– Я ей говорю, я сейчас без места, – сказал Корли, – а раньше был в модном магазине у Пима. Она не знает мою фамилию, на это меня хватило, чтоб не трепаться. Но она думает, я что-то, знаешь, такое, не простого разбора.
Ленехан снова рассмеялся беззвучно.
– Из всех славных историй, что я слыхал, эта с гарантией получает приз, – сказал он.
В ответ на комплимент Корли уширил шаг. Раскачка его крепко сбитого тела заставила спутника исполнить несколько антраша с тротуара на мостовую и обратно. Корли был сыном полицейского инспектора и унаследовал от отца телосложение и походку. Он ходил, держась прямо, прижав руки к бокам и поводя головой из стороны в сторону. У него была большая, круглая, масляно блестевшая голова, которая в любую погоду потела, и большая круглая шляпа, посаженная на нее набекрень, выглядела как луковица, растущая из другой луковицы. Он всегда смотрел прямо перед собой, как на параде, и когда хотел оглянуться на какого-нибудь прохожего, ему приходилось разворачивать весь корпус от бедер. В настоящее время он слонялся без дела, и где бы ни открывалась какая-нибудь вакансия, находился друг, который сообщал ему эту дурную весть. В городе часто видели, как он прогуливается и о чем-то очень серьезно толкует с полицейскими в штатском. Ему была ведома тайная подоплека всех дел, и он любил выносить безапелляционные суждения. Говорил он, не слушая собеседников и преимущественно о себе самом: что он сказал такому-то, а такой-то сказал ему и что он потом сказал, чтобы в этом деле поставить точку. Пересказывая такие диалоги, он произносил первую букву своей фамилии на манер флорентийцев.
Ленехан предложил другу сигарету. Когда они проходили сквозь толпу, Корли время от времени оборачивался и улыбался прохожим девушкам, но Ленехан не отрываясь смотрел на большой бледный круг луны, окруженный двойным кольцом. Сосредоточенно проследив, как по этому кругу проплывает серая паутина сумерек, он наконец произнес:
– Слушай, Корли… я думаю, ты это дельце провернешь в лучшем виде, а?
Вместо ответа Корли выразительно прикрыл один глаз.
– Она-то для такого подходит? – с сомнением спросил Ленехан. – С бабами никогда не знаешь.
– С ней порядок, – заверил Корли. – Я знаю, как к ней подъехать. Она по уши в меня.
– Ты – это в точности беспутный Лотарио! – заявил Ленехан. – Лотарио высшей кондиции!
Оттенок насмешки несколько искупал угодливость его поведения. Чтобы спасти лицо, он выражал обычно лесть так, что она могла бы сойти также и за издевку. Но Корли не понимал таких тонкостей.
– Хорошая горняшечка – самое оно, – сказал он. – Это я тебе говорю.
– Тот, кто перепробовал всех, – закончил Ленехан.
– Сперва-то я, понимаешь, гулял с барышнями, – поведал доверительно Корли, – с такими, как на Южном Кольце. Я с ними, старик, цацкался, на музыку их водил или там в театр, вывозил на прогулки, причем платил за трамвай, конфетки-шоколадки им покупал. Я на них выкладывал хорошие денежки, – добавил он убеждающим тоном, словно ожидая, что ему не поверят.
Но Ленехан был вполне готов верить, он серьезно кивнул.
– Знаю я эти игрушки, – сказал он, – это на дурачка.
– И ни хрена толку со всего этого не было, – заключил Корли.
– Мой случай аналогичен, – сказал Ленехан.
– Одна, правда, вот из них, – сделал оговорку Корли.
Он облизал языком верхнюю губу. При воспоминании глаза его заблестели. Теперь уже он глядел неотрывно на диск луны, затянутый тучами наполовину, и, казалось, размышлял.
– Она… в ней действительно что-то было, – сказал он грустно.
Он снова замолчал, а потом добавил:
– Теперь-то она гулящая. Как-то ночью вижу, она катит в экипаже с двумя мужиками по Эрл-стрит.
– Твоя ведь работа, – заметил Ленехан.
– До меня у нее другие были, – отвечал Корли философски.
На сей раз Ленехан склонен был усомниться; он улыбнулся и помотал головой.
– Уж меня-то не проведешь, Корли, – сказал он.
– Как на духу! – настаивал тот. – Она ж мне сама сказала.
Ленехан изобразил трагический жест.
– Коварный соблазнитель! – произнес он.
Проходя мимо ограды Тринити-колледжа, Ленехан соскочил на мостовую и посмотрел на часы.
– Двадцать минут уже, – сказал он.
– Нормально, – сказал Корли. – Никуда она не денется. Я их всегда заставляю подождать.
Ленехан тихо засмеялся.
– Убей Бог, Корли, вот уж ты умеешь их брать, – сказал он.
– Все их штучки-дрючки я изучил, – заверил тот.
– Но скажи все-таки, – снова забеспокоился Ленехан, – ты уверен, что все это провернешь? Дело-то, понимаешь, тонкое. Они в этом пунктике знаешь как держатся… А? Как оно?
Его маленькие блестящие глазки настойчиво буравили лицо собеседника в поисках подтверждения. Корли помотал досадливо головой, как бы сгоняя надоевшую муху, и нахмурил брови.
– Да проверну, отцепись, – бросил он.
Ленехан смолк. Он вовсе не хотел раздражать приятеля, рискуя, что тот пошлет его к дьяволу и скажет, что не нуждается в советах. Тут требовался такт. Но вскоре чело Корли снова разгладилось. Его мысли потекли по другому руслу.
– Она деваха классная и надежная, – сказал он тоном знатока, – вот уж это можно сказать.
Пройдя по Нассау-стрит, они свернули на Килдер-стрит. Недалеко от подъезда клуба на проезжей части стоял арфист в окружении немногих слушателей. Он безучастно перебирал струны, бросая быстрый взгляд на каждого нового пришельца и время от времени устало взглядывая на небо. Его арфа, с равною безучастностью оставив свое одеяние упавшим вниз, казалось, устала и от пальцев хозяина, и от чужих взглядов. Одна рука его выводила в басу мелодию «Безмолвна О’Мойл», другая же быстро мелькала в высоких нотах после каждых нескольких тактов. Мелодия раздавалась величаво и полнозвучно.
Прекратив разговор, приятели поднимались по улице, сопутствуемые скорбной музыкой. Достигнув Стивенс-Грин, они перешли на другую сторону. Здесь шум трамваев, толпа и свет вывели их из безмолвия.
– Ага, вон она! – сказал Корли.
На углу Хьюм-стрит стояла молодая женщина в синем платье и белой соломенной шляпке. Она стояла на краю тротуара, вертя в руке зонтик. Ленехан очень оживился.
– Глянем-ка на нее, Корли, – сказал он.
Тот искоса посмотрел на друга, и на лицо его наползла неприятная ухмылка.
– Хошь на мое место попробовать? – проговорил он.
– Да ты обалдел, – возмутился Ленехан, – я ж тебя не прошу знакомить! Я на нее хочу просто поглядеть. Я что, съем ее?
– А, поглядеть! – сказал Корли уже любезней. – Ладно… мы вот что сделаем. Я подойду к ней, заговорю, а ты можешь мимо пройти.
– Идет! – сказал Ленехан.
Корли занес уже одну ногу над цепями, когда Ленехан окликнул его.
– А потом? Встретимся-то где?
– В пол-одиннадцатого, – отвечал тот, перебрасывая другую ногу.
– А где?
– На углу Меррион-стрит. Мы там будем возвращаться.
– Ну давай, трудись, – молвил Ленехан на прощанье.
Не отвечая, Корли двинулся через дорогу праздной походкой, небрежно посматривая по сторонам. Его крупная фигура, машистый шаг, веский стук каблуков создавали победительный образ. Он приблизился к женщине и без всякого приветствия тут же начал что-то ей говорить. Она начала вращать свой зонтик быстрей, при этом делая пол-оборота на каблучках. Когда он говорил, совсем приближаясь к ней лицом, она несколько раз засмеялась и потупилась.
Некоторое время Ленехан наблюдал за ними. Потом не мешкая прошел дальше вдоль цепей и, перемахнув через них, перешел дорогу наискосок. Подойдя к углу Хьюм-стрит, он почувствовал сильный запах духов, и его быстрые беспокойные глаза произвели тщательный осмотр. Она была явно в своем выходном наряде. Синюю саржевую юбку стягивал на талии черный кожаный пояс. Большая серебряная пряжка на нем, казалось, смещала вниз центр ее тела, зажимая легкую ткань белой блузки. На ней была также короткая черная жакетка с перламутровыми пуговицами и черное потрепанное боа. Оборки тюлевого воротничка были в умелом беспорядке, а на корсаже стеблями вверх был приколот большой букетик красных цветов. Как одобрительно отметил взгляд Ленехана, тело ее было небольшим, но крепким и мускулистым. Крепкое грубое здоровье светилось на ее лице, на круглых румяных щеках, в прямодушных синих глазах. Черты лица были довольно топорны. У нее были широкие ноздри, растянутый рот, приоткрывшийся в довольной ухмылке, и передние зубы, которые выдавались вперед. Проходя мимо, Ленехан снял свою капитанку, и секунд через десять Корли послал ему ответный привет, подняв руку как бы в задумчивости и подвинув шляпу на голове.
Дойдя до отеля Шелборн, Ленехан остановился и стал ждать. Через малое время он увидел, как они движутся в его сторону, потом сворачивают направо. Ступая легко в своих белых туфлях, он последовал за ними по Меррион-сквер. Идя медленно, соразмеряя с ними скорость шагов, он наблюдал, как голова Корли то и дело поворачивается к лицу молодой женщины, будто большой шар, вращающийся на стержне. Он следил за парой, пока не увидел, как они садятся в трамвай на Доннибрук; после чего повернулся и направился тою же дорогой назад.
