щеточкой.
Вся сия ироническая строфа не что иное, как тонкая похвала прекрасным нашим соотечественницам. Так Буало, под видом укоризны, хвалит Лудовика XIV. Наши дамы соединяют просвещение с любезностию и строгую чистоту нравов с этою восточною прелестию, столь пленившей г-жу Сталь (см. Dix années d'exil / «Десять лет изгнания» (фр.)).
Читатели помнят прелестное описание петербургской ночи в идиллии Гнедича:
Вот ночь: но меркнут златистые полосы облак.
Без звезд и без месяца вся озаряется дальность.
На взморье далеком сребристые видны ветрила
Чуть видных судов, как по синему небу плывущих.
Сияньем бессумрачным небо ночное сияет,
И пурпур заката сливается с златом востока:
Как будто денница за вечером следом выводит
Румяное утро. – Была то година златая.
Как летние дни похищают владычество ночи;
Как взор иноземца на северном небе пленяет
Слиянье волшебное тени и сладкого света,
Каким никогда не украшено небо полудня;
Та ясность, подобная прелестям северной девы,
Которой глаза голубые и алые щеки
Едва отеняются русыми локон волнами.
Тогда над Невой и над пышным Петрополем видят
Без сумрака вечер и быстрые ночи без тени;
Тогда Филомела полночные песни лишь кончит
И песни заводит, приветствуя день восходящий.
Но поздно; повеяла свежесть на невские тундры;
Роса опустилась;……………………….
Вот полночь: шумевшая вечером тысячью весел,
Нева не колыхнет; разъехались гости градские;
Ни гласа на бреге, ни зыби на влаге, всё тихо;
Лишь изредка гул от мостов пробежит над водою;
Лишь крик протяженный из дальней промчится деревни,
Где в ночь окликается ратная стража со стражей.
Всё спит………………………..
Въявь богиню благосклонну
Зрит восторженный пиит,
Что проводит ночь бессонну,
Опершися на гранит.
(Муравьев. Богине Невы.)
Писано в Одессе.
См. первое издание «Евгения Онегина».
Из первой части Днепровской русалки.
Сладкозвучнейшие греческие имена, каковы, например: Агафон, Филат, Федора, Фекла и проч., употребляются у нас только между простолюдинами.
Грандисон и Ловлас, герои двух славных романов.
Si j'avais la folie de croire encore au bonheur, je le chercherais dans l'habitude. – Если бы я имел безрассудство еще верить в счастье, я бы искал его в привычке (фр.). – Шатобриан.
«Бедный Иорик!» – восклицание Гамлета над черепом шута. (См. Шекспира и Стерна.)
В прежнем издании, вместо домой летят, было ошибкою напечатано зимой летят (что не имело никакого смысла). Критики, того не разобрав, находили анахронизм в следующих строфах. Смеем уверить, что в нашем романе время расчислено по календарю.
Юлия Вольмар, Новая Элоиза. Марек-Адель, герой посредственного романа M-me Cottin. Густав де Линар, герой прелестной повести баронессы Крюднер.
Вампир, повесть, неправильно приписанная лорду Байрону. Мельмот, гениальное произведение Матюрина. Jean Sbogar, известный роман Карла Нодье.
Lasciate ogni speranza voi ch'entrate (Оставьте всякую надежду, вы, сюда входящие (ит.)). Скромный автор наш перевел только первую половину славного стиха.
Журнал, некогда издаваемый покойным А. Измайловым довольно неисправно. Издатель однажды печатно извинялся перед публикою тем, что он на праздниках гулял.
Е. А. Баратынский.
В журналах удивлялись, как можно было назвать девою простую крестьянку, между тем как благородные барышни, немного ниже, названы девчонками!
«Это значит, – замечает один из наших критиков, – что мальчишки катаются на коньках». Справедливо.
В лета красные мои
Поэтический Аи
Нравился мне пеной шумной,
Сим подобием любви
Или юности безумной, и проч.
(Послание к Л. П.)
Август Лафонтен, автор множества семейственных романов.
Смотри: «Первый снег», стихотворение князя Вяземского.
См. описания финляндской зимы в «Эде» Баратынского.
Зовет кот кошурку
В печурку спать.
Предвещание свадьбы; первая песня предрекает смерть.
Таким образом узнают имя будущего жениха.
В журналах осуждали слова: хлоп, молвь и топ как неудачное нововведение. Слова сии коренные русские. «Вышел Бова из шатра прохладиться и услышал в чистом поле людскую молвь и конский топ» (Сказка о Бове Королевиче). Хлоп употребляется в просторечии вместо хлопание, как шип вместо шипения:
Он шип пустил по-змеиному.
(Древние русские стихотворения.)
Не должно мешать свободе нашего богатого и прекрасного языка.
Один из наших критиков, кажется, находит в этих стихах непонятную для нас неблагопристойность.
Гадательные книги издаются у нас под фирмою Мартына Задеки, почтенного человека, не писавшего никогда гадательных книг, как замечает Б. М. Федоров.
Пародия известных стихов Ломоносова:
Заря багряною рукою
От утренних спокойных вод
Выводит с солнцем за собою, – и проч.
Буянов, мой сосед,
………………………………………
Пришел ко мне вчера с небритыми усами,
Растрепанный, в пуху, в картузе с козырьком…
(Опасный сосед.)
Наши критики, верные почитатели прекрасного пола, сильно осуждали неприличие сего стиха.
Парижский ресторатор.
Стих Грибоедова.
Славный ружейный мастер.
В первом издании шестая глава оканчивалась следующим образом:
А ты, младое вдохновенье,
Волнуй мое воображенье,
Дремоту сердца оживляй,
В мой угол чаще прилетай,
Не дай остыть душе поэта,
Ожесточиться, очерстветь,
И наконец окаменеть
В мертвящем упоенье света,
Среди бездушных гордецов,
Среди блистательных глупцов,
XLII
Среди лукавых, малодушных,
Шальных, балованных детей,
Злодеев и смешных и скучных,
Тупых, привязчивых судей,
Среди кокеток богомольных,
Среди холопьев добровольных,
Среди вседневных, модных сцен,
Учтивых, ласковых измен,
Среди холодных приговоров
Жестокосердой суеты,
Среди досадной пустоты
Расчетов, душ и разговоров,
В сем омуте, где с вами я
Купаюсь, милые друзья.
Левшин, автор многих сочинений по части хозяйственной.
Дороги наши – сад для глаз:
Деревья, с дерном вал, канавы;
Работы много, много славы,
Да жаль, проезда нет под час.
С деревьев, на часах стоящих,
Проезжим мало барыша;
Дорога, скажешь, хороша –
И вспомнишь
