«Скрымздили, значит, – удовлетворённо подумала я. – Своё-то тебе жалко. Хорошо, что в Москве нет белых ночей. Запросто из окон разглядели бы. А мне такое ни к чему…»
– Этих, с двумя детьми, я знаю, – вспомнила глазастая немного погодя. – Малыши их однажды здесь, в песочнице играли. И Полина с ними была. Парочка эта из Луганска, врачи. От войны сбежали. Нашли работу в дальнем Подмосковье. Им ещё повезло. Некоторые вон в палатках, в машинах ютятся. И детей не пристроить, и самим непонятно как жить. Гражданства нет. Статус беженца тоже быстро не получишь. Где власти помогают, там нормально. А если ленивые, то люди мучаются месяцами. Женщину эту Ириной зовут. Она мне всё рассказала. Вместе с мужем организовали фонд – для содействия землякам.
– Это понятно. – Та, что лузгала семечки, наконец-то прикончила упаковку, вытерла губы ладонью. – А я вот зимой ещё видала даму, в мехах и в сапогах на платформе. Потом они с Мироном вместе вышли. И с ними ещё батюшка был, в пальто поверх рясы и с хвостом на затылке. Я ещё удивилась, что батюшка по домам ездит. Умирает, думаю, кто-то у них, что ли? Может, причастить потребовалось. Спросить постеснялась. Какое моё дело? А дама яркая, вся в украшениях. И поп с саквояжем…
– Так Великойские часто за дочку свою молились. Все это знали, – пропищала древняя бабуля. – Батюшка-то и в гражданской одежде бывал. А дама эта с Мироном, вроде, работала вместе.
– Да, по части мехов! – выдохнула дым Нина.
Я, сохраняя на лице безмятежное выражение, внутренне напряглась. Сразу вспомнила рассказ Артёма-Талибана о меховщице и монахе. Не они ли? Очень вероятно. И этот тип, Тэрджи Джиоев, к тем же делам имеет отношение? Скорее всего, решили и Великойских данью обложить. Но что-то не срослось, и их убили.
Полину, к счастью, пощадили – не свидетель. Но решили увезти подальше, чтобы не кричала в квартире. Перед отъездом сюда я связалась с Дроном, который получал самую свежую информацию. Полковник Буссов добросовестно отрабатывал нашу с Владом помощь.
Оказалось, что в квартире Великойских никаких ценностей не обнаружили, хотя раньше они там были. При Джиоеве ничего подозрительного не нашли. Кому-то, значит, он награбленное передал. Вероятнее всего, что тому, четвёртому. Тогда почему сам нёс девочку? И кто был этим четвёртым? Может, кто-то из медиков-беженцев? Но они вряд ли отдали бы ребёнка боевику. У них есть машина – сунули бы туда. И мы с Чарной ничего бы не заметили.
Снова вспомнилось, где мы шли, как я бежала. Вот здесь – по дорожкам, по траве. И пули свистели, как в бою, хотя я была безоружна. А Чарна Моисеевна какая молодчина! Раненая, а заботилась о Полинке. Она вообще-то цирковое училище окончила в юности. В совершенстве владела искусством пассировки, которую потом использовала уже на другой службе.
Тем вечером она, подхватив падающую из рук Джиоева девочку, погасила удар. Создала «эффект батута», превратила своё тело в амортизатор. Потом, уйдя в кувырок, продолжала «путь падения» – с простреленной ногой. В сумке у меня лежит подаренное Чарной шуйское мыло. Никогда не истрачу его. Сохраню на память.
Когда-то мы за чаем болтали о цирке, о воздушных гимнастках, об упражнениях на перши. Чарна рассказывала, какая бывает страховка; вспоминала о несчастных случаях. Она и сама не раз падала в сетку. А вот здесь, в московском дворе, никакой страховки у неё не было. Самое главное, что старухи ничего не знали о подвиге своей ровесницы и соседки. А то обязательно доложили бы мне.
Надо искать Ирину из Луганска и её мужа. Они могут быть в курсе дела. Куда тащил Джиоев Полину? Скорее всего, именно к медикам, в дальнее Подмосковье. Видимо, где-то на Кутузовском проспекте его ждала машина. Подгонять её ближе Джиоев побоялся. Вполне вероятно, что чёрный джип и сейчас находится там же, стоит где-то во дворах.
На нём есть наклейка с определённым тексом – это особая примета. А, может, авто уже на штрафстоянке? Если там нет документов, вряд ли сразу можно определить, кто был за рулём. По номеру устанавливают только имя номинального хозяина. А ведь я, например, далеко не всегда езжу в своей «вольвочке». Если официально не оформлю доверенность, так и вообще никогда не всплыву. Бабки, конечно, никаких номеров не запомнили. И не факт, что Джиоев выправлял документы по всем правилам.
Мне до чёртиков надоело сидеть с кумушками. Кроме того, мучительно хотелось в «дабл». Вряд ли я узнаю ещё что-то интересное. И потому надо скорее ехать к Владу в Медведково, садиться за комп. Делать это на Рублёвке я боялась, чтобы не подставлять дядину семью. Кто знает, какие там возможности у спецслужб?
Все носители информации из квартиры Великойских тоже пропали. Сколько времени нужно, чтобы проверить всё это? Ой, гром-то уже рядом, и вокруг темно. А ведь только что солнце напекло мой парик. Скорее бы снять его, к едрене фене! Если хлынет ливень, бабки удерут в дом. А мне куда бежать? К Чарне в подъезд, если домофон откроют? Дверь квартиры никто не откроет. Хозяйка в больнице, а муж мог ещё и не вернуться.
Остаётся только метро. Дрон, конечно, проверит мою информацию по своим каналам. А уж Буссов – тем более! У этих не получится, попросим Ерухимовича. Старик-то вообще сквозь стену может пройти. Блин, молния сверкнула прямо над головой! Очень удобный предлог, чтобы покинуть тёплую компанию. Всякой чепухи я наслушалась достаточно – надолго хватит.
– Ладно, я пошла. Приятно было познакомиться. Да ещё ехать далеко – по такой духоте…
– Да, в вашем положении это трудно. – Усатая бабушка, при своём-то богатом опыте, сразу же мне поверила. – Вот гроза пройдёт, так легче станет. У меня-то пятеро – четыре дочери и сын. Знаю, о чём говорю.
Я быстро пошла, почти побежала к станции метро, но немного отклонилась от маршрута. И оказалась в соседнем дворе – очень похожем на предыдущий. Там стоял такой же детский городок, откуда разбежалась малышня. Уже пронёсся вихрь по деревьям и кустам, срывая лепестки цветов и совсем ещё свежие листья. А у меня не было с собой даже зонтика. Совсем вылетело из головы при отъезде с Рублёвки. Если сейчас промокну, переодеться у Влада будет не во что. Может, всё-таки успею?..
Крупные капли заколотили вокруг меня в песок. Закусив губу, я взглянула вверх. Там сверкающие нити молний насквозь прошивали страшную клубящуюся тучу. Люди, как стадо, бежали к своим подъездам, прикрываясь зонтами, кейсами, папками, пакетами. Многопудовый удар грома эхом раскатился по дворам, отдаваясь от стен домов. Новый мощный порыв ветра будто прилетел с севера, и я задрожали от холода. Ливень уже хлестал вовсю, и ураган сносил в сторону огромные массы воды. Кругом хлопали рамы – жильцы в спешке закрывали окна, балконные двери, крытые лоджии.
В пелене дождя я не сразу различила чёрный «Рэнджровер-Спорт» и едва не врезалась в него. Автомобиль стоял на парковке, среди прочих. На его крышу так же обрушивались потоки воды и взлетали вверх фонтаном. Я сама уже настолько промокла, что бояться не имело смысла. Теперь уж надо ехать на Рублёвку и переодеваться. Я не так боялась простыть, как не хотела вновь испортить чужую одежду. Только у любой богемы может кончиться терпение. А уж потом я свяжусь с Владом или даже с Дроном. У меня и сейчас есть, что им сказать, но будет ещё больше.
Сгребая с лица струи воды и лишь поёживалась от раскатов грома, я обошла джип со всех сторон. Именно о такой марке говорил Прокопьев. Он же отметил, что продавец планшета был осетином. Надо непременно установить, мог ли перекупщик иметь в виду именно Тэрджи Джиоева. Сейчас поищем наклейку на стекле, хотя и это – не доказательство. Ладно, Полину-то точно спёр Джиоев, и нёс именно в эту сторону. Оперативникам он просто ничего не сказал о машине. Ярлыка с надписью «Осторожно! Вещественное доказательство!» на джипе определённо не было.
Ещё раз, прямо над двором, полыхнула молния. В мертвенно-голубом свете я увидела наклейку с надписью насчёт Обамы. И потому даже не услышала удара грома. Бурный восторг по силе мог сравниться только с этой великолепной грозой. Не зря я приехала сюда, топталась около скамейки, потом сидела со старухами. Засоряла уши и мозги их сплетнями, от которых хотелось рыдать. Кроме того, в этот вот двор, к джипу, меня будто привела какая-то высшая сила…
Рискуя промочить и испортить смартфон, я всё-таки сделала несколько снимков автомобиля. Спрятала гаджет обратно в сумку и только тут вспомнила про парик. Стащила его, отжала, горестно качнула головой. Если это шикарное изделие вернут к жизни, я очень удивлюсь. Впрочем, у Карины остался другой – с голубыми волосами.
Вытащив из-под платья набухшую водой пачку прокладок, которые теперь мне долго не пригодятся, я сунула её в пакет и припустила по лужам к метро. Вызову оттуда такси-онлайн. Пока едет, прикину вчерне свой доклад Дрону. Известный ему осетин, врачи из Луганска, ограбление квартиры Великойских… Да ещё возможная причастность Джиоева к похищению планшета с данными вкладчиков банка. Беженку зовут Ирина – уже есть, от чего плясать. Насчёт её мужа старухи ничего не сказали, а я не стала спрашивать. Живут они в дальнем Подмосковье. Если фонд зарегистрирован, найти их будет легко.
