочки.
— Чума на всех повес, англичан и индейцев! — вскричал полковник, обращаясь к жене. — И зачем только этому шалопаю понадобилось расквасить нос именно об наши ворота!
— Может быть, милый, нам удастся его исправить, — кротко возразила миссис Ламберт. — А к нашим дверям его привело Провидение. Вы смеялись надо мной, мистер Ламберт, когда я говорила это раньше, но если не само небо привело молодого человека к нам, то кто же? И, может быть, он принес с собой счастье и радость для нас всех!
— Как это тяжко, Молли! — простонал полковник. — Мы ласкаем, лелеем и растим их, мы ухаживаем за ними в дни болезней, мы хлопочем и строим планы, мы копим деньги, и штопаем, и перештопываем старую нашу одежду, а если у них болит голова, мы глаз не смыкаем от тревоги, мы трудимся день и ночь, чтобы исполнять их прихоти и капризы, и слышим: "папочка", "милый папенька" и "у кого еще есть такой отец?". Утром во вторник я — король в своем доме и семье. А во вторник вечером является принц Фу-ты Ну-ты — и моему царствованию приходит конец. Целая жизнь забыта и отринута ради пары голубых глаз, пары стройных ног и копны рыжих волос.
— Нам, женщинам, повелено оставлять все и следовать за мужем. И, помнится, милый Мартин, у нас с тобой дело сладилось очень скоро, — сказала миссис Ламберт, кладя руку на плечо супруга.
— Такова человеческая природа и чего еще можно ждать от девчонки? — со вздохом сказал полковник.
— И мне кажется, я исполнила свой долг перед мужем, хотя, признаюсь, ради него я оставила моего отца, — тихонько добавила миссис Ламберт.
— Умница! Провалиться мне на этом месте, я тебя очень люблю, Молли, сказал добряк-полковник. — Но вспомни-ка, зато твой отец меня очень не любил, и если я когда-нибудь обзаведусь зятьями...
— Если! Нет, вы подумайте! Конечно, мои девочки непременно выйдут замуж, мистер Ламберт! — вскричала маменька.
— Ну, так когда они явятся, сударыня, я возненавижу их, как ваш батюшка возненавидел меня — и по заслугам! — за то, что я отнял у него его сокровище.
— Мартин Ламберт, перестаньте кощунствовать и говорить противоестественные вещи! Да, противоестественные, сударь! — возразила его супруга.
