Ивлин (за сценой). Мисс Веси только что уехала? В таком случае я оставлю ей записку.
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
Ивлин и Клара.
Ивлин (в сторону). Клара! (Вслух.) Я не помешал вам, мисс Дуглас?
Клара (направляясь к двери). Нет, я закончила свои дела.
Ивлин. Я вижу, что мое присутствие вам неприятно, - вот почему я так редко бываю здесь. Но я могу вас обрадовать, сударыня: я только назначу сегодня день свадьбы, а затем уеду к себе в поместье, пока... пока... Словом, сегодня мое посещение обратит вас в бегство в последний раз.
Клара (в сторону). В последний раз! И больше мы никогда не увидимся... Но расстаться вот так - с насмешкой, со злобой... нет, не могу! (Подходит к Ивлину.) Да, Альфред, мы в самом деле видимся, должно быть, в последний раз. Я уезжаю из Англии.
Ивлин. Уезжаете?
Клара. Но прежде разрешите мне поблагодарить вас за вашу доброту ко мне в прошлом, - одинокому человеку это не так легко забыть.
Ивлин (автоматически). Уезжаете из Англии!
Клара. Я давно этого хотела... но довольно обо мне! Ивлин, теперь, когда вы обручены с другой, теперь, не возвращаясь к прошлому, не боясь взаимного непонимания и ошибок, мы можем, хотя бы, остаться друзьями, какими были когда-то. И мне хотелось бы сказать вам несколько слов, которые может позволить себе только друг... сестра...
Ивлин (взволнованно). Мисс Дуглас... Клара... Если я что-либо могу сделать... Ведь сотни чужих людей, попрошаек, говорят мне: "В вашей власти раскрыть или закрыть эту руку, - недостойную руку, уверяю вас, - и горе нищего обратится в радость или перейдет в отчаяние!" Если моя жизнь, кровь моего сердца могут вам помочь... как помогает другим мое золото, - скажите только слово! И прошлое, о котором вы говорите, да, это тягостное прошлое будет зачеркнуто и забыто.
Клара (протягивая руку). Значит, мы друзья! Вы снова мой кузен, мой брат!
Ивлин (выпустил ее руку). Брат! Продолжайте.
Клара. Да, я буду говорить, как слабая, неопытная, невежественная, ничем не выдающаяся сестра могла бы говорить со своим братом, по-мужски честолюбиво мечтая о его будущих успехах. О Ивлин, когда вы унаследовали эти огромные деньги, мне нравилось мечтать о том, как вы распорядитесь своим богатством. Вы добры, умны, талантливы; я знаю, какой пылкий дух кроется за вашим холодным сарказмом, сарказмом человека, столь долго терпевшего неудачи! Я видела, что перед вами открывается, наконец, благородный и светлый путь, и часто думала: пройдут годы, и там, в далеких краях, где я буду очень скоро, я услышу, как ваше имя отождествляют не с теми поступками, на которые богатство толкает низких людей, нет, но с теми деяниями и целями, для достижения которых богатство служит у возвышенных людей только орудием... И я думала также, что смогу сказать себе, проливая гордые и сладостные слезы: "Этот человек когда-то любил меня!"
Ивлин. Довольно, Клара! Довольно, прошу вас!
Клара. Но так ли это получилось? Остались ли вы верны себе? Пышность, тщеславие, роскошь, причуды, безумства - все это может принести известность другим, но оно противоречит всем стремлениям, всем свойствам души Альфреда Ивлина! О, простите меня! Я слишком смела, я причиняю вам боль, оскорбляю вас. Ах, я не решилась бы это сказать, если бы мне не казалось порой, что...
Ивлин. Что в моих безумствах, в моем легкомысленном отношении к судьбе, которая вознесла меня так высоко, виноваты вы? Вот что вы думали, и были правы. В молодости я изведал всю горечь нужды, и, может быть, мне просто хотелось, страстно хотелось вкусить этой ослепительной, сверкающей жизни, которая была видна мне вся, но на которую я смотрел издали, с самой низкой ступеньки и при этом с возмущением. Однако мне хватило месяца, даже недели, для этого опыта. Опыт! Как быстро мы узнаем, сколь холодны сердца, сколь низки человеческие души, будь то у аристократа в его залитом солнцем дворце или у нищего на паперти, чьи лохмотья заливает дождь! Между двумя полюсами общества разница лишь в одном: наверху порок, улыбаясь, предается разгулу, внизу злодеяние, хмурясь, умирает с голоду. Но вы, вы же отвергли меня потому, что я был беден. Можете меня презирать, если хотите, можете считать мою месть недостойной, но я хотел показать вам ту роскошь, тот мишурный блеск, то великолепие, которое, как мне казалось, вы так высоко ценили, показать, сколь привлекательно для вас, женщин, подобное положение в обществе, - ведь вы могли бы разделить его со мной, если б любили меня! Но мне не помогло ничто - ни моя бедность, ни мое богатство! Вы не любили меня ни тогда, ни теперь, и моя судьба решена.
Клара. Счастливая судьба, Ивлин. Ведь вы любите!
Ивлин. И наконец-то любят меня! (После паузы, резко обернувшись к ней.) Вы сомневаетесь?
Клара. Нет, нет, я твердо верю в это! (В сторону.) Неужели она способна не любить его!
Ивлин. Может быть, Джорджина тщеславна... и легкомысленна... и...
Клара. Нет, нет, не думайте! Как только вы оградите ее от корыстолюбивых советов отца, вы сумеете перевоспитать ее и поднять до себя. Она еще очень молода... хороша, весела, жизнерадостна... остальное вы придадите ей сами, если будете верить в себя. А теперь, когда между нами не осталось ничего враждебного, даже сожалений, даже... (улыбаясь) мщения, вы оправдаете свою благородную натуру. И... прощайте, кузен!
Ивлин. Нет, подождите... вас интересует моя судьба! Быть может, я обманулся? О, почему, почему вы оттолкнули сердце, принесшее все к вашим ногам? Быть может, вы еще могли бы... могли... Но я с ума сошел... не знаю, что говорю... ведь я связан словом с другой... мы дали обет... Уезжайте, Клара, так будет лучше. Но о ком-то, возможно, вы все же станете скучать больше, чем обо мне, - о ком-то, к чьим безумствам вы были более снисходительны, о ком-то, кого вы хотели бы назвать нежнее, чем братом!
Клара (в сторону). Может быть, ему от этого будет легче. ...Ну что же, верьте в это... и расстанемся друзьями!
Ивлин. Друзьями! И это все! Так оно бывает в жизни: ее взгляд отгонял любые горести, от одного прикосновения ее руки трепетало сердце, своей неземной красотой она освещала, подобно лунному свету, все самое низменное, - но пройдет немного времени - год, месяц, день, - все это исчезнет... и мы будем вспоминать с усмешкой наши праздные мечты! Все сладостное очарование, постигнутое лишь однажды, никогда не вернется вновь! И тот, кто первый все забыл, кто навсегда лишил вашу жизнь солнечного света, приходит к вам и говорит небрежно: "Расстанемся друзьями!" Уезжайте, Клара, уезжайте... и будьте счастливы, если можете!
Клара (плача). Как он жесток! Как он жесток до последней минуты... Да простит вас бог, Альфред! (Уходит.)
Ивлин. Глупец! Что она говорила? Как она смотрела на меня? Неужели она меня любит? Она защищает свою соперницу... когда я обвинял ее в привязанности к другому, она этого не отрицала... и все же какой-то внутренний голос твердит мне, что я опрометчиво отдал себя во власть болезненной ревности. Но выбор сделан, и я должен принять все его последствия...
Входят слуга и Грейвс.
Слуга (Грейвсу). Леди Френклин заканчивает свой туалет, сэр.
Грейвс. Я подожду.
Слуга уходит.
СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ
Грейвс и Ивлин.
Грейвс. Она была бы достойна дружбы с моей навеки утраченной Марией! Она так внимательна ко мне - она пригласила меня не для того, чтобы утешать, - это невозможно! - но для того, чтобы наслаждаться скорбью вместе со мной! Да, то будет печальная картина... (Увидел Ивлина.) Вы, Ивлин? Мне только что сказали, что место депутата от Грогджинхоля наконец освободилось. Почему бы вам не выставить свою кандидатуру? Владея таким имением, вы можете пройти даже без обсуждения вашей кандидатуры.
Ивлин. Я презираю эту борьбу за пустяки, эту вечную тяжбу между Властями и Человеком, - и вы хотите, чтобы я стал одним из крикливых спорщиков? Никогда!
Грейвс. Вы правы, простите меня.
Ивлин (в сторону). И тем не менее Клара говорила о моем честолюбии. Когда я сумею отличиться, она пожалеет, что отвергла меня. (Вслух.) Но все же, Грейвс, как бы ни было испорчено человечество, наш долг попытаться хотя бы немного исправить его. Каждый англичанин обязан чем-то своей родине.
Грейвс. Безусловно! (Считает по пальцам.) Восточными ветрами, туманами, ревматизмом, легочными заболеваниями и налогами...
Ивлин нервно ходит взад и вперед.
Вы чем-то взволнованы? Поссорились со своей нареченной? Погодите, пройдет месяц после женитьбы, и вы уже не будете знать, куда деваться!
Ивлин. Как вы умеете ободрить человека...
Грейвс. А стоите ли вы того, чтобы вас ободряли? В одно прекрасное утро вы говорите мне, будто любите Клару или, по меньшей мере, ненавидите ее, что, собственно, одно и то же, - бедная Мария часто говорила, что ненавидит меня! - и в тот же вечер делаете предложение Джорджине!
Ивлин. Клара быстро утешится - с помощью сэра Фредерика.
Грейвс. Он слишком молод.
Ивлин. Хорош собой!
Грейвс. Самодовольный фат!
Ивлин. И потому неотразим.
