– Мальчик, ты кто? – удивлённо произнёс Шалтай, поглядывая на ребёнка в зеркало заднего вида.
– Славик, поворачивай. Мы мальчишку похитили! Это ж киднеппинг.
Шалтай резко развернул машину. И они помчались назад. Сгущёнкин паниковал.
– Мальчик, ты откуда? – нервно спросил у ребёнка Сгущёнкин.
– Из магазина, – ответил мальчик.
Сев в машину несколько минут назад, мальчик удивился: всё внутри, включая людей отличалось от того, что он привык видеть в машине мамы. Мальчик не испугался, напротив, с интересом разглядывал незнакомцев. Лизавета проснулась и с любопытством обнюхала нового знакомого.
– Плюс один Сгущёнкин, – хотела сказать Лизавета, но благоразумно промолчала.
Толик враждебно смотрел на нового ребёнка. Его злило, что папино внимание проплывает мимо него. От несправедливости Толик чуть не расплакался, сдержался и стал продумывать как бы побольнее укусить парнишку: может испугается, сбежит?
Лиза свернулась клубком у Толечкиных ног.
– С каких это пор дети, которых вторыми покупают (Толик – мальчик умный, уже знал, что детей в магазине покупают), выше ростом и больше? – возмущённо поинтересовался Толик, но Сгущёнкин-старший услышал только нечленораздельный набор звуков, выдавил на лицо некое подобие улыбки и нервно ответил сынуле:
– Да-да, родной. И я рад новому члену нашей команды.
Шалтай припарковался у входа в магазин. Сгущёнкин схватил мальчишку за руку и понёсся внутрь торгового зала, пролетел меж рядов. Взмыленный и вздыбленный он повернул к ребёнку искажённое паникой лицо и спросил:
– Где твоя мама, мальчик?
– Вон там, – и мальчик указал на даму, стоящую у стеллажа с крупами и придирчиво читающую надпись на упаковке риса. Сгущёнкин проворно подхватил ребёнка, пронёсся меж пирамиды из банок сгущёнки и витрины с «Рафаэлло», подлетев к матери мальчика, осторожно на цыпочках подкрался со спины и вложил руку мальчика в её опущенную руку. Жестом Сгущёнкин показал мальчику «ч-щ-щ-щ!» и медленно попятился спиной к выходу.
Так и не зародившийся конфликт был исчерпан благодаря Сгущёнковской деятельной натуре.
В машине Сгущёнкина встретил радостный Толик, он потянулся к папе, чтобы обнять. И когда отец прижал его к груди, проагукал:
– Спасибо, папа, что вернул его в магазин.
Тем самым Сгущенкин, сам того не подозревая, умудрился исполнить мечту многих старших детей.
Глава 21 Внеплановая остановка
После испытанного стресса Сгущёнкин ощутил потребность в релаксе. Да и Шалтай был не прочь передохнуть.
– Давай в кафе, Слав. Переведём дух.
Сгушёнкин проверил ремень безопасности, которым был пристёгнут Толечка. Малыш радостно залепетал. Убедившись в надёжности Толечкиного положения, Сгущёнкин со спокойным сердцем покинул машину.
Шалтай «испарился» в магазин запчастей, дав Сгущёнкину задание занять место в кафе и сделать заказ. Придорожное кафе носило романтическое название «Татьяна». В кафе этом работала приятная молодая женщина по имени Татьяна. Хозяин кафе «балдел» от её фигуры.
– Когда обнимаю тебя, будто разом тискаю всё своё кафе, весь свой бизнес, – говорил он.
Этим утром Татьяна решилась заговорить с хозяином о повышении. Очень уж хотелось из официанток в управляющие шагнуть… Но стоило ей затеять этот разговор, как хозяин выпучил Такие глаза… такие глаза, что даже шутка о том, что мол в «Татьяне» управляющая Татьяна, не спасла положения. Татьяна поспешила удалиться.
Угораздило же Сгущёнкина снимать стресс в том самом кафе, в котором работала Татьяна, и в то самое время, когда Татьяна изливала душу своей подруге-кассирше.
Сгущёнкин долго сидел за кругленьким столиком, разглаживая тканевую салфетку на коленях. Татьяна же, увлечённая повествованием, упорно не замечала нового клиента. Сгущёнкин даже начал «гхыкать» – ноль внмания.
– Простите, – начал было Сгущёнкин.
– Не прощу, – огрызнулась Татьяна и продолжила разговор.
В это время маленький Толик вертелся и извивался, пытаясь высвободиться из пут ремня безопасности. Он был одет в ползунки и байковую рубашечку – поэтому, кроме ремня безопасности, ничто ему не мешало. Ужиком он вывернулся из-под ремня. Встал, опираясь на спинку сидения, и посмотрел в окошко, на папу. Сгущенкин-младший испуганно охнул: над папой навис внушительный господин, и папа что-то быстро говорил ему. Господин искривлял лицо, силясь угнаться за быстропроизводимой Сгущёнковской речью. Потом Сгущёнкин-младший радостно взвизгнул – уж больно весело бродили по лицу господина густые чёрные брови.
Сгущёнкин откинулв сторону салфетку, с досадой ударил по столу и вышел.
На входе он столкнулся с Шалтаем.
– Не работает, – буркнул Сгущёнкин. – Поехали.
Глава 22 В капитаны я пойду, пусть меня научат! Эй! Кэп! Жми на тормоза: экстренная остановка
Под глазами Шалтая набухли мешки. Его клонило в сон. Экипаж жигулёнка Дуси окончательно заблудился. Миновали несколько деревенек, прячущихся в холмах, а на нужный маршрут так и не вышли. Мозг Шалтая отказывался соображать. Стало ясно – нужно искать место для ночлега.
Сгущёнкин вместе с Лизой смотрел в окно. Лиза стояла на задних лапках и носиком упиралась в стекло. Толечка лежал на животе и бил руками под резиновому динозавру. Дуся, покряхтывая, взобралась в гору. Лента серпантина спустилась в лощину, и дорога потянулась между холмов. В лучах заходящего солнца заблестели крыши домов. Дуся въехала в деревню: пластиковые окна, виноградные сады и арки мостиков, соединяющие дома над дорогой.
– Ничего себе! – присвистнул Сгущёнкин.
Дуся долго виляла между домов, в поисках места для ночлега. Однако калитки и ворота были плотно заперты, а окна скрывались за высокими заборами.
Деревню завершала мощёная площадка, окружённая огородами. К площадке примыкало одноэтажное здание с плоской покатой крышей и крупной поблёкшей надписью «СТОЛОВАЯ».
Шалтай припарковал машину на площадке.
– Будем ночевать в столовой, – сказал он.
Экипаж покинул машину.
При ближайшем рассмотрении выяснилось, что столовая заброшена: окна разбиты, внутри упадок, на двери – ржавый замок.
– Ночуем! – и Шалтай решительно шагнул в оконную раму.
Лизонька удивлённо глянула на Сгущёнкина и вопросительно мяукнула. Мол, неужто Мы (Наше Величество) туда полезем? Сгущёнкин утвердительно кивнул, и Лиза кинула трогательно-растерянный взгляд на убогое убранство заброшенной столовой.
– Тащи походные раскладушки! – крикнул Шалтай Сгущёнкину из глубины здания.
– Что? – удивился Сгущёнкин.
– В багажнике, в фиолетовых мешках.
Лагерь раскинули на бывшей кухне. Две раскладушки, пакет с едой, на одной из раскладушек сидел Толечка и радостно разглядывал жирного паука на паутине в углу комнаты. В треснувшем чане развели костерок.
– Ау, – голосил Толечка, рукой указывая на паука. Лизонька, как часовой, наворачивала круги вокруг лагеря, мягко мяукая и проверяя – все ли на месте и всё ли цело.
Сгущёнкин жарил на костре картошку и кипятил воду в чайнике, который Шалтай прихватил с собой. В горячей воде Сгущёнкин намеревался погреть питание для Толечки.
Шалтай спал как убитый. Мешки под его глазами сдувались и надувались в такт его дыханию.
Лиза нервно и громко мяукнула, вспрыгнула на раскладушку с Толечкой и уставилась в точку за его спиной. Она сосредоточенно смотрела в пустоту. Сгущёнкину этот взгляд не понравился. Однако он решил, что ему достаточно поводов для переживаний, и думать о причудах кошки – смысла нет. И даже утончённо-трагичное завывание ветра не поколебало его уверенности.
Глава 23 Столовая с привидиниями
Сгущёнкина разбудило рычание. Лиза забилась к нему под одеяло и рычала. Он приоткрыл глаза. Нежный голубой свет пробивался через щели в дверце трухлявого шкафа.
– Ты тоже это видишь? – мрачно спросил Шалтай с соседней раскладушки.
Он безотрывно смотрел на призрачный свет. Дверца шкафа скрипнула. Сгущёнкин инстинктивно подхватил Толечку. Тот захныкал.
– Ч-щ-щ-щ, маленький, молчи-молчи, – Сгущёнкин судорожно закачал Толечку.
Было поздно. Дверца с шумом выпала, из полки вылез и шлёпнулся на пол мерцающий пирог.
– Что за… – вскрикнул Шалтай и сел в постели. – Неужто глаза не обманывают, и это пирог с черникой?
Пирог всколыхнулся, отлип от пола и повис в воздухе. Повисев так некоторое время, пирог стал медленно приближаться. Шалтай охнул и заёрзал.
Пирог был надкусан в нескольких местах.
– Недоеденный, – сказал Сгущёнкин, успокаиваясь. Пирог жалостливо хлюпнул.
– Томится, бедняжка – посочувствовал ему Сгущёнкин. – Как не стыдно людям не доедать такие роскошные пироги! Негодяи.
Пирог расплылся от похвалы и начал бледнеть.
