По правде говоря, этот уроженец Антиокии с орлиным профилем далек от академического образа кардинала. Ему прислуживают две монашенки-колумбийки, мелкие и быстрые, которые поддерживают в доме порядок и немного детскую монастырскую чистоту. Они мастерицы готовить блюда из разных районов Колумбии, а теперь еще и Италии. Кардинал любит поесть, но его вкусы скорее ностальгические, нежели гурманские. Он предпочитает обедать в столовой на восемь человек, часто в компании колумбийских гостей. Недавно он удивил президента Пастрану и его свиту своим завтраком по-антиокийски: фасоль, кукурузная лепешка и омлет с колбасой.
Удивительно, что ему удается содержать дом на зарплату Дикастерия Святой Конгрегации Клира (глава специального органа Ватикана, который контролирует и координирует работу священников и епископов Католической Церкви во всем мире, обеспечивая им постоянную и прямую связь с Папой прим. ред.) - четыре миллиона лир, меньше, чем полторы тысячи долларов. В Ватикане есть супермаркет с гуманитарными ценами, но итальянские работники - отнюдь не по гуманитарным тарифам. Электрик запросил 225 000 лир за то, чтобы перевесить люстру из гостиной в столовую (это 120 долларов) - и у кардинала не набралось и трети. Свой потертый "фольксваген" он водит сам, так как на шофера его бюджет не рассчитан, и полагается ему всего один бак бензина в месяц. Его бедность выглядит особенно смешной на фоне огромных сумм денег, которыми он распоряжается: ни одна сделка Церкви в любой точке мира больше, чем в полмиллиона долларов, не заключается без его разрешения.
Четыре предмета привлекают внимание в доме этого пастыря душ: рояль в библиотеке, вело- и шаговый тренажеры в спальне, мощный и дорогой компьютер в кабинете. Он отвечает на все вопросы: рояль - семейная реликвия, на нем кардинал начинал учиться музыке и продолжает играть по вдохновению колумбийские песни или пьесы великих композиторов. "Шопен?" - спрашиваю немного провокационно. "Шопен - для детей", - отвечает он, покачав головой.
А тренажеры необходимы теологу, который не хочет заржаветь с годами и всякий раз, когда есть возможность, катается на водных лыжах или выезжает верхом. Велосипед пришлось заменить шаговым тренажером, на котором он занимается, пока смотрит утренние выпуски новостей, но он мечтает о времени, когда изобретут видеопроектор, который надо будет приводить в действие педалями.
Компьютер, каким бы дорогим он ни был, необходим для быстрой связи с любым приходом в любой точке мира. Кардинал Кастрильон сам сделал вебстраницу.
В нескольких кварталах отсюда находится офис Конгрегации Клира, с окном, царящим над площадью Святого Петра. Там хранятся все документы всех инстанций Ватикана, там концентрируется и оттуда исходит информация, чтобы любой священник мира знал, какова задача Церкви на данный момент. Кардинал владеет семью языками: кроме испанского - итальянским, португальским, немецким, французским, английским, латынью, греческим и учит арабский.
Трудно поверить, что этот странный колумбиец, в котором непредсказуемо скрестились народная культура и озабоченность обновлением Церкви, - тот самый человек, который руководил двумя епископатами в Колумбии со строгостью военного священника. Похоже, что с момента принятия сана в 23 года он понимал священничество как добровольную борьбу за социальную справедливость и отдавался ей, как поэты - с божественным вдохновением, как будучи епископом и архиепископом, так и после того, как был призван в Рим, чтобы стать шестым в истории колумбийским кардиналом.
"Он призывал бедных к усердию и труду, а богатых разумно делиться благами, чтобы сосуществовать с бедными", - сказал один из его старых друзей. Он же рассказал, как тогда еще епископ возвращал чеки кофейным магнатам, которые пытались очистить совесть благотворительными вливаниями, говоря, что лучше бы они взяли на работу толпу спящих на улице обездоленных людей. Он часто раздавал хлеб и кофе детям на ночных улицах. Он восхищался добрым сердцем и здравым рассудком юродивых, которые заговаривали свой голод, беседуя с самими собой. "В том, что касается жизни и прав человека, сумасшедшие разбираются лучше, чем люди в здравом уме" , - говорил он.
Когда на утренних улицах стали находить убитыми не только юродивых, но и нищих, проституток и уличных сирот, он понял, что кто-то по-звериному проинтерпретировал борьбу за социальную справедливость. Епископ впрямую поговорил с начальником полиции, потом с президентом республики, но ответа не последовало. Тогда он прогремел во время проповеди: "Сегодня вечером я пригласил на чашечку кофе нескольких ребят. Некоторых из них нашли утром мертвыми, а другие исчезли. Господин начальник полиции, где мои дети?" Исчезнувшие появились, но мертвых воскресить не удалось. Господин начальник уехал из города.
Когда наркобандиты собрались стереть с лица земли город Перейра, чтобы оказать давление и отменить высылку Эскобара из страны, епископ оделся в мирскую одежду и пошел в Медельин встречаться с Пабло Эскобаром, который был переодет в разносчика молока. Эскобар высокомерно спросил, кого тот представляет. Епископ сухо ответил ему: "Тех, кто будет судить тебя". Немного времени понадобилось, чтобы тот начал исповедь. Кастрильон спросил, молится ли он, причащался ли, раскаивается ли в своих грехах. Эскобар отвечал на вопросы с уважением и даже с некоторой покорностью. Разрешил записать диалог и передал президенту, что, если правительство передумает высылать его из страны, он ликвидирует медельинский картель, отдаст все состояние и оружие и покончит с терроризмом. Правительство тогда не согласилось. Но на епископа больше всего произвели впечатление слова, которые сказал Эскобар перед расставанием: "Если понадобится убить всю Колумбию, чтобы меня не разлучали с женой, я сделаю это недрогнувшей рукой".
Его драма как епископа Букараманги была в том, что партизаны действовали непоследовательно, а армия - слишком жестоко. И те, и другие обвиняли друг друга в одних и тех же грехах, но епископ их не путал: "Я по следу ботинка в песке мог определить, кто прошел - партизан или солдат". Обе стороны ему доверяли и прибегали к его посредничеству.
Теперь у него меньше иллюзий, он понимает, что ни партизаны, ни правительство не представляют, какую страну они хотят построить, и что за сорок лет войны выросло поколение с особыми менталитетом и культурой. "Любой из этих крестьян считает, что у него власти - как у министра, и завоевал он такую жизнь с оружием в руках. Так что надо торговаться, а не диалог вести. Никто не отдаст власть, если ему не предложить чего-либо взамен. Человек не отдаст просто так то, что ему досталось с кровью".
Будучи председателем Латиноамериканского Епископального Совета, он смог убедить Рональда Рейгана в том, что католическая Церковь не встала на сторону вооруженной революции, как тот упрямо считал, а просто боролась за социальную справедливость. В любом случае, подчеркивает кардинал, "я действовал в духе политики Иоанна Павла II".
Не всем известно, что он вел переговоры с Бушем, чтобы тот не вводил войска в Никарагуа при сандинистах. Его основным аргументом тогда было то, что после перестройки Горбачева надо оторвать будущее от прошлого.
Его дипломатическая деятельность в то время было столь интенсивна и осторожна, что некоторые известные журналисты уверены, что он посредничал между Горбачевым и Штатами в вопросах разоружения. Кардинал это отрицает с решительностью и в то же время с грустью на лице, с которой отказываются поведать тайну исповеди.
Я не удержался и спросил его, что за интерес двигал им, когда он принимал участие в стольких земных делах. От его ответа у меня побежали мурашки по коже: "Я бы не посвятил им и пяти минут, если бы не был абсолютно уверен, что существует вечная жизнь".
Слушая историю его посвящения в кардиналы и поддавшись подкупающей домашней простоте, с которой он рассказывал мне про великие события в его жизни, я спросил: "Вам не страшно, когда с вами происходят все эти вещи?". И он открыл мне секрет чисто по-антиокийски: с самых первых лет работы простым священником он придумал для себя очень короткие молитвы, которые он произносит перед тем, как взять на себя серьёзный риск. "Например, я произношу их перед интервью". "Перед сегодняшним особенно," - добавил он весело.
Его назначили Дикастерием только четырнадцать месяцев назад, а он уже уверенно передвигается как в реальной итальянской жизни, так и в призрачной ватиканской: рассеяно отвечает швейцарским гвардейцам, которые отдают ему честь, описывает места и их историю как профессиональный гид. Похоже, у него совсем не кружится голова от того, что он маршал в огромной и вневременной империи, с площадью в 0,44 кв.км. и с миллионами подданных на Земле со всеми Святыми в придачу. Его дух не угнетает та постоянная и невидимая нить, которая соединяет его с самой большой армией в Истории: 401 тысяча приходских священников, которые каждый день узнают в своих компьютерах его голос, вещающий на семи языках. Другие 400 тысяч из монастырей и общин не в его ведомстве, но представляют его во время пастырьского служения, крещения или проповеди.
