на помощь, особенно если оставит дверь открытой.
Эллен указала ему на телефонную трубку, лежавшую на столе.
– Вот. Отвечайте.
Искоса бросая осторожные взгляды на Эллен, Уолтер подошел к телефону и взял трубку.
– Привет, – сказал он нервно. – Алло? Алло? – Обернувшись к Эллен, он спросил: – Что мне сделать?
– То есть вы хотите сказать, – зловеще прошипела Эллен, – что этот ужасный человек повесил трубку?
– Да, наверное, – ответил Уолтер и сбежал в свою квартиру.
Как только за ним закрылась дверь, снова зазвонил телефон, и Эллен, подняв трубку, услышала:
– Могу я поговорить с Уолтером?
«Все бывает», – скажете вы. Однако на следующее утро Уолтер упорно избегал спускаться в лифте с Эллен, а в течение того же дня курьер доставил посылку, адресованную Эллен, и оставил ее у двери Уолтера
Обнаружив посылку, Уолтер мужественно поднял ее обеими руками, смело пересек коридор и позвонил в дверь Эллен. Когда Эллен открыла дверь, она сперва решила, и, возможно, тому была причина, что Уолтер пришел извиниться за телефонный звонок предыдущим вечером, и она даже подумала, что посылка в его руках может содержать нечто восхитительно неожиданное. Коробку конфет, например. Тем утром оба упустили еще один шанс на дружеское общение. Если бы Уолтер не протянул ей сверток со словами: «Вот, это вам», Эллен не стала бы думать, что он пытается извиниться, пусть по-своему застенчиво, и она, конечно, не улыбнулась бы ему тепло, и не сказала бы: «Не стоило так беспокоиться».
Уолтер, который рассматривал транспортировку неправильно доставленной посылки в соседнюю квартиру как относительно небольшое беспокойство, равнодушно произнес: «Никакого беспокойства», и Эллен, по-прежнему обманываясь в причинах разговора, сказала: «Но это действительно было не так уж и важно».
Уолтер вернулся в свою квартиру в искреннем убеждении, что по соседству живет очень странная девушка, а Эллен, обнаружив, что посылка была отправлена ей по почте и содержала шерстяной шарф, связанный кузиной, одновременно и разозлилась, и смутилась, ибо вообразив однажды, что перед вами извиняются, сложно отказаться от мысли, что извинений на самом деле не последовало, а вместо них появился шарф от кузины, а вовсе не коробка конфет.
Почему в результате этих двух происшествий между Эллен и Уолтером разгорелась негасимая вражда, остается тайной. Можно лишь заключить, что как только между двумя людьми начинается серия злоключений, все, даже самые мелкие происшествия, как правило, способствуют дальнейшему неблагоприятному развитию событий. Так и случилось: Эллен по ошибке распечатала адресованное Уолтеру письмо, а Уолтер уронил бутылку молока – он все еще пытался вылечить простуду, и надеялся, что, возможно, поджаренный хлеб с молоком ему не повредит – прямо под дверью Эллен, и как ни старался вытереть пол, на ковре осталась внушительная лужа с мелкими осколками стекла.
Тогда Эллен, которая поверила, что Уолтер намеренно швырнул бутылку молока ей под дверь, позволила себе, хоть и в некотором замешательстве после череды неприятностей, написать Уолтеру письмо с вежливой просьбой включать по вечерам радиоприемник чуть потише. Уолтер ответил письмом, в котором холодно заметил, что, конечно, если бы он знал, как ее беспокоит радио, он, безусловно, никогда бы не посмел…
В тот вечер, возможно, случайно его радиоприемник работал так громко, что канарейка Эллен проснулась и истерически защебетала, а Эллен, шагая по комнате в неудержимой ярости, говорила во весь голос, и если бы не радио, ее бы наверняка услышали. «Я с ним поквитаюсь!» – говорила она, хотя прежде никогда не употребляла подобных выражений. Эллен готовилась к акту мести с тщательностью, достойной лучшего применения. Когда прозвенел будильник, она повернулась во сне и улыбнулась, прежде чем окончательно стряхнуть сонливость, а когда все же пришла в себя, то чуть не рассмеялась вслух. В тапочках и халате, с часами в руке, она подошла к телефону; да, этот номер она не скоро забудет. Телефонный гудок прозвучал удивительно отчетливо, и на минуту она почти испугалась своего решения. И все же, сцепив зубы, Эллен набрала недрогнувшей рукой номер. Секунда ожидания длилась целую вечность. Телефон на другом конце прозвонил три раза, четыре… казалось, даже телефонные аппараты колебались, не зная, что предпринять. Наконец гудки прервались, и послышался недовольный голос:
– Что?
– Доброе утро, – радостно воскликнула Эллен. – Простите, что беспокою вас в такой час.
– Что?
– Это Эллен Вебстер, – выдала Эллен с той же радостной интонацией. – Я позвонила, чтобы сказать вам, что мои часы остановились…
– Что?
– …и узнать, не могли бы вы сообщить мне, который час?
На минуту все стихло, а потом к говорящему вернулся голос.
– Мину… двацть… того…
– Прошу прощения?
На другом конце снова замолчали, как будто кто-то в ужасе открыл глаза.
– Двадцать минут пятого, – сказал он. – Двадцать минут пятого.
– А звоню я именно вам, – мило сообщила Эллен, – потому что вы уже не раз бывали со мной на редкость любезны. Я имею в виду тот случай с радио, среди прочего.
– …звонить человеку…
– Большое спасибо, – произнесла Эллен. – До свидания.
Она была уверена, что он не перезвонит, но все же села на кровать и немного похихикала перед сном.
Ответ Уолтера был удручающе слабым: через день или около того он сделал заказ в бакалейном магазинчике неподалеку, и в квартиру Эллен в отсутствие хозяйки доставили целую коробку дурно пахнущего сыра. Это предприятие потребовало некоторых усилий: пришлось убедить суперинтенданта открыть квартиру Эллен, чтобы вонючий сыр находился именно внутри. Воображение не подвело Уолтера. Выходило так, что Эллен заставляла его проявлять качества, о которых он и не подозревал. Сыр, как оказалось, вполне сравнял счет: квартира у Эллен была маленькая, день стоял теплый, и Эллен вернулась домой поздно вечером, уже после того, как все ее соседи по очереди пожаловались управляющему, что где-то что-то сдохло.
После сырного предприятия использование тактики взлома и проникновения в жилище, таким образом, стало одним из правил их игры. Эллен чувствовала, что пришло ее время нанести Уолтеру ответный удар с использованием натуральных продуктов. И однажды вечером она, сидя в своей ароматной квартире, услышала крик Уолтера, когда тот засунул ноги в тапочки и обнаружил в каждом из них по сырому яйцу.
У Уолтера, однако, имелось еще одно оружие, которое он до сих пор не решался использовать – гаубица такого калибра, что, по мнению Уолтера, ее удар положит войне конец. Однако сырые яйца заставили его передумать и пустить в ход тяжелую артиллерию.
Эллен тем временем показалось, что воцарился мир. Почти неделю все шло гладко, Уолтер почти не включал радиоприемник, и Эллен получила возможность как следует выспаться. Ее простуда отступила, светило солнце, в субботу
