Марико покачала головой:
- Наверное, нам не надо так рисковать. Мне кажется, Оан-сан, этот тип чужеземцев испытывает отвращение к разговорам о сексе, да? Он первый из таких, пришедший сюда, так что мы должны найти к нему подход.
- Я тоже так думаю, - сказал Оан. - Он был совершенно спокоен, пока не упомянули об этом, - Он сердито взглянул на Азу.
- Извините, Оан-сан. Вы совершенно правы, это была полностью моя вина, - сказала Аза сразу же, кланяясь почти до полу.
- Да. Я пошлю отчет об этом деле Киритсубо-сан.
- Ой!
- Я действительно думаю, что госпоже также следует сказать, чтобы были осторожней, обсуждая с ним интимные вопросы, - сказала Марико дипломатично. Вы очень мудры, Оан-сан. Но, может быть, Аза оказалась смышленой и избавила госпожу Киритсубо и даже господина Торанагу от ужасного неудобства! Просто подумайте, что бы случилось, если бы Киритсубо-сан сама задала этот вопрос вчера при господине Торанаге! Если бы чужеземец действовал так же и перед ним...
Оан вздрогнул:
- Пролилась бы кровь! Вы совершенно правы, Марико-сан, Азу следует поблагодарить. Я объясню Киритсубо-сан, как ей повезло.
Марико предложила Блэксорну еще саке.
- Нет, благодарю вас.
- Я еще раз приношу свои извинения за мою глупость. Вы хотели у меня что-то спросить?
Блэксорн видел, как они говорили между собой, досадуя, что не может понять их, злясь, что не может обругать их за оскорбления или стухнуть этих часовых головами.
- Да. Вы сказали, что содомия здесь - это нормально?
- О, извините меня, может быть, мы обсудим какие-нибудь другие вещи, пожалуйста?
- Конечно, сеньора. Но сначала давайте кончим эту тему. Содомия здесь считается нормальным, вы сказали?
- Все, что с сексом, нормально, - сказала она вызывающе, раздраженная его невоспитанностью и очевидной глупостью, вспомнив, что Торанага сказал ей, что она должна сообщать ему о вещах, не связанных с политикой, но потом пересказать ему все, о чем они говорили. Она также не терпела от него никакого вздора, так как он был все еще чужеземцем, возможно, пиратом и формально на него распространялся смертный приговор, который в настоящее время был временно отменен, к удовольствию Торанаги. - Сношение совершенно нормально. И если мужчина собирается ям заниматься с другим мужчиной или мальчиком, какое кому дело до этого, кроме них самих? Какой от этого вред им или другим - или мне, или вам! Никому!
"Что это я, - подумала она, - глупая пария без мозгов! Глупая торговка откровенничает с каким-то чужеземцем! Нет. Я из касты самураев! Да, это так, Марико, но ты также очень глупа! Ты женщина и должна обращаться с ним, как с любым человеком, которому надо льстить, соглашаться с ним, подлизываться к нему. Ты забыла о своих приемах. Почему он заставляет тебя вести себя с ним как двенадцатилетнюю девочку? " Она умышленно смягчила свой тон.
- Но если вы думаете...
- Содомия-это ужасный грех, дьявольский, проклятая Богом мерзость, и те негодяи, кто занимается этим - отбросы земли! - Блэксорн не слушал ее, все еще страдая от оскорбления, что она поверила тому, что он может быть одним из них.
"Христова кровь, как она могла? Успокойся, - сказал он себе. - Ты говоришь, как изъеденный сифилисом фанатичный пуританин-кальвинист! И почему ты так уж настроен против них? Не потому ли, что они всегда есть на корабле, что большинство моряков испробовали этот путь, поскольку как еще они могли остаться в здравом уме, проводя столько месяцев в море? Не потому ли, что ты сам был соблазнен и ненавидел себя за соблазн? Не потому ли, что, когда ты был молод, тебе самому пришлось защищаться и однажды тебя повалили и чуть не изнасиловали, но ты вырвался и убил одного из этих негодяев, нож попал в горло, тебе было двенадцать, и это была первая смерть в твоем длинном списке смертей? "
- Это Богом проклятый грех - и абсолютно против законов Бога и человека!
- Конечно, это слова христианина, которые применимы к другим вещам! ответила она ледяным тоном, вопреки себе, охваченная желанием сказать грубость. - Грех? В чем здесь грех?
- Вам следовало бы знать. Вы католичка, не так ли? Вы были обращены иезуитами?
- Святой отец научил меня говорить по-латыни и по-португальски и писать на этих языках. Я не понимаю, что вы подразумеваете под приверженностью к католичеству, но я христианка, и уже почти десять лет, и нет, они ни разу не говорили с нами о физической близости. Я никогда не читала ваших книг о сексе - только религиозные книги. Секс - грех? Как это может быть? Как может что-то, что дает людям радость, быть грешным?
- Спросите отца Алвито!
"Не думаю, чтобы я решилась", - подумала она в смятении.
- Но мне приказали не обсуждать ничего, что здесь говорится, ни с кем, кроме Кири и моего господина Торанаги. Я просила Бога и Мадонну помочь мне, но они мне не ответили. Я только знаю, что с тех пор, как вы пришли сюда, не было ничего, кроме горя. Если это грех, как вы говорите, почему так много наших священников занимаются этим и всегда занимались? Некоторые буддийские секты даже рекомендуют это как одну из форм молитвы. Надо ограничивать себя только в сезон дождей. Священники не дьяволы, не все из них. И некоторые из святых отцов, как известно, наслаждаются сексом и таким путем тоже. Разве они дьяволы? Конечно, нет! Почему они должны быть лишены обычного удовольствия, если им запрещено иметь дело с женщинами? Глупо говорить, что все связанное с сексом - грех и проклято Богом!
- Содомия отвратительна, против всех законов! Спросите вашего духовника!
"Ты сам отвратителен - ты, - хотелось крикнуть Марико. - Как осмеливаешься ты быть таким грубым и как можешь быть таким глупым! Против Бога? Ты говоришь? Что за глупость! Против твоего дьявольского Бога, может быть. Ты заявляешь, что ты христианин. Нет, ты явный лжец и мошенник. Может быть, ты и знаешь необычные вещи и бывал в диковинных местах, но ты не христианин и богохульствуешь. Ты послан Сатаной? Грехи? Какая ерунда!
Ты говоришь так торжественно о нормальных вещах и ведешь себя как сумасшедший. Ты выводишь из себя святых отцов, расстраиваешь Торанагу, вызываешь раздор между нами, расшатываешь нашу веру и мучаешь нас сомнениями в том, что верно, а что нет, зная, что мы не можем немедленно доказать тебе свою правоту.
Я хочу сказать тебе, что я презираю и тебя, и всех варваров. Да, варвары вокруг меня. Не они ли ненавидели моего отца, потому что он не доверял им и открыто просил диктатора Городу выбросить их всех с нашей земли? Разве не чужеземцы отравили ядом мозг диктатора, так что он стал ненавидеть моего отца, своего самого верного генерала, человека, который помогал ему даже больше, чем генерал Накамура или господин Торанага? Разве не чужеземцы стали причиной того, что диктатор оскорбил моего отца, что свело его сума, заставив поступать необдуманно и стать таким образом причиной всех моих несчастий?
Да, они сделали все это, и даже больше того. Но они также принесли бесподобное слово Божье и в темные часы моей нужды, когда я вернулась из ужасной ссылки в еще более ужасную жизнь, отец-инспектор показал мне путь, открыл мне глаза и душу и крестил меня. Этот путь дал мне силы выдержать, наполнил мое сердце безграничным миром, освободил меня от вечных мук и осчастливил меня обещанием вечного спасения.
Что бы ни случилось, я в руках Бога. О, Мадонна, дай мне мир и помоги этому бедному грешнику преодолеть твоего врага".
- Извините меня за мою грубость, - сказала она. - Вы правы, что рассердились. Я только глупая женщина. Пожалуйста, будьте терпеливы и простите меня, Анджин-сан.
Гнев Блэксорна сразу стал стихать. Какой мужчина мог долго сердиться на женщину, если она открыто признается, что она была не права, а он прав?
- Я тоже прошу прощения, Марико-сан, - сказал он, немного смягчаясь, но у нас предположить, что мужчина гомосексуалист, педераст, содомит, - это самое сильное из оскорблений.
"Тогда вы все инфантильны, глупы, так же как подлы, грубы и невоспитанны, но что можно ожидать от чужеземцев", - сказала она себе и произнесла с покаянным видом:
- Конечно, вы правы... Я не имела в виду ничего плохого, пожалуйста, примите мои извинения. О, да, - вздохнула она; ее голос был так медоточив, что даже ее муж сразу успокоился бы, несмотря на самое плохое свое настроение, - о, да, это была полностью моя ошибка.
x x x
Солнце уже достигло горизонта, а отец Алвито все еще ждал в комнате для аудиенции, журналы оттягивали ему руки.
"Проклятый Блэксорн", - думал он.
Первый раз этот Торанага заставил его ждать, первый раз за годы он не ждал никого из дайме, даже Тайко. За последние восемь лет правления Тайко предоставил ему невероятную привилегию немедленного доступа, и так же сделал Торанага. Но у Тайко эта привилегия была заслужена его влиянием в Японии и его дальновидностью в делах. Его знание внутренних скрытых причин событий в международной торговле помогало увеличить еще больше невероятно большое состояние Тайко. Хотя Тайко был почти неграмотен, его способности к языкам были огромны, его знание политики безмерно. Так Алвито посчастливилось сесть в ногах у деспота, чтобы учить и учиться и, если на то будет воля Божья, обращать в свою веру. Это была особая работа, которой он дотошно овладевал под руководством дель Аква, который давал ему лучших учителей из среды иезуитов и португальских купцов, торговавших в Азии. Алвито стал наперсником Тайко, одним из четырех человек - и единственным иностранцем, - которые когда-либо видели помещения с личными сокровищами Тайко.
