– Он же это… Ну, за нас… – проговорил кто-то неуверенно.
– Точняк, за всех пострадал! – отозвался другой. – Он же кладбищенским мочилово готовил!
– А они тут? – резко спросил Зема.
– А то! Каждую субботу приходят, суки…
Кладбищенским позволялось ходить на танцы в Новый городок, по негласной договоренности их не трогали, но пришедшим в этот вечер не повезло. Парни уже выискивали глазами врагов, из карманов вытаскивали кастеты и ножи, а на входные ворота отряжались собственные «контролеры».
– Чтоб ни одна падла не выскользнула, ясно? – приказал вожак. – Из клетки не разбегутся!
Дело пахло керосином. Музыка на эстраде замолкла, осведомленная публика потянулась к выходу, подальше от кровавых разборок, а Севка заспешил назад. Схватил Лорку за руку и потащил к эстраде, чтобы убраться тем же путем.
– Мы уходим?! – спрашивала та. – Но почему?!
– Так надо!
Выскочив за пределы «клетки», Севка тут же приник к прутьям. Он опять стал лидером, значит, Лорка должна была подчиняться, разделять его чувства и выслушивать то, что он сбивчиво проговаривает.
– Знаешь, из-за чего это?!
– Понятия не имею.
– Отомстить хотят за одного нашего! Ну, который погиб!
– Его убили?
– Да нет, сам подорвался по дурости!
– И за это хотят других побить?!
– Ну да! Может, даже насмерть кого забьют…
Было что-то притягательное в этом кружении парней со сведенными скулами и мстительным огнем в глазах. Они передавали друг другу бутылки с портвейном, прихлебывали из горлышка, поигрывая оружием, выточенным или отлитым на пряжских заводах. Севка знал, что кастеты выплавляли из дюралюминия, а заточки изготавливались из закаленной стали. У одного мелькнула в руках «поджига» (не Севкой ли изготовленная?), еще кто-то вытащил из кармана и спрятал под куртку винтовочный обрез.
Чуя расклад, противник начал кучковаться. Внезапно одного, не успевшего влиться в кодлу, сбивают подсечкой и пинают ногами. Потом окружают второго, стоявшего с девушкой, которую тут же выкидывают из круга (женский пол в драках не при делах). Девушка визжит, а парня долбят со всех сторон, и явно не одними руками. Ну, а теперь стенка на стенку. Кладбищенские отошли к решетке, поскольку их стенка малочисленная, зато Новый городок представляла, можно сказать, вооруженная толпа.
– Глянь, чего придумали! – воскликнул Севка. – Ногами отбиваться будут!
И верно: опытные участники драк, осознав перевес со стороны противника, просунули руки сквозь прутья, крепко схватились за стальную ограду, а ноги, обутые в подкованные ботинки, оставили в качестве оружия. Бах! – одному в морду. Другому – трах по яйцам! Толпа зачинщиков внезапно остановилась, наткнувшись на эффективную оборону. И что делать? Продержись кладбищенские минут пять – семь, приедут ментовские уазики (они всегда запаздывали), и придется драпать и тем и другим. Но тут один из врагов заорал и отвалился от прутьев; потом второй сделал то же самое…
– Пойдем домой! – дернули за рукав Севку.
– Да подожди ты! Видишь, наши их ножами пыряют? С другой стороны клетки?!
– Не вижу и видеть этой гадости не хочу!
Она повернулась на каблуках. Севка бросил прощальный взгляд туда, где началось нещадное избиение врагов, и поплелся вслед за подружкой.
Столик под акацией, за которым обычно сидела урла, сегодня пустовал. В этом темном местечке можно было бы присесть, Севка закинул бы руку ей на плечо, как это делали взрослые, не исключено, что и поцеловал бы (он уже не столь неприязненно относился к поцелуям). Но как присядешь, если такой облом?
Лорка остановилась возле подъезда:
– Ну, до завтра?
Севка молча сопел, тянул паузу.
– Странные вы. И ты, и Женя…
– Чем же странные? – скривился он.
– Он мне книжку оставил странную… То есть интересную, только не знаю – зачем? Все ведь без книжек понятно.
– Ладно, пока… – повернулся он на деревянных ногах и пошагал к подъезду.
В ту ночь он долго не засыпал: ворочался, вставал пить воду, даже на балкон выходил и таращился на звезды. Хотелось выстроить космический корабль с фотонным двигателем и улететь куда-нибудь на альфу Центавра. Нет, лучше к туманности Андромеды отправиться, это все-таки два миллиона световых лет, не хухры-мухры. Вот тогда кто-то горько пожалеет об отсутствующем, да поздно будет. Другого такого корабля нет, только Севка смог бы изобрести двигатель, способный разгонять корабль до скорости света, а значит, ему одному предстоит пересекать бездонный космос, оставляя за кормой мегапарсеки и безутешную Лорку, которая будет стоять на своем балконе и со слезами озирать звездное небо…
Во сне он в очередной раз цеплялся за плавающую машину. Двигатель работал из рук вон плохо, пришлось взобраться на броню и постучать в люк: эй, козлы! Вы же сейчас заглохнете посреди озера! Когда крышка отвалилась, Севка оторопел: черный мухобой! Он вылез из люка, громадный, с бесформенным обожженным лицом, и навис над Севкой, сжавшимся в комок.
– Узнал? – прогремел над головой хрипловатый голос.
– Конечно узнал… – заскулил Севка. – Только нет же тебя! Это пацаны тебя придумали, чтоб детали воровать легче было!
– Ха-ха-ха, придумали! Да я живее всех вас! И знаю столько тайн, сколько вам и не снилось! Хочешь, покажу тебе машину?
– Не знаю даже, хочу ли.
– Не дрейфь, полезай внутрь! Ты давно этого хотел, я помню!
Подчинившись, Севка скользнул в люк и услышал, как крышка захлопнулась. Ну и фиг с ним, подумалось, зато здесь столько интересного! Севка озирался, удивляясь, что в бронетранспортер влезло такое количество приборов: приемников, передатчиков, усилителей, даже цветомузыка была (причем работающая)! Пройдя дальше, он увидел мотоцикл «Ява», десяток мопедов, и опять поразили размеры машины. Это был скорее корабль, в трюме которого запросто разместился бы небольшой автопарк.
Вскоре он оказался в просторном помещении: там высился постамент, на нем стоял механизм из шарниров и противовесов, а в его центре раскачивался маятник. «Перпетуум мобиле!» – вспыхнуло в мозгу, вот только отца не было видно. «Ну и ладно…» – подумал Севка, отправляясь дальше в недра машины.
Самое странное заключалось в том, что вылезать из трюма не хотелось и одиночество совсем не пугало. Севка вроде как обрел рай, в который неосознанно стремился, а тогда зачем его покидать? Жалко, Лорки здесь нет, но можно, в принципе, и без нее обойтись. Движок машины работал ровно, без малейшего сбоя, они куда-то двигались, и Севка чувствовал себя счастливым…
8
После побега из лагеря он несколько дней не выходил из дому. Мать еще не вернулась, поэтому приходилось самому жарить яичницу, варить пельмени, хотя чаще ограничивался бутербродом или консервами. Чтобы не чахнуть от одиночества, Женька зарывался в книги, только библиотека, увы, не была уже спасательным плотом, державшим на плаву. Жизнь шарахнула об острые камни так, что плот перевернуло, раскидало на бревна, и теперь Женька напоминал персонажа с картины «Девятый вал» (эта репродукция висела на стене в большой комнате). Время от времени он приближался к картине, пялился на нее и чувствовал себя потерпевшим такую же катастрофу. Он проиграл по всем статьям – и кому?! Австралопитекам, которых и людьми-то назвать нельзя. Разве Белый – это человек? А Потап? Недочеловеки должны были получить какой-то ответ, и они его получили.
Он придумал историю, где враги корчатся от боли, заболев неизвестной болезнью. То ли оспой, то ли чумой, как бывало в Средние века, и лекарства от болезни нет. Точнее, есть, но находится у одного Женьки, который излечивает страждущих, как доктор Айболит. Измученные враги подползают к доктору, тянут руки, мол, исцели нас! – но тот с презрением отворачивается.
Он по-прежнему наблюдал тайком за Лоркиным балконом, даже пару раз ее там видел. Однако зазывать к себе было неудобно. Не овсянкой же ее угощать, а на кафе-мороженое Женькиных авуаров явно не хватало.
Когда не спалось ночью, он выходил на балкон в трусах и майке и задирал голову. Звездная россыпь мерцала и переливалась; будто специально придуманная для украшения черного неба, она казалась близкой и родной. Над головой раскинули лапы обе Медведицы, чуть в стороне загадочно мерцали Волосы Вероники и, будто яркий глаз Вселенной, светил Сириус в созвездии Большого Пса. Древние греки, думал он, молодцы, они населили темное небо живыми существами, иногда фантастическими, но все равно это хорошо! Вон сияет Персей, а вон – Андромеда. Если ты не дурак, сразу вспомнишь миф, где герой вырывает красавицу из лап чудовища, после чего побеждает горгону Медузу. Если же дурак – вспомнишь чушь, что несет физик Гром, говоривший про какие-то мегапарсеки, газовые туманности и пояса астероидов.
Блатная компания в эти дни кучковалась у картежного стола. Жарким летом двор обычно пустел, а тут вдруг оживился: сползаясь со всей округи, молодежь потребляла портвейн, нагло огрызалась на замечания жильцов и вела некое толковище. Когда набиралась внушительная кодла, все вдруг снимались, куда-то уходили, чтобы вернуться уже в темноте и под музыку из транзисторов допоздна орать. Однажды ночью во дворе случилась драка, прозвучал выстрел, но никого вроде не убили. А может, и убили, Женька в точности не знал, отстраненный от войны, что разгоралась в районе.
