– Ирина, – удивился Сгущёнкин.
Перед внутренним взором тут же предстали его «подвиги», и Сгущёнкин несколько стушевался.
– Нужно потолок доделать, – сдержанно сказала она, пытаясь сохранять на лице улыбку.
– Мама! – в сарай вбежал Артём, четырехлетний сынишка Ирины. – В кастрюле суп булькает, и капуста по плите расплескалась!
Глава 27 Фарфоровые умствования Вольдемара Сгущёнкина
Вольдемар занимался ремонтом и чувствовал, как их с Ириной отношения развиваются.
– Она приняла моего сына, – размышлял Сгущёнкин. – Так может поступить только влюблённая женщина.
Вечерами Ирина подолгу сидела со Сгущёнкиным за чашкой чая. Они «говорили за жизнь». Вольдемар чувствовал, как с каждым разом его чай становится слаще, а взгляд Ирины теплее.
– Ремонт укрепляет отношения, – философски замечал Сгущёнкин в разговорах с Шалтаем. – Женщина видит все достоинства мужчины: его мужественность, его умелые руки, его ум. Ведь в ремонтных делах тоже нужна смекалка.
– Беда, – приговаривал Шалтай и грустно продолжал выслушивать философствования.
– В конце-концов ребёнку нужен не только отец пусть и самый хороший, но и мать, – думал Сгущёнкин. Он в первую очередь заботился о благополучии сына.
С каждым днём Сгущёнкин делал ремонт всё усерднее. Ему казалось, что он реконструирует не чей-то, а свой дом.
Толик с Вероникой теперь перемещались по дому вместе. Стараясь угнаться за подружкой, Толик перестал ползать: теперь он передвигался опираясь на стеночку, чем приводил в умиление папу.
А дни шли.
Выцветшие голубые стены, которые решено было окрасить в цвет морской волны, неожиданно окрасились в ярко-жёлтый, так ещё и в пятнышках.
– Говорил я, жёлтый на голубой плохо ляжет, – бурчал Шалтай.
Детям солнечный цвет пришёлся по вкусу. Нужно было признать, всем жителям дома он поднимал настроение.
Какой там жёлтый, какая там морская волна, когда в глазах Сгущёнкина стояла только Ирина…
– Кум звонил, – сказал Шалтай, когда Сгущёнкин старательно покрывал разведённым клеем ПВА многослойные жёлтые стены. – Через неделю ждёт нас. Время, место назначено. Сезонная работа, говорят, хорошо оплачивается. Так что, заработаем мы с тобой, Вольдемарушка. Скоро в путь!
– Это мы ещё посмотрим, посмотрим, а то – всякое может быть, – прошептал Сгущёнкин загадочно и захихикал.
События подталкивали Сгущёнкина к кардинальным действиям. И он было решился сделать Ирине предложение… Но в последний момент – Сгущёнкин тогда сидел на качелях во дворе и продумывал детали разговора – вмешался Шалтай.
– Быстро только кошки родятся, – сказал он мрачно.
– Вы о чём, Вячеслав? – с вызовом ответил Сгущёнкин.
– А о том, Вольдемарушка, о том, что в любом деле осторожность нужна. Я вот вижу, ты решаешься на что-то, а может, оно того… Ну хорошо же твоя жизнь идёт, спокойно. К чему тебе приключения?
– Кто не рискует, тот не пьёт шампанское, – с пафосом отрезал Сгущёнкин.
– Я ж о тебе думаю. Вот всё хорошо, ты сейчас тряхнёшь ситуацию, и неизвестно каким боком она вывернется.
– Не беспокойся, – смягчился Вольдемар. – Я всё продумал.
Шалтай махнул рукой и ушёл.
А в Сгущёнкине зародилось сомнение.
– А может он и прав? – подумал Сгущёнкин. – Кто я сейчас? Нищий гость в её доме. Куда я полезу со своей любовью? Основательнее нужно подойти. Вот съезжу на юг, заработаю денег – тогда и свадьба, и всё по-людски».
На время работы Толика и Лизу решено было оставить Ирине.
Глава 28 А что же мадам Сгущёнкина?
В тот самый день, когда Сгущёнкин оплавил свой злосчастный мобильник и потерял сим-карту в керосиновом пламени, о существовании мужа (пусть и бывшего) вспомнила Нора.
Она пыталась дозвониться. Сгущёнкин имел наглость не отвечать. Даже ещё хуже: он был недоступен. ОН! НЕДОСТУПЕН! Тогда Нора не поленилась и сподвигла сердечную подругу Олю съездить «в гости».
В «Крещатниках Имперских» Нору и Олю встретила прихрамывающая Кудя со сверкающим новёхоньким фингалом. От неё удалось добиться лишь того, что «его светлость» Сгущёнкин съехал, и что Оле и Норе нужно ловить момент, пока Сгущёнкин (Кудя охарактеризовала его как успешного бизнесмена, сколотившего базовый капитал на редиске и отправившегося покорять страну) не нашёл себе других мочалок, а то и вовсе девочку помоложе…
– Сейчас у них, у небожителей-то, – и Кудя выразительно указала взглядом вверх, – модно молодух иметь. Так что… Эх! Упустили мужика. Хороший такой, хозяйственный. К женщине уважение имеет. Э-эх! Ладно, уезжайте, пока супруг мой похрапывает. А то проснётся – не уедете.
Поездка показала: Сгущёнкин исчез бесследно.
А в голове Норы вертелась навязчивая мысль:
– Бизнес он, значит, закрутил. Деньги ему в карманы реками заливаются. А о супруге, с которой пятнадцать лет прожил, даже не вспомнил. Алименты за него кто платить будет? Ребёнка моего похитил, изверг…Всё забрал!
– Бывший муж похитил моего сыночка, моего мальчика… Мы в разводе, а он украл, – в тот же день завывала Нора в полицейском участке. – Каким нужно быть животным, чтобы лишить ребёнка матери?!
Кум встретил путешественников радушно. Работёнка их обещала быть непыльной: помощь в крабовой охоте. Кум сулил неплохие деньги.
Охота представляла собой следующее: крабы закупаются на рынке. Ночью, Сгущёнкин с Шалтаем ждут в условленном месте в воде за камнями. Кум же выводит туристов на экзотическую охоту. Туристы вооружены особенными удочками, заканчивающимися мешками из металлической сетки.
Сгущёнкин с Шалтаем заныривают, дышат посредством дыхательных трубок. Их задача – подсовывать заранее подготовленных крабов в ловушки туристов.
Клиент доволен. Деньги заплачены. Всем хорошо.
На работу нужно было выйти этой ночью. В ожидании первой рабочей смены Сгущёнкин радостно потирал руки. Не работа – рай. Пляж, еда, костры. Ночами купание в море и крабья охота – благодать. Шалтай растянулся на солнышке чеширским котом и жмурился. Лучше не придумаешь! Тебе платят деньги за отдых на черноморском побережье.
Настала ночь. У Сгущёнкина с Шалтаем ведро крабов на двоих, аквалангистские очки с трубками и плавки – ныряй не хочу.
… Тьма сгустилась над морским побережьем. «Архипелаг» валунов на много метров врезался в морскую гладь. Именно это место кум назначил пригодным для крабьей охоты.
За валунами притаились двое. В плавках, с масками для подводного плавания и ведром крабов. Они выжидали.
Вечерний бриз прохладой щекотал изнеженные мужские тела. Молочная сгущёнковская кожа пошла мелкими пупырышками. Наконец на берегу появились люди, замелькали лучи фонарей, и двое в камнях оживились.
– Идут, – сказал один.
– Ч-щ-щ-щ-щ, – раздражённо шикнул другой.
– Выключайте фонари! Всех крабов распугаете, – донёсся громкий шёпот с берега.
Щелчок и темнота…
Главное, не промахнуться, – думал Сгущёнкин, прикидывая, как в кромешной темноте будет подсовывать крабов охотникам.
– Главное – не утонуть, – думал Шалтай.
По голосам двое в плавках поняли, что люди с берега уже перебираются по камням и движутся в их направлении. Не сговариваясь, они вытащили из ведра по крабу, аккуратно сжимая пальцами брюшко и спину так, чтобы резвые клешни не дотягивались до фаланг, перетянули маски со лбов на глаза и медленно погрузились в воду. Над водой остались лишь островки макушек и трубки.
«Плюх», – услышал Сгущёнкин ориентировочно в полуметре от себя. Это ловушка опустилась в воду.
Сгущёнкин поплыл, точнее заперебирал ногами по дну, нырнул, ему повезло, свободная от краба рука тут же наткнулась на ловушку и Сгущёнкин опустил в неё краба и, осторожно ступая по дну, вернулся обратно, к ведру. Сгущёнкин сделал очередной шаг и наткнулся на Шалтая. Они кивнули друг другу, находясь практически вплотную, они не видели кивка как такового – скорее, некое движение в темноте. Но по дыханию, и легкой волне воздуха догадались, что это кивок, который в свою очередь означал удачное вложение крабов. Сгущёнкин шарил ногой по дну в попытке найти ведро с будущей добычей. Безуспешно. По напряжённому пыхтению товарища он понял, что и Шалтай-балтаевские поиски не приносят результата.
Сгущёнкин нырнул, но ведра не нашёл. Он вынырнул, аккуратно выпустил из трубочки струйку воды и опять занырнул. Тщательный осмотр дна результатов не дал. Сгущёнкин запаниковал: крабы, как-никак, хозяйские. Довольные клиенты тихо хихикали на берегу, радуясь хорошему началу – они уже извлекли «презенты» Сгущёнкина и Шалтая из ловушек, теперь потирали руки в ожидании новых пополнений.
Равномерные бултыхания Сгущёнкина и Шалтая не могли не привлечь внимания клиентов. Кум, очертание которого в ночи приняло зловещий характер, сигнализировал работникам из-за спин охотников. Темнота сжирала весь смысл подаваемых им сигналов.
