на краже, вызвала полицию и потребовала ее забрать. Отправила трех собак в приют, ну знаешь, как обычно. И вот еще что… – Она замолчала, вспоминая подробности.
– Что? – спросил мистер Джонсон.
– Ну, когда я села в автобус и попросила водителя дать мне пересадочный талон, а он стал помогать кому-то другому, я сначала сказала, что он грубый и наговорила еще всякого. А потом громко, чтобы все услышали, уточнила, почему он не в армии, записала его номер и подала жалобу. Наверное, его теперь уволят.
– Отлично, – похвалил мистер Джонсон. – У тебя усталый вид. Хочешь, завтра поменяемся?
– Хочу, – согласилась миссис Джонсон. – Перемены мне не помешают.
– Хорошо. Что на ужин?
– Телячьи котлеты.
– Это я ел на обед, – сообщил мистер Джонсон.
«Фэнтези и научная фантастика», декабрь 1957 г.
Немелодично напевая, она, двигаясь по комнате, что-то осторожно перекладывала, не умолкая при этом ни на минуту. Бетси сжала плечи, упершись в письменный стол, и решительно склонилась над книгой, надеясь, что ее желание остаться в тишине будет как-то замечено, однако жужжание никуда не делось. Раздумывая, не применить ли какой-нибудь более драматический жест, бросить, например, книгу на пол или раздраженно завопить, Бетси напомнила себе, как делала уже не раз: на нее нельзя сердиться, просто нельзя сердиться, и еще ниже склонилась над книгой.
– Бетси?
– Ммм?
Бетси, пытаясь делать вид, будто читает, поняла, что может поминутно рассказать, что происходило в последние часы в этой комнате.
– Слушай, я ухожу.
– Куда? Уже ночь.
– Не важно, я ухожу. По делам.
– Хорошо, – сказала Бетси.
Если нельзя сердиться и перечить, то это не значит, что следует интересоваться, куда она идет.
– До скорого.
Дверь захлопнулась, и Бетси с облегчением вернулась к книге.
Никто и не подумал справиться у Бетси, куда делась ее соседка по комнате.
– Ты сегодня одна? – спросил кто-то у нее только следующим вечером. – Она ушла? – Вопрос прозвучал случайно и вряд ли заставил Бетси задуматься.
– Весь день ее не видела, – ответила она.
На следующий день Бетси слегка удивилась, в основном потому, что на соседней кровати в комнате никто не спал. Ей в голову пришла чудовищная мысль пойти к начальнице лагеря («Вы слышали, что учудила Бетси? Отправилась к старой тете Джейн, чтобы сказать, что ее соседка по комнате пропала, а бедняжка никуда и не делась»), и она несколько раз как бы случайно поинтересовалась у разных людей, не видел ли кто ее соседку. Как выяснилось, ее не видели с вечера понедельника, когда она сказала Бетси: «До скорого» и ушла.
– Думаешь, мне стоит сходить к Старой Джейн? – спросила Бетси у кого-то на третий день.
– Ну… – задумчиво протянула собеседница. – Знаешь, если она действительно пропала, то неприятности будут у тебя.
Начальница лагеря, уверенная в себе, терпеливая и с хорошим чувством юмора, достаточно пожилая, чтобы оказаться матерью любого из воспитателей и вожатых, и достаточно мудрая, чтобы произвести сильное впечатление на кого-угодно, внимательно выслушала Бетси и уточнила:
– Получается, она ушла в понедельник вечером? А сегодня четверг?
– Я не знала, что делать, – призналась Бетси, – может, она уехала домой или…
– Или?..
– Она сказала, что уходит по делам, – выпалила Бетси.
Старая Джейн достала телефон и спросила:
– Как ее фамилия? Альберт?
– Александер. Марта Александер.
– Соедините меня с родителями Марты Александер, – проговорила Старая Джейн в свой телефон, и из соседней комнаты в красивом панельном здании (оно служило лагерной конторой, а на другом его конце располагались кухня, столовая и общая комната отдыха), до Старой Джейн и Бетси донесся раздраженный голос мисс Миллс, ассистентки Старой Джейн. Она бормотала: «Александр, Алекс и Андер», перелистывая страницы и открывая ящики, в которых хранились документы.
– Джейн? – крикнула она. – Марта Александер откуда? Из какого города?
– Нью-Йорк, – сказала Бетси. – Мне так кажется.
– Из Нью-Йорка, – произнесла в телефонную трубку Старая Джейн.
– Минутку, – попросила мисс Миллс из другой комнаты.
– Пропала с понедельника, – напомнила себе Старая Джейн, проглядывая записи, которые сделала в открытом на столе блокноте. – Сказала, что уходит по делам. Фотография?
– Вроде у меня нет, – неуверенно пробормотала Бетси. – Может, найдется где-нибудь снимок.
– Отряд?
– Скорее всего, Лесные духи, – предположила Бетси. – Я из Лесных духов, ну а селят в одну комнату обычно тех, кто в одном отряде, Духов с Духами, Гоблинов с Гоблинами, Охотников с Охотниками.
Телефон на столе у Старой Джейн зазвонил, и Бетси замолчала. Старая Джейн взяла трубку и быстро проговорила:
– Алло? Миссис Александер? Это мисс Николас, я звоню вам из учебного лагеря «Филлипс» для девочек с двенадцати до шестнадцати лет. Да, верно. Отлично, миссис Александер, а вы как? Рада слышать. Миссис Александер, я звоню насчет вашей дочери… Ваша дочь, Марта. Да, то есть… Правильно, Марта. – Она вопросительно приподняла брови, глядя на Бетси, и продолжила: – Мы хотели убедиться, что она вернулась домой, или узнать, известно ли вам, где она находится… Да, где она сейчас. Марта внезапно покинула лагерь в понедельник вечером и забыла расписаться в журнале учета, и мы обязаны выяснить, даже если она всего лишь уехала домой, убедиться… – Старая Джейн замолчала и сосредоточенно уставилась взглядом в дальнюю стену. – Нет дома? – уточнила она. – Вам известно, где она? Как насчет друзей? Кто-нибудь еще может знать?
Лагерная медсестра по имени Хильда Скарлетт, которую все звали просто Уилл, не могла предоставить никаких записей о Марте Александер и ее визитах в лагерный лазарет. Сидя напротив Старой Джейн, нервно ломая руки, медсестра настаивала, что у нее в лазарете только гоблин с ожогами от ядовитого плюща и лесной дух в истерическом припадке.
– Полагаю, ты знаешь, – обратилась медсестра к Бетси, натужно завывая, – тебе стоило прийти к нам, как только она ушла…
– Но я не знала, – оправдывалась Бетси. – Я не знала, что она уходит насовсем.
– Похоже, – вмешалась Старая Джейн, обращаясь к Бетси с видом ответственной начальницы, на которую возложено тяжкое и недоброе бремя, – придется сообщить обо всем в полицию.
И тогда шефу полиции, добродушному семьянину по фамилии Хукк, впервые в жизни потребовалось посетить лагерь для девочек; его дочери в таких местах не бывали, а миссис Хукк и вовсе не доверяла ночному воздуху; кроме того, впервые шефу полиции потребовалось установить конкретные факты. Он так долго продержался на своем посту лишь потому, что его семья пользовалась в городке уважением, и он нравился ребятам в местном баре, и потому, что его послужной список за двадцать лет был безукоризненным, ведь ловить приходилось мелких воришек, которых он отправлял на исповедь, да подбирать перебравших алкоголя, чтобы проспались до
