Саша Храповицкий – успешный московский предприниматель, сидел все по той же «русской статье» – преступный сговор с целью вымогательства. Сидел не только он, но и его бывшая жена Вика, с которой они разбежались лет пять назад, но остались в хороших отношениях.
На свободе у них остался восемнадцатилетний сын.
Экс-супруги могли переписываться только благодаря общему ребенку и вовремя не произошедшей процедуре развода. Другим зэкам, находившимся в разных тюрьмах, обмениваться почтой категорически запрещалось – приходилось пользоваться посредниками на воле.
Наличие бывших жен, попавших в жернова американской Фемиды, и детей, в подростковом возрасте столкнувшихся с арестом обоих родителей, сразу сблизило Сашу и меня.
По началу – так точно.
До ареста Саша жил в Нью-Йорке и мотался между Москвой и США. В один прекрасный день ему позвонила Вика, которая обосновалась вместе с их сыном в Майами. Она рыдала в телефонную трубку – ее изнасиловал их общий приятель.
На следующий день Саша был уже во Флориде. Бывшие супруги решили, что в полицию они не пойдут, а «решат вопросы» самостоятельно. Одна-единственная встреча с паскудой-насильником стоила ему десяти, а Вике – девяти лет тюрьмы.
После «разговора по душам» с Сашей и Викой их бывший приятель прибежал в полицию. Там он рассказал историю о вымогательстве «компенсации» и наезде «русской мафии». Этого волшебного словосочетания было достаточно, чтобы моментально арестовать бывших супругов и прикрепить к делу красный ярлык «организованная преступность».
Как и в случае с Димой Обманом, Саша с Викой решили идти на суд присяжных.
Вместо предложенных прокурором трех лет и полного признания вины, оба – и Саша, и Вика – дело проиграли. «Потерпевший» плакал крокодиловыми слезами, и заседатели ему поверили – «невинный доктор столкнулся с русской организованной преступностью».
А мы все были ее частью.
Высокий и поджарый ньюджерсиец Боря Глухман, обладатель тонкого чувства юмора и пятилетнего тюремного срока, внес свою лепту в дело спасения утопающего.
От него мне досталось несколько хэбэшных маек и спортивные штаны. Уже на следующий вечер, на праздничный салют в честь Дня независимости, я вышел именно в Борином прикиде.
С ним мы сошлись буквально за несколько минут – я, как ненормальный, смеялся над его шутками и байками из тюремной жизни. Он позволял себя подкалывать и сам легко над собой шутил.
Интеллигентный молодой человек сел за бензин.
Имея бензозаправку в Нью-Джерси, Боря покупал горючее у поставщиков в Мэриленде.[36] При этом он «забывал» оплачивать налоги за ввоз товара из другого штата. За обман всемогущей «священной коровы» Ай-Эр-Эс[37] горе-махинатор и получил свой пятерик.
На свободу он выходил через 30 дней.
…Харизматичный и вечно со всеми спорящий 60-летний Семен Семенович Кац узнал о поступлении в Форт-Фикс нового русского заключенного от своего знакомого приятеля из Мексики. Как и Шерлок Холмс, он нарезал круги вокруг карантинного отряда, пытаясь напасть на мой след.
Казалось, что Семен Семеныч, бывший главный инженер черновицкой галантерейной фабрики, обладает какой-то Военной Тайной и Особыми Знаниями. Он и вправду обо всем имел свое мнение и очень любил поучать других.
За пятнадцать лет пребывания в Америке Семен Кац стал владельцем небольшой поликлиники. «Докторского офиса», как говорили русские американцы.
Как и десятки других врачей, его контора обслуживала пострадавших в липовых автомобильных авариях.
За обман страховых компаний, которым выставлялись кругленькие счета за несуществующие процедуры и исследования, его и взяли. Контору, знамо дело, распустили.
«Доктор Айболит» сразу же признал свою вину и получил трехлетний срок.
Семен любил вспоминать советские времена и свой родной завод. В тюрьме он активно оздоравливался. После многолетнего и ежедневного употребления алкоголя он начал бегать и занялся легкой физкультурой. Параллельно с этим он ударился в религию – без него не обходилась ни одна служба в тюремной синагоге.
Немного по-птичьи вытянув вперед свою седую голову, Семен отвел меня в сторону и с важностью произнес:
– Молодой человек, вам к шортам обязательно нужно пришить карманы. У меня тут есть один шварц[38], который за пять долларов это может устроить. К тому же я просто обязан рассказать обо всем, что происходит в этой тюрьме. Как интеллигентный человек – интеллигентному человеку.
Я с благодарностью согласился получить и карманы, и экскурс в тюремные тайны. Хотя потом об этом не раз пожалел – во мне он нашел доступного собеседника и до бесконечности плел свои истории и навязывал семеновское видение мира.
…Сережа по кличке «Капитан» не подарил ничего. Я нисколько не обиделся: подарки – дело добровольное.
Когда же я узнал, что тридцатитрехлетнему бывшему капитану дальнего плавания дали почти сорокалетний срок, всякие дальнейшие вопросы закончились. Американские судьи часто давали сроки из расчета средней продолжительности человеческой жизни лет так в 150–200.
Серегу мне было жалко. Очень жалко.
На небольшом корабле, где он служил первым помощником, перевозили кокаин. Много кокаина – несколько мешков.
Панамский корабль с украинским экипажем остановили катера и вертолеты американской береговой охраны в совершенно нейтральных водах. В нейтральных!
Груз нашли и под прицелом пушек и автоматов «Звезду Атлантики» отконвоировали в Майами. Небольшой экипаж арестовали.
Капитан вместе с семнадцатью украинскими моряками, верившими в американскую юридическую систему и презумпцию невиновности, решил пойти на суд. Ни он, ни его экипаж не знали, что именно заказчики погрузили в трюм – по бумагам это был выращенный в Никарагуа рис для Кубы.
Как обычно, Сережу обвинили в преступном сговоре. Единственным доказательством его вины стало выступление на суде капитана корабля. Чтобы спасти свою шкуру и получить меньший срок, тот показал, что наш Капитан и его земляки знали о грузе. Ударил деревянный молоток, и все получили «по заслугам».
Бедный Серега не отчаивался и надеялся на «трити трансфер»[39] – перевод в тюрьму на родину. В Украине о подобном тюремном заточении и не слышали – перемещенным зэкам засчитывали американский срок и, как правило, сразу же отпускали на свободу.
Капитан уже трижды подавал прошения в главный Вашингтонский офис Федерального тюремного бюро. Два раза ему отказывали, но особые надежды он возлагал на новую петицию. Он и его государственный защитник ждали ответа – процесс рассмотрения просьбы занимал почти год.
…Форт-фиксовские Чук и Гек, Саша Комарковский и Роберт Обман, тридцатилетние подельники и друзья неразлейвода, выставили мне в подарок безалкогольный лосьон после бритья, зубную щетку Palmolive в полупрозрачном тубусе и резиновые шлепки для душа.
И тот и другой прожили в Америке лет по двадцать пять и выступали великими специалистами по русским и американским тюремным «понятиям». Что есть «западло», а что нет. Чего можно, а чего нельзя.
Саша обладал чувством юмора и крепкими мозгами. Это не помешало ему пройти через американскую «малолетку» и зарекомендовать себя в качестве отъявленного «траблмейкера»[40].
Помимо общего уголовного дела – все той же русской организованной преступности – друзей сближал другой немаловажный факт: их отцы были известны не менее своих нашумевших во всех иммигрантских газетах сыновей.
Сашин папа, изящный интеллектуал, был популярным нью-йоркским врачом-психиатром. Он выступал на радио и ТВ, писал в газеты и активно тусовался.
Папа Роберта, основатель славной династии русских мафиози, отбывал срок в нашей же тюрьме.
Дима Обман нежно и по-отечески называл Робика «сынкой» и целовал при утренних встречах и вечерних расставаниях. Всемогущее провидение восстановило справедливость: после тринадцати лет разлуки папа и сын встретились на два года в американской тюрьме.
Роберта Обмана и Александра Комарковского арестовали в один день как членов знаменитой «бригады» Зиновия Малея. По словам прокуроров банда несколько лет третировала нью-йоркский Брайтон-Бич.
Их босс находился здесь же, в тюрьме Форт-Фикс, но только на ее другой стороне. С ним я должен был познакомиться через пару месяцев, сразу после перевода на Северную сторону зоны.
Несмотря на обещания прокуроров засадить всех членов организованной преступной группировки лет на пятьдесят, благодаря известным адвокатам дело практически развалилось. Тогда прокуратура предложила бригадиру и его подельникам года по два-три.
И Малий, и ребята решили не рисковать и приняли условия сделки. Сказался опыт и полученные знания – власти выигрывали девяносто пять процентов всех федеральных судебных процессов.
…Два грузина – Коба и Ираклий – на мой приход не прореагировали никак. Никаких даров «волхвы» не преподнесли. Подошли, поздоровались, представились и сразу вернулись за соседний стол, где с утра до вечера дулись в карты и нарды с гортанными израильтянами. Что вполне нормально. Каждому – свое.
