Вот беспутный гуляка, хмельной ветрогон:
Деньги, истину, жизнь -- все поставит на кон!
Шариат и Коран -- для него не закон. [Ш-003],[К-021]
Кто на свете, скажите, отважней, чем он?
(пер. Г. Плисецкий) [pli-0068]
Некоторые четверостишия написаны от имени ринда:
Говорят, что я пьянствовать вечно готов, -- я таков!
Что я ринд и что идолов чту, как богов, -- я таков! [Р-006]
Каждый пусть полагает по-своему, спорить не буду.
Знаю лучше их сам про себя, я каков, -- я таков!
(пер. В.Державин) [der-0214]
Тексты хайямовских четверостиший, и, может быть, прежде всего "странствующих", -- важный источник для изучения идеологической жизни средневекового города Ирана и Средней Азии.
Заметим, что "странствование" заложено в самой природе краткого афористического жанра рубаи: стихотворения-эпиграммы, стихотворения-реплики. Способность утрачивать авторство, свойственная крылатым выражениям и литературным пословицам, перешла в определенной мере и к четверостишиям, в особенности к тем из них, которые вобрала в себя стихия устной выразительной речи. Для ранней персидско-таджикской поэтической классики отмечено также следующее своеобразное явление: поэт иногда подписывал собственные произведения -- из особого пиетета -- именем своего литературного кумира. Очень вероятно, что поэты XII--XIV веков, -когда четверостишия получили чрезвычайно широкое распространение, создавались и бытовали практически на всех социальных уровнях, -- сами ставили под своими стихотворениями имя Омара Хайяма.
В фонде хайямовских четверостиший мы находим следы и другого, прямо противоположного литературного явления.
В подвижной общности этих "странствующих" стихотворений можно обнаружить небольшую группу антихайямовских четверостиший. Их злые, уничижительные строки развенчивают образ ученого, подчеркивают бесплодность и пустоту его знаний. Написанные некогда ярыми противниками Хайяма, ловко подмешавшими эти эпиграммы к потоку его популярных четверостиший, они и поныне соседствуют со стихами Омара Хайяма.
Приведем здесь некоторые из них:
Если бог не услышит меня в вышине -
Я молитвы свои обращу к сатане.
Если богу желанья мои неугодны -
Значит, дьявол внушает желания мне!
(пер. Г. Плисецкий) [pli-0368]
Мастер, шьющий палатки из шелка ума,
И тебя не минует внезапная тьма.
О Хайям! Оборвется непрочная нитка.
Жизнь твоя на толкучке пойдет задарма.
(пер. Г. Плисецкий) [pli-0055]
О Палаточник! Бренное тело твое -
Для бесплотного духа земное жилье.
Смерть снесет полотняную эту палатку,
Когда дух твой бессмертный покинет ее.
(пер. Г. Плисецкий) [pli-0388]
По мнению А. Н. Болдырева, обратившего наше внимание на это явление, некоторые из подобных антихайямовских четверостиший принадлежат, возможно, к эпохе Омара Хайяма, написаны вскоре после его смерти. Они были расчетливо внедрены -- помечены его именем -- в состав поэтического наследия Хайяма, являя собой акт непримиримой идеологической борьбы.
Хайямовские четверостишия запечатлели страницы острых общественных столкновений, имевших место на Востоке в средние века. Они свидетельствуют, сколь действенна была роль литературы в этой борьбе.
Факт, что множество философских, вольнодумных рубаи циклизовалось в виде хайямовских, можно понять только однозначно: Омар Хайям был вдохновителем и идейным вождем оппозиционной городской поэзии, так ярко зафиксировавшей существовавшие связи человека с его временем,
И все же есть четверостишия, которые, по эмоциональному выражению одного из известных исследователей персидско-таджикской классики, не мог написать никто другой, кроме Омара Хайяма! Конфликт человека с творцом, утверждение круговорота, вечного движения физического субстрата природы, отрицание посмертного существования человека -- в этом Омар Хайям, столь близко подошедший к материалистическому осмыслению мироустройства, остался, как поэт, единственным в истории классической персидско-таджикской литературы.
* * *
Всемирная известность пришла к Омару Хайяму в XIX веке.
Взрыв всеобщего интереса к его стихам, возникший в Англии в начале шестидесятых годов и распространившийся затем по всему свету, представляет еще один замечательный феномен в истории мировой литературы.
В 1859 году скромный английский литератор Эдвард Фитцджеральд (1809--1883) издал на собственные средства тонкую брошюру, в двадцать четыре страницы, под названием "Рубайат Омара Хайяма". Автор уже трех сборников литературно-философских эссе, стихотворных переводов с древнегреческого и испанского, Фитцджеральд проявлял заметный интерес к классической персидско-таджикской литературе, читал в подлиннике Хафиза, Низами, Аттара, Джалал ад-Дина Руми, Джами; в 1856 году он издал в английском переводе поэму Джами "Саламан и Абсаль". С 1857 года Фитцджеральд сосредоточил свое внимание на Омаре Хайяме, когда в руки к нему попали копии двух рукописных сборников его четверостиший.
Книжка "Рубайат Омара Хайяма", включившая несколько десятков четверостиший, переведенных английскими стихами (без указания имени переводчика), почти два года пролежала в лавке известного лондонского издателя и книготорговца Бернарда Кворича, не заинтересовав ни одного покупателя. Фитцджеральд уже смирился с неудачей; как вдруг весь тираж (он насчитывал всего 259 экземпляров) мгновенно-разошелся, а самый интерес к стихам Омара Хайяма стал расти со скоростью степного пожара. Он вышел за пределы Англии, захватил все страны Европы, Америку и вернулся в страны Востока.
До конца жизни Фитцджеральд успел опубликовать еще три переработанных издания (в 1868, 1872 и 1879 годах); пятое издание, вышедшее в свет в 1889 году, через шесть лет после смерти Фитцджеральда, -- с учетом поправок переводчика, оставленных на страницах предыдущих публикаций, -- стало окончательной редакцией работы Фитцджеральда над четверостишиями Омара Хайяма.
В настоящее время книжка "Рубайат Омара Хайяма", выдержавшая бессчетное число переизданий (к 1926 году их было уже 139), является, по мнению специалистов, самым популярным поэтическим произведением, когда-либо написанным на английском языке. Она стала классикой английской и мировой литературы.
