– Потому что это не паркет, а гАвно. – пояснил мне Жоржик. – Настоящий паркет, предназначавшийся для твоей кухни, положен в доме того прораба, который руководил этими работами в далеком 1975 году. А тебе досталась пародия на паркет…
Ремонт был завершен досрочно. Я ходил довольный по кухне и всё не мог нарадоваться её новому облику. Однако, наряду с восторгом, душу мою терзали тревожные мысли: «Как воспримет новую обстановку моя супруга? Что скажут дети?».
До их приезда оставалось менее суток.
– Не переживай: всё будет отлично! – успокоил меня Денис, поднимая стопку. – Ну, чтоб все! – напомнил он мне моё самое любимое произведение М. Булгакова.
И мы дружно сдвинули хрустальные рюмочки.
– Да за такие манты, я готов бесплатно сделать ремонт во всей квартире! – признался Шурик, отправив в рот горяченькую мантышку.
– За настоящий друзей! – чуть не прослезился я, произнося очередной тост. Мне действительно было приятно, что у меня такие замечательные товарищи. Я был горд и счастлив. Мне вдруг сделалось стыдно за то, что кроме мантов, я ничем не могу их отблагодарить. Хотя и понимал, что они вовсе не нуждались в достойной оплате: им просто, было хорошо оттого, что они помогли своему другу.
Серьезный Жоржик большей частью молчал весь вечер, сосредоточивший на мантах и телевизоре. И только единожды, когда я попытался выключить этот дурацкий ящик, горячо запротестовал:
– Будь другом, не выключай! Сейчас будет интересный сериал…
– Я так и знала, что он поклеит темные обои… – с горечью произнесла Лена, убив во мне всё, перешагнув порог кухни.
– Но ведь, ты сама настаивала на нейтральном геометрическом орнаменте. – с трудом выдавил я из себя, ещё на что-то надеясь.
– Да, но я имела в виду совсем другой рисунок и цвет.
– Знаешь – что? Я… тут… – запинаясь от распиравшей меня злости, попытался я было подобрать нужные слова, но не выдержав, хлопнул дверью у неё под носом:
– Да пошли вы все…
Ночью я долго не мог уснуть, ворочаясь с боку на бок и пытаясь заглушить в себе обиду. Наконец, во втором часу мне кое-как удалось расслабиться, и я стал проваливаться куда-то в небытиё.
Пробудился я от жаркого дыхания и теплых объятий. За спиной пристроилась жена, обвив меня за шею.
– Милый! Спасибо за чудесную кухню, – прошептала она страстно мне на ухо, – именно такую я всю жизнь и мечтала…
Естественно, после таких слов я постепенно стал оттаивать, разворачиваясь на сто восемьдесят градусов.
Той же ночью мне приснился… анекдот.
Одесса. В парикмахерскую Соломона Израилевича, расположенную на углу Дерибасовской и Решельевской входит государственная комиссия. Председатель:
– Нет, всё: так больше нельзя! Всё надо менять! Вы слышите меня, Соломон Израилевич?! Ну, куда это годится: помещение не проветривается, тут – грязно, здесь – волосы, инструмент у Вас, можно сказать, никакой, и одеколон можно было бы выбрать получше, и зеркало у Вас заляпано… В общем, так у нас дело не пойдет! Надо кардинально менять всё!
– Я с Вами абсолютно согласен – отвечает старый парикмахер. – Всё надо менять, к чертовой бабушке! Всю систему! Но скажите мне, пожалуйста, почему это вдруг Вы решили начать именно с меня, с этой несчастной парикмахерской?
Весенний солнечный лучик плавно соскользнул с грязных штор в глубину комнаты и опустился на небритое лицо Анатолия. Заглянув в раскрытый рот хозяина квартиры, он медленно прошелся по его длинному кривому носу и остановился на уровне глаз. Молодой человек невольно зажмурился, перевернулся на другой бок и проснулся. Едва открыв глаза, он мгновенно почувствовал нестерпимую боль в висках. Обхватив ладонями голову, Толик откинулся на спину, бессмысленно уставившись на потолок, с потрескавшейся известкой, а затем, на обшарпанные стены с рваными и выцветшими обоями.
Во рту, после вчерашнего, стояла горечь, а потому ужасно хотелось пить. Однако, до воды ещё надо было дойти: она была там, на кухне, а он – здесь. С трудом приподнявшись, Анатолий отшвырнул в сторону подушку и прижался тощей спиной к прохладной стене. Затем, тяжко вздохнув, медленно обвел мутным взглядом комнату. На полу, возле стола, в беспорядке валялись пустые бутылки от портвейна. Увидев их, Толя вновь схватился за виски: казалось, ещё немного, и голова треснет как арбуз, пополам.
«Похмелиться. Нужно срочно опохмелиться!» – это было единственная мысль, которая прочно засела в голове, не давая покоя. Анатолий прекрасно знал, что денег больше нет и взяться им не откуда: всё, что можно было продать или сдать в «комиссионку», он уже давным-давно перетаскал. Из всей мебели в квартире, что досталась ему в наследство после смерти матери, оставались лишь массивный круглый стол, да старенький диван.
«Нет, так дальше жить нельзя! – подумал он, тоскливо уставившись в окно.– Ещё немного, и можно окончательно скатиться до состояния бомжа».
За окном весело чирикали воробьи, натужно каркали вороны, а с соседних крыш, искрясь и переливаясь многоцветной радугой на солнце, стекал подтаявший снег. Весна уверенно вступала в свои права.
Неожиданный звонок в дверь, заставил встрепенуться хозяина.
– Какого чёрта, ещё там, принесло?! – выругался вслух Анатолий, с трудом поднимаясь с дивана и на ходу напяливая на себя рваную тельняшку, служившую ему, как домашней, так и парадно-выходной одеждой.
– Толик! Открой, слышишь, Толик!! – узнал он голос Марины – соседки по лестничной площадке.
«Странно»… – удивился Анатолий, гадая, зачем он понадобился «новым русским», которые, бывало, в упор не замечали его прежде.
Он распахнул дверь. На пороге стояли Марина и её муж Виктор.
– Толик, извини, пожалуйста… – начал, было, сосед, льстиво улыбаясь из-за спины своей супруги.
– Вить, ты иди, спускайся… Я сама! – перебила мужа Марина и, повернувшись к соседу, обдала его очаровательной улыбкой.
– Толик, дорогой, выручай: нам с Витей срочно необходимо отлучиться, а Маркизика не с кем оставить.
– Какого Маркизика? – не понял Анатолий, с трудом соображая, о чем идет речь.
Вскоре выяснится, что супруги решили с пару недель позагорать на Сейшелах, а за несчастным котом некому присмотреть. Предусмотрительная хозяйка заблаговременно распечатала на трех листах внушительную инструкцию ухода за котом, которую и вручила обалдевшему Толику, сунув, отдельно ему в руку пять зелененьких бумажек.
– Здесь пятьсот долларов, должно хватить – затараторила Марина, не давая соседу опомниться. – Вот ключи! Прости, мы опаздываем на самолет. Там всё подробно расписано.
Толя тупо уставился на доллары.
– По приезду, мы тебя обязательно отблагодарим! – выкрикнула, уже спускаясь по лестнице, соседка. – Только учти, он у нас очень капризный. Королевских кровей, всё-таки. Витя его за две штуки баксов приобрел. Ну, пока!
Дверь парадной внизу громко хлопнула, и вскоре послышался рокот удаляющего авто. После чего, наступила тишина. Анатолий, все ещё не веря своим глазам, стоял на пороге своей квартиры, разглядывая зеленые бумажки и почесывая небритую щетину. Однако, вскоре, придя в себя, он наспех оделся и помчался к ближайшему обменнику. Разменяв одну из пяти бумажек, новоявленный нувориш, первым делом, купил в магазине три бутылки портвейна, буханку ржаного, полпалки вареной колбасы и заглянул по пути в зоомагазин. Его сильно удивило, что несчастный пакетик кошачьего корма стоил больше, чем бутылка вина.
Придя домой, он сходу опрокинул два стакана крепленого напитка и только затем, удобно расположившись на диване, принялся изучать «талмуд», оставленный ему Мариной. Постепенно, по мере изучения, он с изумлением стал открывать для себя интересные вещи: оказывается, животные в наше время, находятся в явно предпочтительном положении, чем некоторые из людей. Ему непременно, сию же минуту, захотелось познакомиться с этим чудо-котом.
Едва переступив порог соседской прихожей, взгляд его уставился на хмурого мужичка, расположившегося на стильном диванчике, в стиле Людовика XVI-го. Правда, без рук, без ног: одна голова, с сердитыми и недовольными глазами. Потребовалось некоторое время, прежде чем Толик осознал: перед ним лежал тот самый воспитанник, за которым ему предстояло ухаживать. Подобное пушистое чудо с человеческим лицом он видел впервые. Вытаращив свои большие голубые глаза, Маркиз с интересом изучал незнакомца. С минуту, оба молча разглядывали друг друга. Наконец, удовлетворив своё любопытство, Анатолий вынул из кармана трико список и, не обращая внимания на кота-перса, прошел на кухню. И тихо ахнул, застыв на месте: такую кухню ему тоже не доводилось видеть прежде.
– Да-а… живут же, люди… – вылетело у него невольно.
