«Распятый на кресте нечистыми руками,
Меж двух разбойников Сын божий умирал.
Кругом мучители нестройными толпами,
У ног рыдала мать; девятый час настал:
Он предал дух Отцу. И тьма объяла землю.
И гром гремел, и, гласу гнева внемля,
Евреи в страхе пали ниц…
И дрогнула земля, разверзлась тьма гробниц,
И мертвые, восстав, явилися живыми…»
сил молодых.Многих годов пережитые мукиГрозно скопилися в них…Так вот и кажется, с первым призывомГрянут они из оковК вольным степям, к нескончаемым нивам,В глубь необъятных лесов.
«На голове невесты молодой…»
На голове невесты молодойЯ золотой венец держал в благоговенье…Но сердце билося невольною тоской;Бог знает отчего, носились предо мнойВсе жизни прежней черные мгновенья…Вот ночь. Сидят друзья за пиром молодым.Как много их! Шумна беседа их живая…Вдруг смолкло всё. Один по комнатам пустымБрожу я, скукою убийственной томим,И свечи гаснут, замирая.Вот постоялый двор заброшенный стоит.Над ним склоняются унылоРяды желтеющих ракит,И ветер осени, как старою могилой,Убогой кровлею шумит.Смеркается… Пылит дорога…Что ж так мучительно я плачу? Ты со мной,Ты здесь, мой бедный друг, печальный и больной,Я слышу: шепчешь ты… Так грусти много, многоСкоплялось в звук твоих речей.Так ясно в памяти моейВдруг ожили твои пустынные рыданьяСреди пустынной тишины,Что мне теперь и дики и смешныКазались песни ликованья.Приподнятый венец дрожал в моей руке,И сердце верило пророческой тоске,Как злому вестнику страданья…11 мая 1858
«Я покидал тебя… Уж бал давно затих…»
Я покидал тебя… Уж бал давно затих,Неверный утра луч играл в кудрях твоих,Но чудной негою глаза еще сверкали;Ты тихо слушала слова моей печали,Ты улыбалася, измятые цветыРоняла нехотя… И верные мечтыНашептывали мне весь шум и говор бала:Опять росла толпа, опять блистала зала,И вальс гремел, и ты с улыбкой молодойВся в белом и в цветах неслась передо мной…А я? Я трепетал, и таял поминутно,И, тая, полон был какой-то грустью смутной!4 июня 1858
Расчет
Я так тебя любил, как ты любить не можешь:Безумно, пламенно… с рыданием немым.Потухла страсть моя, недуг неизлечим —Ему забвеньем не поможешь!Всё кончено… Иной я отдаюсь судьбе,С ней я могу идти бесстрастно до могилы;Ей весь избыток чувств, ей весь остаток силы,Одно проклятие – тебе.6 июня 1858
«Глянь, как тускло и бесплодно…»
Глянь, как тускло и бесплодноСолнце осени глядит,Как печально дождь холодныйКаплет, каплет на гранит.Так без счастья, без свободы,Увядая день за днем,Скучно длятся наши годыВ ожидании тупом.Если б страсть хоть на мгновеньеОтуманила глаза,Если б вечер наслажденья,Если б долгая гроза!Бьются ровно наши груди,Одиноки вечера…Что за небо, что за люди,Что за скучная пора!?19 октября 1858
19 октября 1858 года
Памяти Пушкина
Я видел блеск свечей, я слышал скрипок вой,Но мысль была чужда напевам бестолковым,И тень забытая носилась предо мнойВ своем величии суровом.Курчавым мальчиком, под сень иных садовВошел он в первый раз, исполненный смущенья;Он помнил этот день среди своих пиров,Среди невзгод и заточенья.Я вижу: дремлет он при свете камелька,Он только ветра свист да голос бури слышит;Он плачет, он один… и жадная рукаПривет друзьям далеким пишет.Увы! где те друзья? Увы! где тот поэт?Невинной жертвою пал труп его кровавый…Пируйте ж, юноши, – его меж вами нет,Он не смутит вас дерзкой славой!19 октября 1858Лицей
На бале
Из дальнего угла следя с весельем ложнымЗа пиром молодым,Я был мучительным, и странным, и тревожнымЖеланием томим:Чтоб всё исчезло вдруг – и лица, и движенье, —И в комнате пустойОстался я один, исполненный смущенья,Недвижный и немой.Но чтобы гул речей какой-то силой чудаЛетел из-за угла,Но чтобы музыка, неведомо откуда,Звучала и росла,Чтоб этот шум, и блеск, и целый рой виденийВ широкий хор слились,И в нем знакомые, сияющие тени,Бесплотные, неслись.5 декабря 1858
М-ме Вольнис
Искусству всё пожертвовать умея,Давно, давно явилася ты к нам,Прелестная, сияющая «фея»По имени, по сердцу, по очам [1].Я был еще тогда ребенком неразумным,Я лепетать умел едва,Но помню: о тебе уж радостно и шумноКричала громкая молва.Страдания умом не постигая,Я в первый раз в театре был. И вотЯвилась ты печальная, седая,Иссохшая под бременем невзгод [2].О дочери стеня, ты, на пол вдруг упала,Твой голос тихо замирал…Тут в первый раз душа во мне затрепетала,И как безумный я рыдал!Томим тоской, утратив смех и веру,Чтоб отдохнуть усталою душой,Недавно я пошел внимать Мольеру,И ты опять явилась предо мной.Смеясь, упала ты под гром рукоплесканья [3],Твой голос весело звучал…О, в этот миг я все позабывал страданьяИ как безумный хохотал!На жизнь давно глядишь ты строгим взором,И много лет тобой погребено,Но твой талант окреп под их напором,Как Франции кипучее вино.И между тем как всё вокруг тебя бледнеет,Ты – как вечерняя звезда,Которая то вдруг исчезнет, то светлеет,Не угасая никогда.24 декабря 1858
Н. А. Неведомской
Я слушал вас… Мои мечтыЛетели вдаль от светской скуки;Над шумом праздной суетыНеслись чарующие звуки.Я слушал вас… И мне едваНе снились вновь, как в час разлуки,Давно замолкшие слова,Давно исчезнувшие звуки.Я слушал вас… И ныла грудь,И сердце рва́лося от муки,И слово горькое «забудь»Твердили гаснувшие звуки…30 декабря 1858
На Новый год
Радостно мы год встречаем новый,Старый в шуме праздничном затих.Наши кубки полные готовы, —За кого ж, друзья, поднимем их?За Россию? Бедная Россия!Видно, ей расцвесть не суждено,В будущем – надежды золотые,В настоящем – грустно и темно.Друг за друга выпьем ли согласно?Наша жизнь – земное бытие —Так проходит мудро и прекрасно,Что и пить не стоит за нее!Наша жизнь волненьями богата,С ней расстаться было бы не жаль,Что ни день – то новая утрата,Что ни день – то новая печаль.Впрочем, есть у нас счастливцы. ЭтиСлезы лить отвыкли уж давно, —Весело живется им на свете,Им страдать и мыслить не дано.Пред людьми заслуги их различны:Имя предка, деньги и чины…Пусты, правда, да зато приличны,Неизменной важностью полны.Не забьются радостью их грудиПред добром, искусством, красотой…Славные, практические люди,Честь и слава для страны родной!....Так за их живое поколеньеКубки мы, друзья, соединим —И за всё святое провиденьеВ простоте души благословим.1 января 1859Санкт-Петербург
Греция
Посвящается Н. Ф. Щербине
Поэт, ты видел их развалины святые,Селенья бедные и храмы вековые, —Ты видел Грецию, и на твои глазаЯвлялась горькая художника слеза.Скажи, когда, склонясь под тенью сикоморы,Ты тихо вдаль вперял задумчивые взорыИ море синее плескалось пред тобой, —Послушная мечта тебе шептала ль страстноО временах иных, стране совсем иной,Стране, где было всё так юно и прекрасно?Где мысль еще жила о веке золотом,Без рабства и без слез… Где, в блеске молодом,Обожествленная преданьями народа,Цвела и нежилась могучая природа…Где, внемля набожно оракула словам,Доверчивый народ бежал к своим богамС веселой шуткою и речью откровенной,Где боги не были угрозой для вселенной,Но идеалами великими полны…Где за преданием не пряталося чувство,Где были красоте лампады возжены,Где Эрос сам был бог, а цель была искусство;Где выше всех венков стоял венок певца,Где пред напевами хиосского слепцаСклонялись мудрецы, и судьи, и гетеры;Где в мысли знали жизнь, в любви не знали меры,Где всё любило, всё, со страстью, с полнотой,Где наслаждения бессмертный не боялся,Где молодой Нарцисс своею красотойВ томительной тоске до смерти любовался,Где царь пред статуей любовью пламенел,Где даже лебедя пленить умела ЛедаИ, верно, с трепетом зеленый мирт гляделНа грудь Аспазии, на кудри Ганимеда…13 января 1859
В горькую минуту
Небо было черно, ночь была темна.Помнишь, мы стояли молча у окна,Непробудно спал
