– Зубы болят, – резюмировала она. – Немного не угадали с размерами, вот и давит теперь.
Немного подувшись, она вставила брекеты обратно и сделала это просто мастерски. Андрей изобразил предельный восторг:
– Мне нравится, как ты берёшь в рот!
Она никак не отреагировала на этот вброс, и Андрей пустился в пространные и пугающие рассуждения о демонах, живущих внутри него. Его голос продирался сквозь плотные биты и заполошные афроритмы, как партизаны – через тоннель метро, и смысл его слов почти не достигал сознания Урсулы, она же, в свою очередь, почти одновременно что-то рассказывала про свои «цацки», по обыкновению очень плохо и невнятно выражая свои мысли, исполняя головой экспрессивные движения, во время которых её волосы двигались в воздухе по сложной траектории; на невербальном уровне собеседники отлично понимали друг друга.
В прокуренном воздухе стоял запах духов, возле входа разминались чечены в полосатых костюмах, ныкая по карманам ножи; на танцполе нешуточный переполох вызвала внезапная блэк-мама – великанских размеров афродива с прической из тысячи косичек, уложенных в дичайшую икебану – она так зажгла, что все расступились; возле барной стойки сновали бледные местные завсегдатаи с тяжелым дыханием и кругами под глазами; а пятеро ветеранов тихонько по-стариковски качали в дальнем углу, высматривая новых девочек.
Под музыку небесного леса Андрей наговаривал эротический текст, сильно смахивающий на описание увлажняющего средства. Урсула мало понимала, что ей говорят, но по интонациям вполне догадывалась, на стороне Андрея была эйфорическая алхимия ритма, звука, танца, алкоголя, световых и визуальных эффектов. Сморенный усталостью и грустью, он откинулся на подушки и сразу же впал в полузабытье, смущаемый видениями в равной мере сладострастными и мрачными. Чему способствовал сонно-эротический лаунж. По жилам разливалась струнно-клавишная психоделия, сознание ловило полупрозрачный шелковистый лепет Урсулы, ёрзавшей на диване так, что её движения запросто могли всерьёз смутить даже святого.
– Если в тебе живёт хоть чуть-чуть креативности, ты всегда разрулишь свой гардероб. Видишь, я сегодня при цацках! На кулоне брюлик, между прочим, хочешь потрогать!? На, возьми, я вообще предпочитаю черные брюлики, а не обычные, потому что я не какая-то дешевка…
Она протянула Андрею свой кулон от Стивена Уэбстера. Внутренние токи, невидимые, но ясно ощутимые, струились от его руки к руке Урсулы и заставляли трепетать и изгибаться всё её тело.
Находившийся в приятно расфокусированном состоянии Андрей нацелился рукой на её кулон, но ухватился за её грудь. Урсула не стала сетовать на его пристрастия, вместо этого принялась их самым смелым образом поощрять. Люциферианская оргия, в которой свет и тьма перемигивались всеми оттенками друг друга, закономерным образом продолжилась.
Очнувшись в девять утра с жуткой головной болью, как после операции на головном мозге без наркоза, Андрей обнаружил себя в квартире на Фонтанке. Во рту будто войлоком постелили. Подушка пахла женским духами. «Ну вот, J.Lo научила тебя любви», – внезапно подумалось. Он был абсолютно голый и ему понадобилось некоторое время, чтобы разыскать своё нижнее бельё.
«Воды! Хорошо бы колы!» – пульсировало в голове, терзаемой похмельем, в унисон где-то пиликающему будильнику. Наваливаясь одна на другую, тяжело волочились мысли о том, удастся ли выполнить намеченные на этот день дела; может быть последняя порция виски вчера была лишней.
Качаясь и спотыкаясь на ходу, он добрался до кухни, и обнаружил на столе двухлитровую бутылку Пепси, пачку Нурофена и записку:
«Хэлло, мой ненаглядный котик! Ночью ты был мёртвый, но трахался как десять живых! Я принесла тебе Пепси и таблетки от головы – зацени какая я у тебя заботливая! Убежала на работу, не стала тебя будить. Чмоки-чмоки, чпоки-чпоки))))»
Он вскрыл упаковку своевременно доставленного анальгетика, закинулся двумя таблетками и запил изрядным количеством Пепси-колы.
Хорошо, здесь нашлось свежее белье и черная майка, аналогичная той, которая была на нём вчера (у него все рубашки и майки были однотипные) – Мариам наверняка обратила бы внимание, что на нём не та одежда, в которой он вчера уходил из дому. Контрастный душ и чашка кофе немного поправили самочувствие, боль в голове понемногу стихала, маршевый танцевальный ритм вчерашнего алкодэнса всё ещё гудел в черепной коробке, и остановить его могла, наверное лишь случайная пуля в затылок.
Почти обновленный, он вышел на улицу, поймал такси, на котором и отправился на работу. До обеда, с Алексеем Ансимовым контролировали погрузку батарей для Управления железной дороги, а после Андрей поехал во Внешторгбанк снимать деньги для гендиректора Балт-Электро и ответственных лиц Октябрьской железной дороги. Получив в кассе деньги, он поймал такси на Малой Морской улице, на котором вернулся на Балт-Электро, попросив остановиться у главной заводской проходной, находящейся в тупике, которым заканчивается улица Калинина. Отсюда далековато до 40-го корпуса, в котором находится офис Экссона, придётся тащиться через весь завод, но Артур Ансимов попросил подъехать именно сюда. Десять минут ожидания Андрей провёл, мысленно смакуя детали минувшей ночи, и наблюдая за гружеными фурами, выезжавшими с территории завода. Отгрузки сегодня следовали одна за другой.
Наконец, подъехал Артур на своём мотоцикле, и, взобравшись на тротуар, подрулил к заводской проходной. Сняв шлем, помахал им, и, широко улыбаясь, крикнул:
– Здорово, Андрей, держи х¥й бодрей! Ты как, призалупил вчера белобрысой худышке?
Вышедшие с завода рабочие удивленно на него покосились. Он заглушил мотор.
Пожав Андрею руку, Артур деловито осведомился: «Деньги привёз?» Через проходную они проследовали на завод – Артур уже опаздывал на приём к гендиректору Балт-Электро. Поглощенный предстоящей беседой, он не стал, как обычно, выпытывать интимные подробности, что там со вчерашней блондинкой (вообще, рабочий день на Экссоне обычно начинался с обсуждения, кто кого вчера поимел). Для передачи денег они поднялись на третий этаж заводоуправления и уединились в туалете. Артур созвонился с Алексеем, чтобы уточнить сумму комиссионных. Андрей отсчитал деньги и передал Артуру.
– Есть лишний пакет? – у Артура не нашлось ничего, во что можно положить деньги.
И Андрей освободил ему один из полиэтиленовых пакетов (для надежности деньги были упакованы в три плотных непрозрачных мешка).
– Блин, всё время носим в нарядных конвертах, – поморщился Артур. Но деваться некуда, он уже на пять минут опаздывал, и, отдав Андрею шлем, побежал в приемную.
На заводоуправлении Андрею нужно было сделать еще несколько рутинных визитов, и он, положив шлем в пакет, по очереди обошёл кабинеты: главного бухгалтера, главного экономиста, коммерческого директора, и коммерческий отдел. По времени это заняло столько же, сколько у Артура занял разговор с гендиректором. Встретившись на входе, они вместе дошли до своего офиса.
Владимир встретил их нарочито недовольной гримасой:
– Наконец-то, не прошло и года!
Он ждал Андрея, чтобы получить деньги для исполнителей с Октябрьской железной дороги, и Артура, чтобы узнать результаты переговоров с «аккумуляторным вождём» – гендиректором Балт-Электро. Встреча получилась плодотворной: ближайшую неделю все сборки будут отписаны Экссону, а это ежедневно по 22 комплекта тепловозных батарей 32ТН450. Андрей сообщил компаньонам, что исполнители с завода, у которых он побывал только что, подтверждают эту информацию.
– Мы сможем отгрузить на Латвию твоим клиентам! – удовлетворенно сказал Владимир.
Все посмотрели на Андрея.
– Не «моим», а «нашим»! – поправил Андрей.
Артур сделал удивленное лицо.
– Неужели Латвийская железная дорога потребляет столько 32ТН450 и 40ВНЖ300?!
И они с Владимиром стали рассуждать, кому может перепродавать компания AL&Co приобретенные на Экссоне батареи.
– Как ты вышел на этого латыша… Андриса? – неожиданно спросил Владимир.
И снова четыре пары глаз внимательно разглядывали Андрея. Он пожал плечами.
– А что Андрис… мы с ним познакомились в поезде.
– В поезде?
– Ну да, в поезде Москва-Петербург. Он выпивал, я составил ему компанию, слово за слово, выяснилось, что я продаю батареи, а он имеет связи в Управлении Латвийской железной дороги. Обменялись телефонами, через некоторое время он позвонил и сделал заявку.
– Тот первый заказ – всего 10 батарей, – закивал Алексей, феноменально помнивший историю продаж каждого клиента.
– Андрис… Андрис – а как он выглядит? – спросил Артур.
Андрей описал: высокий, габаритный, косматый, щетинистый. Артур с Владимиром стали перебирать всех знакомых, имевших отношение к поставкам на железные дороги прибалтийских стран. Рынок достаточно узкий, все игроки известны, и наверняка Андрис имеет отношение к одной из групп, с которыми Владимир и Артур уже работали. Сейчас их волновало одно: если увеличиваются поставки аккумуляторов железнодорожной группы через AL&Co, значит, возможно, могут уменьшиться продажи через другие дилерские компании, или, что гораздо хуже, прямые поставки службам МТС (материально-технические службы) Управлений железных дорог. Что впоследствии грозит потерей этих клиентов: ведь новый поставщик, если окажется достаточно шустрым, может замкнуть на себя все объемы, что называется, перетащить одеяло на себя и отодвинуть Экссон от кормушки. То есть, возможна такая ситуация, что некая фирма, закупая батареи на Экссоне, продаёт их тем же самым Управлениям МТС РЖД, что и Экссон, с минимальной наценкой, лишь бы пролезть к этим клиентам, чтобы, закрепившись, начать работать с ними напрямую, выигрывая тендеры, и постепенно вытеснить Экссон и начать поставлять этим заказчикам конкурентную продукцию. Вот почему Артур с Владимиром пытались выяснить, с кем работает Андрис, и на кого в Управлениях железных дорог имеет выход.
