– Я позову дока и… если хотите, могу подержать вас за руку… здоровую, – уточнила я.
– Ну, хорошо, – недовольно произнес Магомет, – а еще моя любимая жэнщина называется!
Вот так на! Это что, признание в любви?!
Но кавказец в один момент рассеял мои сомнения.
– Шучу, конэчно, – мрачно произнес он.
Шутник хренов, а ведет себя, как влюбленный школьник. Осталось только сунуть мне в руки любовную записку с текстом: «Я тебя люблю», от души написанную красными чернилами. Я хоть и не юная девица, но отлично чувствую душевные нюансы сильного пола, да и его подарки говорят сами за себя!
Пришел Ричард и занялся раненым, который, как клещ, вцепился в мою руку. Мой взгляд нечаянно упал на рану, обрабатываемую Ричем, и перед моими глазами все завертелось… Последнее, что удалось услышать, это встревоженный голос доктора:
– Эй, друзья, вы чего?
Всё, меня поглотила бездна… Когда же открыла глаза, то сразу наткнулась на испуганное лицо Магомета, с которым мы делили теперь кровать дока. Что это было? Я не могла понять, что же со мной произошло, или… о ужас, «крепость» пала?! Нет, не может быть!
– Катэрина, ты как? – прошептал порезанный.
– Ничего. А вы? – вежливо ответила я.
– Никогда такого нэ било! – стал он оправдываться. – Прэдставляешь, мы с тобой вместе в обморок грохнулись… Док так испугался!
Вот оно что… и это перед второй ответственной операцией! Ну и ну! В этот момент, предварительно постучав в дверь, вошли Олег и Ричард.
– Вы чего тут разлеглись, а? Я понимаю, с Рублевой всегда какие-нибудь заморочки, но ты-то, Магомет… что с тобой случилось?
– Что случилось, что случилось, – с досадой произнес Таирович, – старэю, Олэг, старэю, вот что случилось!
– Да ты что, брат?! – возмутился командир. – Ты еще молодым фору дашь! Помнишь, как вынес Николая, а ведь у него в том бою ноги оторвало!
Ничего себе! Вот это мужик! Вынес из боя раненого бойца… Разве это не подвиг? Я почувствовала к нашему спонсору еще большее уважение, и мне захотелось сделать для него что-нибудь приятное.
– Вы знаете, Магомет Таирович, а я назвала крокодила вашим именем! – решила я порадовать Мансурова тем, что увековечила его имя, но, как индеец Асунта, немножко промахнулась!
Он стремительно отвернулся от меня и грубо пробурчал:
– Ну и дура! Иногда мнэ кажэтся, что ты, Рублевка, с болшим привэтом! Нэ пойму толко, что я тэбэ плохого сдэлал, почэму ты надо мной все врэмя издэваешься?!
Я растерялась! Прямо не угодишь этим богачам, то одно не нравится, то другое не по душе, однако решила не ссориться со вспыльчивым кавказцем и пошла на примирение.
– Магомет Таирович, не обижайтесь, пожалуйста. Если вы не хотите, чтобы подарок носил ваше имя, то моего крокодила будут звать Ричард Банда или… Маргарита Коко!
Таирович повеселел и сменил гнев на милость, прямо как избалованный «старый ребенок».
– Вот это другое дэло, Рублевка! Ричард Банда звучит гораздо лучшэ!
Теперь хотел возмутиться доктор, но я глазами показала ему всю деликатность настоящего момента.
– Кушать силно хочу! – жалобно промолвил раненый. – Мясо! Док, у тебя есть мясо?
– Найдется. А теперь вставайте. Всё уже позади, перевязку сделал. Ничего страшного, небольшой порез. До свадьбы заживет!
– С Рублевой? – спросил Магомет и уточнил: – До свадьбы с Рублевой? Мнэ другой нэ надо!
Нет, какой паразит! Постоянно надо мной насмехается!
– Я вообще-то замужем, дорогой! – возмутилась я его нахальству. – А выбор у вас предостаточный. В Москве невест хватает. За вами и так девушки бегают и будут далее носиться, так что без жены не останетесь!
– А я тэбя хочу! – прямым текстом заявил партнер.
– Хотеть не вредно! – парировала я.
И тут в нашу перепалку влез обозленный Олег, который с нескрываемым раздражением сделал замечание… кому бы вы думали? Конечно, мне!
– Слушай, Рублева, ты когда-нибудь закроешь, наконец, свою «варежку»? Не раздражай раненого человека! Иди-ка лучше помоги приготовить Марго мясо, а то Магомет Таирович сильно кушать хочет!
Молча проглотив нанесенную обиду, пошла на кулинарную подмогу Маргарите. А после замечательного вкуснейшего обеда, к которому и я приложила свои золотые ручки, мы решили расслабиться и немного отдохнуть.
– Эх, – с сожалением сказал Иван, – жаль, что музыки нет! Сейчас бы дали жару!
– Почему же нет? – удивился Рич.
– Конечно, – согласилась я, – у дока, между прочим, балалайка есть!
– Нормально, – обрадовался Ваня, – вполне подойдет!
Между тем Ричард ушел в другую комнату и минут через пять вернулся к нам, держа в руках… я не поверила своим глазам… роскошный аккордеон немецкой фирмы «Weltmeister»! Вот это сюрприз, так сюрприз!
– А это, – объявил он, – мой подарок Олечке, то есть Кате! Я до сих пор вспоминаю наш совместный концерт – 9 мая, в День Победы! Ты ведь сказала тогда, что играешь на фортепиано и аккордеоне… Я этого не забыл.
От неожиданности я так растерялась, что впала в ступор и стояла без слов, лишь тупо хлопая глазами. Все партнеры и друзья с интересом и ожиданием смотрели на меня.
– Катя, ты и впрямь умеешь играть на аккордеоне?
– Не впрямь, а вкривь, – парировала я, наконец придя в себя от докторского сюрприза, – очень давно не брала в руки инструмент! Теперь, представьте, мне привычнее носить оружие, чем аккордеон. Хотя… «кто сказал, что надо бросить песни на войне? После боя сердце просит музыки вдвойне!» – с воодушевлением процитировала я слова капитана Титаренко по прозвищу Маэстро из классного фильма Леонида Быкова «В бой идут одни старики» и добавила: – От винта! – затем взяла из рук Ричарда потрясающий музыкальный подарок. – Попробую, может, что и получится, только не судите строго!
– Э… рэбята, да у нас тут цэлый ансамбль намэчается! – воскликнул Магомет. – Давайте же поднимэм сэбэ настроение!
Мои руки приноровились к клавишам и кнопкам. Я всю жизнь с большим желанием импровизировала и подбирала знакомые мелодии, чем играла по нотам.
– Так, заказывайте любимые песни, а мы с доком постараемся обеспечить достойное музыкальное сопровождение.
И процесс пошел!
Первым начал Магомет, и, несмотря на кажущуюся жесткость его характера, я поняла, что в душе он добрый, сентиментальный и трепетный человек.
– Старый клен, старый клен, старый клен стучит в стэкло, – запел он хорошо поставленным голосом, – приглашая нас с друзьями на прогулку…
– Отчего, отчего, отчего мне так светло, – вплелся в его пение, как цветок в венок, звонкий голосок Риты, – оттого, что ты идешь по переулку…
Далее слова любимых песен повторяли хором, получилось бесподобно! Музыкальное сопровождение не только не подкачало, но стало еще лучше, когда шустрый Малик, проявив инициативу, притащил тамтам – местный ударный инструмент – и начал подыгрывать нам, создавая ритм. Это был уже готовый к выступлениям профессиональный коллектив, и мы с бешеным успехом могли бы гастролировать в любой стране африканского континента! Сегодня, правда, наши опасные гастроли иного рода. Что же делать, ничего не попишешь, такова жизнь…
Импровизированное караоке продолжалось. Мы пели от всей души и с невероятным удовольствием! Песни были разные, но все наши, русские и советские. Под конец инициативу снова проявил спонсор, который своим прекрасным голосом затянул:
– Раскинулось морэ широко, и волны бушуют вдали, товарищ, мы едэм далеко, подалше от нашэй зэмли…
Признаться, эти грустные слова сейчас уже совершенно неактуальны. Их надо было исполнять в Танзании, Нигерии или Того. На сегодняшний момент слова должны звучать иначе: «Товарищ, мы едем обратно с деньгами скорее к родимой земле!», хоть и не очень складно, зато верно. Но самое главное – чтобы не воплотились в жизнь последующие печальные строки: «Напрасно старушка ждет сына домой, ей скажут – она зарыдает…» Вот это было бы совсем некстати! От импровизированного концерта на душе стало светлее и спокойнее, одна Маргарита, как мне показалось, расстроилась и незаметно для наших мужчин выскользнула за дверь дома. Я сняла с плеч инструмент и пошла вслед за ней. Моя подруга стояла, уткнувшись лбом в стенку, и… тихонечко плакала.
– Риточка, – погладила я ее по голове, – что с тобой? Что случилось? Скоро весь этот кошмар закончится, и ты начнешь жизнь с чистого листа! Не плачь, прошу тебя, всё образуется!
Но она, всхлипывая, всё повторяла:
– Экин, мой сыночек, больше никогда его не увижу! Искала его, искала, но так и не нашла, а теперь уж и подавно… не найду…
– Возьми себя в руки. Ты же сильная! А как вернемся домой, в Россию, сразу же поднимем людей и начнем его поиски. У меня, знаешь, какие связи! – я имела в виду всемогущего генерала Петра Петровича, который, наверное, мог и иголку в стоге сена отыскать, а не то что живого человека, даже в Африке.
Вытерев ей слезы и глядя в глаза, сказала:
