Закончить эту главу я хочу рассказом об одной народной песне.
В 60—70-е годы её практически не исполняли по радио и телевидению. Сейчас – и подавно. Впервые я услышал эту песню 9 мая 1975 года в Ленинграде, на родном проспекте Добролюбова. Ветераны Великой Отечественной, как и все мы, праздновали 30-летие Великой Победы. Ветеранов на улицах тогда было много, почти все были с многочисленными боевыми орденами и медалями. Они встречались, обнимались, пели и плакали от счастья и горя. Многие – выпивали за встречу и Победу прямо на улицах города. В общем – отмечали «свой день, свой праздник возвращения», как могли и как умели.
Надо сказать, что мы, дети этих ветеранов, в массе своей были воспитаны в патриотическом духе и искренне уважали поколение фронтовиков. Был интерес к их подвигам и наградам. Многие из нас даже умели по ленточкам на колодках ветеранов различать, какими они были награждены орденами и медалями.
Вдвоем с приятелем мы пошли побродить по праздничным улицам, полюбоваться на праздник. В небольшом скверике, у парка Ленина, наше внимание привлекла группа ветеранов, собравшихся вокруг своего товарища – баяниста. Тот только что отыграл какую-то военную песню и перебирал лады баяна, готовясь исполнить новую песню.
«Прохор, давай нашу, Волховскую!» – обратилась к баянисту стройная седая женщина с медалью «За оборону Ленинграда» на кофте.
И Прохор заиграл совершенно незнакомую нам песню, незамысловатый мотив которой почему-то сразу тронул мою душу:
«Редко, друзья, нам встречаться приходится,
Но уж когда довелось,
Вспомним, что было, и выпьем, как водится,
Как на Руси повелось».
Запел баянист красивым мужским баритоном.
«Выпьем за тех, кто командовал ротами,
Кто умирал на снегу,
Кто в Ленинград пробирался болотами,
Горло ломая врагу!
Будут навеки в преданьях прославлены
Под пулеметной пургой…
Наши штыки на высотах Синявина,
Наши полки подо Мгой!»
Подхватили и остальные ветераны. Неизвестные нам слова этой гордой песни были поразительно красивы и искренни. К нашей группе стали постепенно подходить другие ветераны, многие подтягивали песню.
«Пусть вместе с нами семья ленинградская
Рядом сидит у стола,
Вспомним, как русская сила солдатская
Немцев за Тихвин гнала!
Выпьем за тех, кто неделями долгими
Мёрзнул в сырых блиндажах,
Бился на Ладоге, дрался на Волхове,
Не отступал ни на шаг!»
Мы с приятелем были просто потрясены и слушали песню, стараясь не пропустить ни одного слова.
«Встанем и чокнемся кружками, стоя, мы —
Братство друзей боевых,
Выпьем за мужество павших героями,
Выпьем за встречу живых!
Выпьем за тех, кто лежит под Синявино,
Кто не сдавался живьём.
Выпьем за Родину, выпьем за Сталина!
Выпьем и снова нальём!»
Последние две строфы песни фронтовики пропели с каким-то особым подъёмом раза четыре подряд. Многие пели, не скрывая и не стесняясь своих слёз…
Потом всем ветеранам налили «фронтовые сто грамм» и они молча выпили.
Песня эта с тех пор навсегда запала в моё сердце… Почему-то запомнил я её слова сразу. Мы с друзьями пели её потом на всех встречах и праздниках. И сотни раз слышал я слова уважения и восхищения про эту песню. Много лет спустя, когда уже появился Интернет, мне удалось найти в «сети» историю её создания и фамилии автора прекрасной музыки И. Любана и текста – фронтовика П. Шубина, который сам участвовал, в начале 1943 года, в снятии Ленинградской блокады и в боях у Синявина и Воронова. Да иначе, наверное, и быть тогда не могло…
История этой песни просто удивительна: сначала, в маё 1942 года, появился вариант текста, написанного М. Косенко и А. Тарковским (кстати, это отец известного кинорежиссёра). Песня была исполнена по радио, попала в репертуар фронтовых ансамблей, стала популярна. Она называлась просто: «Тост».
В ней тоже были прекрасные слова:
«Если на празднике с нами встречаются
Несколько старых друзей,
Все, что нам дорого, припоминается,
Песня звучит веселей.
Ну-ка, товарищи, грянем застольную,
Выше стаканы с вином!
Выпьем за Родину нашу привольную.
Выпьем и снова нальем.
Выпьем за русскую удаль кипучую,
За богатырский народ.
Выпьем за армию нашу могучую.
Выпьем за доблестный флот.
Встанем, товарищи, выпьем за гвардию —
Равных ей в мужестве нет.
Тост наш за Сталина, тост наш за партию,
Тост наш за знамя побед!»
Ну а потом в 1943 году – Павлом Шубиным был написан текст легендарной «Волховской застольной», которая стала для очень многих гимном и знаменем поколения фронтовиков.
Вот и все байки воинов ПВО, которые мне хотелось рассказать. Конечно, забавных историй в жизни было, но «хорошего-понемножку», как говорит народная мудрость.
Несколько слов о серьёзном. Мне бы не хотелось, чтобы сложилось мнение, что вся наша служба проходила «с шутками и прибаутками». Основное время наших «гореловцев», да и всех воинов ПВО, было занято несением боевого дежурства, караульной службы, решением бытовых вопросов своих подразделений, а порой и просто – обычным выживанием в тех экстремальных условиях, где были развернуты наши роты, батальоны и дивизионы.
Немало наших ребят погибло, выполняя служебный долг. Лейтенант Семячков сгорел при тушении страшного пожара в радиолокационной роте на Земле Франца-Иосифа (он был, кстати, сыном секретаря партийной комиссии училища). В те времена дети начальников еще служили в таких «дырах», многие выбирали этот трудный путь сами, не стремясь к лёгким дорогам.
Наш «одногруппник» Гоша Ищенко осенью 1979 года разбился в авиакатастрофе АН-26 при посадке в Амдерме. Вместе с ним, в той ужасной катастрофе, погиб лейтенант Ангерт, сын командира дивизиона обеспечения учебного процесса училища. И таких примеров можно привести очень много.
Светлая им память… Они всегда в наших сердцах.
Все мы были молодыми, весёлыми и задорными. Любое дело нам было по плечу, а не «пофигу». Хотелось бы, чтобы в памяти оставались радостные страницы, улыбки друзей, смех подруг, счастливые моменты нашей жизни.
Все «байки» и написаны для этого.
Будем смотреть на окружающую действительность с оптимизмом и стараться хранить в душе всё смешное, забавное и остроумное, что встречается на жизненном пути!!!
Закончить эту книжку мне хочется словами песни «Машины времени», которую чудесно исполняет Жанна Бичевская:
Слишком короток век…
Позади до обидного мало,
Был мороз – не мороз,
Да и зной был не очень-то зной.
Только с каждой весной
Все острей ощущенье финала,
Этой маленькой пьесы
Что придумана явно не мной.
Это словно в Кино —
Где мы в зале и мы на экране,
Всем обещан полет,
И сверкают огни полосы.
Только время пришло —
Отпирают, трезвонят ключами,
И разрушено все —
И со вздохом глядишь на часы.
Кто тут прав, кто не прав,
Я прошу вас, не надо, не спорьте,
Слишком короток век,
Не прошел бы за спорами весь.
Мы увидимся все
В позаброшенном аэропорте,
При попытке успеть
На когда-то отправленный рейс.
