Участники экспедиции прослушают курс лекций об Арктике от известных полярников. Директор музея Арктики и Антарктики Виктор Боярский и координатор проектов по сохранению биоразнообразия Арктики WWF Михаил Стишов расскажут об особенностях арктической природы, о трудностях, с которыми ежедневно сталкиваются животные Арктики, и о проблемах, связанных с изменением климата и планами по промышленному освоению.
«У нас в этом проекте две задачи: помочь парку в сборе научных данных, а также дать возможность сторонникам присоединиться к работе экспертов и увидеть своими глазами, куда идут собранные деньги, – говорит Олег Суткайтис, руководитель Баренцевоморского отделения WWF России. – Кроме того, эта экспедиция станет началом масштабной работы по мониторингу атлантического моржа – редкого вида, о котором известно очень мало. В связи с разработкой шельфа судьба моржа вызывает большую озабоченность экологов».
Общественный интерес к экспедиции подогревает и то, что рейс «Профессора Молчанова» национального парка «Русская Арктика» приурочен к объявленному WWF Году Арктики в России и столетию трех Арктических экспедиций: Седова, Русанова и Брусилова.
Русская Арктика. День первыйПервый раз в жизни пишу с борта корабля из открытого моря. Вчера вечером вышли из Архангельска… Черт возьми! Как это буднично и просто звучит: «Вышли из Архангельска». И в то же время сколько в этом чудесного, для кого-то несбыточного, а для кого-то – невероятно экзотичного. Мы вышли из Архангельска не на лыжах, не в турпоход с палатками, не на пикник, мы вышли на научно-исследовательском судне «Профессор Молчанов» и направились… если смотреть на карту или глобус, мы направились вверх, то есть на север, в высокие ледовые широты. Широты, которые будоражили воображение тех, кто в свое время читал книгу или смотрел фильм «Два капитана», тех, кто хоть что-нибудь читал об отчаянных и странных покорителях северных морей. Странных потому, что покорять северные моря – странное желание. Так много южных морей, а они рвались на север… Вот и мы в июле вышли из Архангельска и отправились в сторону льдов.
Кто такие мы? Об этом скажу подробнее позже. Все-таки все мы на борту меньше суток, едва познакомились. За две недели совместного похода мы, конечно же, так или иначе друг друга узнаем. А пока могу сказать только, что если люди решили в июле пойти на корабле на север и приложили к этому разные, но немалые усилия, то они уже точно чем-то объединены. То есть обстановка взаимной симпатии на борту очень внятная.
Сразу скажу, что корабль, на котором мы сейчас идём, – это не круизное судно и не белоснежный теплоход, предназначенный для весёлого морского путешествия. «Профессор Молчанов» построен почти три десятка лет назад в Финляндии как научно-исследовательское судно ледокольного типа. Мне корабль кажется небольшим. 71 метр в длину и около двух тысяч тонн водоизмещение. Корабль, матросом которого служил когда-то я, был почти в два раза длиннее, а тоннаж его был более четырёх тысяч. «Профессор Молчанов» где только не побывал! Но ходил он все время в суровых водах Арктики и Антарктики. Характер судна чувствуется, и характер этот хороший.
Вчера вечером, когда отходили от стенки, я понял, что последний раз от российского берега на корабле с нашим флагом я выходил в море аж в 1987 году.
А наш выход в море был чертовски будничным. Неухоженный порт, кругом руины некогда наполненных значением и смыслом портовых построек, ужасная дорога, которая вела к причалу… Наш корабль долго заправляли соляркой из большой автоцистерны. Ничего торжественного, значительного не происходило. Никто никого не провожал, не обнимался напоследок, никто не махал нам вслед платочком, не было оркестра… Всё было по-деловому, буднично и спокойно. Для того чтобы мы смогли отойти от причала и выйти в Северную Двину, маленький деловой буксир долго убирал мешающий нашему выходу ржавый, весь помятый и ужасно неряшливый сухогруз «Сергий Радонежский». Моряки, члены экипажа «Профессора Молчанова», объясняли нам: «Щас «Серёгу» уберут, и пойдем». А между собой говорили: «Что-то «Серёга» совсем плохо выглядит». В том, как они называли «Сергия Радонежского» Серёгой, тоже было что-то повседневное, привычное для тех, кто выводил корабль с нами на борту в знакомые воды. А мы, те, кто выходил на «Профессоре Молчанове» впервые, старались прочувствовать и наполнить впечатлениями сам этот момент, когда швартовые канаты принимаются на борт и корабль медленно отходит от причала.
Выход из Архангельска – это очень красиво! Северная Двина в этом месте столь велика, что рекой её трудно назвать. Да и сам путь из Северной Двины в сторону Белого моря – это путь, который проделали многие и многие настоящие, а то и великие мореходы. Трудно даже представить себе, сколько людей, кораблей и событий видели архангельские берега.
Мы медленно шли вдоль городского берега. Немногочисленные люди, отдыхавшие вечером на берегу, махали нам руками. Мы махали им. Кто-то беспрерывно щелкал фотоаппаратом, кто-то не отрывался от мобильного телефона, зная, что вот-вот связь прервётся, и её до возвращения не будет. Я и сам делал «крайние» звонки и отправлял эсэмэс.
Мы шли медленно, долго и спокойно. Торжественного так ничего и не происходило. Разве что невероятной интенсивности закат, который всё никак не заканчивался. Солнце не хотело уходить за горизонт, состоящий из холодной воды. Солнце напоминало купальщицу, зашедшую по пояс в воду и не решающуюся окунуться полностью. А когда оно всё же село, горизонт ещё долго продолжал быть ярко-красно-оранжевым. Темно и вовсе не становилось. Тут я вспомнил, что мы все-таки на севере и что сейчас в этих местах темно попросту не бывает. А потом подул сильный северный ветер и сдул нас с палубы в тёплые недра нашего корабля. Две недели мы будем называть и понимать его нашим.
Вскоре после того как нас сдуло с верхней палубы, небольшой и быстрый катер забрал с нашего борта лоцмана. Мне повезло, я вышел на бак и видел, как лоцман спустился с нашего борта на катер. Катер отвалил, обогнал нас и, совершив эффектный и крутой разворот, пошёл обратно, туда, откуда мы вышли.
В этот момент я наконец ощутил, что последний швартовый отдан и нас с землёй уже ничто не связывает.
Для первого письма с борта этого достаточно. Пока ничего не произошло. Мы медленно, со скоростью 10–11 узлов, идём в нужном направлении. Когда сказал, что пишу из открытого моря, я слукавил. Мы все ещё не вышли из так называемого горла Белого моря. И если бы не туман, видели бы по правому борту краешек земли. Здешние воды все первые сутки похода на удивление спокойны, хоть ветер и сильный. Те, кто переживает по поводу морской болезни, или те, кто знает, что плохо переносит качку, волнуются и ждут, когда северные широты себя проявят. Я тоже жду волны. Мне интересно, как наш «Профессор» проявит себя, хоть я и не сомневаюсь в его превосходных мореходных качествах… Ждать волны осталось недолго, в час ночи мы должны пройти траверс мыса Канин Нос и выйти в Баренцево море, где спокойно уже не будет.
А пока всё тихо. В иллюминатор светит солнце, пробиваясь сквозь туман. Утром мы постояли совсем близко к острову с приятным для меня названием Сосновец. Постояли на якоре, чтобы с нами провели инструктаж по безопасности. Нам показали спасательные средства, мы посидели в спасательных шлюпках… Но это казалось формальностью – как показ спасательных средств стюардессами в самолётах. Вода под нами была такая гладкая и безмятежная… Чудилось, что она никогда не может превратиться в бурные и опасные воды. Остров Сосновец совсем маленький, на нём стоит маяк и какие-то ветхие строения. Нам сказали, что там живут и работают четыре человека. Но видимо, живут и работают они там давно, так как этот маленький и живописный остров весь захламлён мятыми бочками и какими-то лоскутами ржавого металла. Однако всё равно это так красиво!
Маленький островок, маяк, холодные северные воды… С островка до нас долетали запахи. Мы собрались у борта и ловили обрывки этих запахов. Рядом стоящий со мной человек, как я уже знал, бывалый и опытный полярник, сказал, что так пахнет тундра. Вот и первое северное впечатление, такого запаха я раньше не нюхал.
А Северный Полярный круг мы прошли ещё до обеда.
Русская Арктика. День второйИдём по Баренцеву морю. Шторм!
Сутки назад, когда писал первое письмо, мы только готовились к выходу в Баренцево море. Большинство находящихся на борту испытывали определённые волнения. Даже те, кто не раз ходил в этих широтах, волновались, поскольку не знали, как себя поведёт наш корабль. Волнения были не напрасны…
Часа в два ночи безмятежное плавание закончилось, а часам к четырём стало ясно, что мы попали в шторм, и шторм настоящий. Закат и восход здесь идут практически подряд. Есть ощущение, что солнце как мяч – бросили в воду с большой высоты, оно ударилось об воду, практически в ней скрылось, но отскочило и полетело вверх. Так что темно, как уже писал в предыдущем письме, здесь не бывает. На удивление тепло. С утра было восемь, сейчас, может, поменьше, но всё равно не холодно.
