– Гражданка Потапова, объясните, пожалуйста, происхождение финансовых средств, находящихся в ваших руках и на вашем столе.
Вместо ответа Денисовна кинулась в атаку.
– Да вы знаете, кто мой муж? – спросила она угрожающе. – Он заместитель прокурора, и вы ответите за произвол!
Но Кирилл Матвеевич не дрогнул.
– Это вы мне сейчас дадите ответ на интересующие меня вопросы.
Пойманная с поличным взяточница помолчала, потом нашлась.
– Деньги эти спонсорские, на нужды нашего детского учреждения, а вот и сами спонсоры тут стоят, спросите у них! – словно желая продырявить своим взглядом, выразительно посмотрела на нас в надежде, что мы подтвердим ее версию.
«Не смотрите на меня, глазки поломаете…» – вспомнились слова одной забавной частушки. Тогда Кирилл обратился к нам.
– Вы подтверждаете ее слова? – спросил он строго.
– Нет, – ответили мы в один голос, – не подтверждаем! Эти деньги в сумме пяти миллионов рублей госпожа Потапова пыталась получить у нас за усыновление нами троих детей этого детского дома. Проще говоря, за эту сумму она нам их продала…
– Ах, вы, сучары! – Денисовна зверем кинулась на нас, но ее вовремя перехватили. – Твари, мрази! – орала Крошка Цахес. – Я все равно вас достану! Урою!! Вам не жить!!!
Ну и молодец, наконец-то раскрылась полностью, обнажив свое гнилое и черное нутро! Кирилл попросил нас удалиться, и за тетеньку основательно взялись профессионалы. «Слава богу, всё позади», – вытерла я со лба капли пота. Немного успокоившись, мы пошли к детям. Весть о том, что здесь проводится спецоперация, уже облетела детдом, и на лицах работников читалась лишь одна мысль: «Свершилось!»
Наши малыши ждали нас с нетерпением. К Розалии на шею бросился ее маленький сыночек Игорек, и ни в какую не хотел покидать найденную им мамочку, он ведь сам ее выбрал. Самое интересное, кинулся тогда не ко мне, хотя мы и стояли рядом, а именно к ней. Возможно, почувствовал, что Роза – его человек, а может, это реинкарнация, и к Розалии через этого мальчишку все же вернулся ее погибший сын Игорь?! Вот так и сидел у Розалии на коленях, крепко обняв ее за шею, как будто боялся снова остаться один без самого дорогого человека на свете – мамы. Подруга вся светилась, а я была безумно рада, что в ее жизнь пришло настоящее долгожданное выстраданное женское счастье. Ну, так или иначе, а чудесам, как и подвигу, есть место в этой жизни.
Немногословная Марта и маленькая Таня еще толком и не понимали, какие перемены происходят в их жизни. Здесь же около нас крутился и мальчик-с-пальчик Ванечка. Он подходил ко мне, вздыхал, снова приносил очередной «подалок» из имеющегося скудного ассортимента игрушек, с надеждой и немой просьбой: «Возьми меня к себе» заглядывал мне в глаза, как в моем недавнем сне. Я была на распутье. Что делать? Не могла же я забрать к себе всех ребятишек этого ужасного приюта! Всех, конечно, нет, но этого карапузика… не знаю… надо хорошенько подумать и решить окончательно.
Во второй половине дня наши с Розой планы разошлись, и каждая занялась своими делами. Она с Игорьком пошла по магазинам. Сперва чтобы одеть мальчишку, а потом – сводить его в кафе-мороженое. Боже мой, как же мы в детстве и юности обожали мороженое! В Ленинграде всегда был огромный выбор этого восхитительного молочного продукта, и стоило тогда это божественное лакомство сущие копейки: «Сахарная трубочка» – 15 копеек, «Эскимо» на палочке – 11 копеек, а потрясающий «Шоколадный батончик» – 28 копеек. Были и замечательные торты-мороженое, и все обалденно вкусное! Я побывала во многих странах мира, но могу сказать, что такого мороженого, как и сладостей, больше нет нигде. Только в России! Эти дети, наверное, и не знают, что это за вкуснотища такая. Если уж яблок не видели, о каком мороженом может идти речь?
Пожелав подруге удачи, сама вместе с Алешкой отправилась на кладбище, где похоронили Еву. Самый печальный и горестный уголок этого городка доброжелательно встретил нас умиротворенностью и мертвой тишиной, вековыми елями и многочисленными могилами впритык, между которыми не было возможности даже пройти. Отовсюду на нас смотрели лица тех, кто обитал уже в ином светлом мире, взирая сверху на нашу такую суетную и беспокойную «муравьиную» жизнь. Кроме необъятного пространства бывшего Союза, изображать лики умерших на надгробных памятниках и плитах не принято нигде, поэтому на кладбищах Германии, да и других стран Европы, представляющих собой огромные лужайки, покрытые вечнозеленой травой, стройными рядами стоят безликие каменные надгробья, на которых можно прочитать лишь имя усопшего, даты жизни и смерти. Нет даже эпитафии. Нет никаких оград – как символ того, что каждая могила, как и лежащий в ней, принадлежит Вселенной, а не как наши почившие, оберегающие право на свое последнее, окруженное металлической оградой пристанище.
Наши могилы особенные и несут полную информацию об ушедших, включая и причину смерти, поэтому сердце сжимается от боли, когда видишь лица безвременно ушедших молодых людей и детей, трагически погибших и не успевших даже толком узнать, что такое жизнь. Слезы наворачиваются на глаза, когда читаешь последние, терзающие душу прощальные слова, сказанные осиротевшими родственниками своим любимым и бесконечно дорогим людям, ушедшим безвозвратно. Боже, как страшно, как горько! За каждой такой смертью стоит огромная душевная боль и скорбь тех, кто остался жить. Тем, кто ушел, уже все равно, а тем, кто пережил огромную утрату, еще нужно научиться жить с этой болью до самого своего конца.
Я уже решила для себя, что никакой могилы у меня не будет. Хочу слиться с природой, а потому попросила исполнить мою последнюю волю в своем завещании, чтобы, когда наступит этот скорбный час, рассеяли мой прах над родным и любимым городом Санкт-Петербургом, как и Левушка, который превратился теперь в траву, деревья, не желая гнить в могиле, чувствуя горькие страдания своих родных и близких. На погостах России много необычных памятников, но самый потрясающий надгробный монумент, который своей жуткой трагической реальностью запомнился мне навсегда, я увидела в Вестминстерском Аббатстве в Лондоне. Метра три в высоту, выполненный из мрамора, он представлял из себя скульптурную композицию.
На верхней части, как будто на балконе, находились фигуры. Умирающая женщина полулежала на руке мужчины, который всем телом пытался загородить ее от смерти, вылезающей из окна в нижней части монумента и плотоядно глядящей на свою очередную жертву. Скульптура старухи-смерти была выполнена с таким удивительным мастерством, что вызывала своим омерзительным видом настоящий ужас у живых. Эта удивительная композиция до глубины души потрясла меня своим пронзительным трагизмом. Вот так любой из нас живущих пытался бы защитить своих близких от самого ужасного явления в нашей жизни – смерти, но, к величайшему сожалению, это нам, увы, не по силам!
Молча, без слов, дошли до Евиной могилки – небольшого холмика с маленьким деревянным крестом у изголовья, на котором не было даже фотографии, а лишь скупое указание дат жизни и смерти. Имя: Самсонова (Яшина) Ева Арсеньевна – и всё, больше ничего! Я положила на холмик свой единственный «подарок» – букет алых гвоздик. В Германии эти цветы считаются похоронными, их преподносят как последний дар усопшему, провожая в дальний путь, откуда нет возврата… Попросила Лешку оставить меня на несколько минут одну. Хотела побыть с Евой наедине, даже не сомневаясь, что она меня слышит.
– Не беспокойся, деточка, твоя девочка будет жить со мной в моей семье, и всё у нее будет хорошо, я постараюсь ей заменить тебя. Прости, никогда не думала, что всё так страшно закончится! Мы будем с Мартой к тебе приезжать…
С кладбища возвращались с Алешкой молча. Искоса наблюдала за ним. Скорби о Еве не было и в помине. Действительно, не любил ее и жениться на ней не хотел и не собирался. С другой стороны, я понимала его душевные порывы. Он, как постоянно твердил мне, много лет хотел соединить свою жизнь с моей. Я была женщиной самостоятельной и состоятельной, а не вечной занудной просительницей, какими являются (и не всегда по своей вине!) большинство наших жен и невест.
Чтобы понять мотивы стойкого нежелания мужчины идти под венец, надо поставить себя на его место. Ну кому понравится бесконечное «дай»?! Купи колечко (обязательно с бриллиантом, можно, правда, и с бриллиантовой пылью), купи белье, купи пальто, сапоги, машину, квартиру, дачу, огород, дом, дворец, яхту… Бесконечные настойчивые просьбы берут свое начало обычно с первой встречи с избранником, но, как правило, не имеют конца! Сразу вспоминаются юродивый из «Бориса Годунова», на одной ноте тянущий «подайте копеечку…», или Паниковский из «Золотого теленка», требующий у подпольного миллионера Корейко деньги: «Дай миллиончик…», точно так же выпрашивающие материальные блага у окружающих, как ненасытные невесты и жены у своих задрюченных женихов и мужей. Женихи еще имеют возможность выкрутиться из положения без серьезных последствий, а вот мужья до конца жизни должны тащить на себе это неподъемное бремя обеспечения семьи (иногда и в неразумных пределах!), и шанса соскочить без последствий нет!
