– Нет, не могла она такого сказать, – упорствовала агент. – Такого никогда не было. – И она попятилась к дверям похоронной конторы. – Если хотите, можете ей позвонить, она сейчас на заказе.
– Конечно, – сказала мама, и все пошли за агентом в контору.
Стали звонить Светлане Николаевне, но на все звонки отвечал автоответчик.
– Она работает, – объясняла агент Галя. – Сейчас ей невозможно дозвониться. – Ее глаза так и бегали по сторонам. Она была похожа на человека, который, раз уже что-то взяв, никогда и ни при каких условиях этого не отдаст.
– Все равно я не смогу выдать деньги, – она почти кричала. – Они заперты у нее в сейфе, а ключей у меня нет.
– Саша, – обратилась мама к Асову. – Ну скажи ей, что она про деньги говорила.
– Да, – глухо ответил Асов, глядя Гале прямо в глаза так, что она съежилась. – Я точно помню, те деньги, что я заплатил, должны пойти на организацию похорон и на бензин для катафалка.
Но агента было невозможно убедить. Асов и тетя Тоня видели, что убеждать нет смысла: деньги она не отдаст. Они вышли из похоронной конторы на улицу, к микроавтобусу, где грузчики с водителем уже ставили гроб в салон. Было видно, что он не умещается в салоне микроавтобуса. Агент также вышла на улицу и смотрела, как ставят гроб. Поставить его на пол салона, так чтобы он стоял ровно, мешали пассажирские кресла. Асов прочитал табличку, прикрепленную внутри салона: «Число сидячих мест 13». Гроб был широким и задевал сиденья, поэтому его нельзя было поставить на пол, и часть гроба оставалось на улице между распахнутыми задними дверьми микроавтобуса.
Видимо подумав, что у Александра Емельяновича меньше всего претензий к конторе, агент встала рядом с ним, около открытой выдвижной двери микроавтобуса. Она ошиблась, даже постороннего человека задели эти «накладки». Александр Емельянович повернулся к Гале и сказал:
– Ну и что же, вы нас совсем за дураков держите?
– Да что вы, – испуганно ответила агент.
– Гроб, деньги, а теперь и катафалк?
– Да все нормально, – успокаивающим тоном произнесла она.
– Не нормально, ну посмотрите на это, – сказал он, указывая в салон автомобиля на схему маршрута и занавески. – Это же не катафалк, а обычное такси. А лицензия-то у него есть?
– Что? – спросил водитель из салона, пытаясь приподнять гроб и протолкнуть его внутрь.
– Ничего, ничего. Не обращайте внимания, молодой человек, – произнесла тетя Тоня.
– Есть лицензия, – уверенно ответила агент.
– Лицензия на что? – спокойно продолжал Александр Емельянович. – На перевозку пассажиров?
Агент молчала, а он продолжил:
– А на перевозку трупов? А если их тормознут на трассе с проверкой? Ответа он не получил.
Что касается Асова, то он спокойно слушал этот диалог. С самого момента, когда он увидел гроб, его охватила апатия. Саша внутренне ругал себя за пассивность, но в то же время понимал, что его действия начнутся после выезда. Поэтому он лишь молчал и использовал время, чтобы спокойно набраться сил.
Гроб удалось вместить в микроавтобус, лишь поставив его край на передние сиденья салона, которые были обращены к задним дверям микроавтобуса.
– Так не пойдет, а как же его везти назад? – спросила тетя Тоня. Вокруг микроавтобуса повисла тишина. Решение напрашивалось само собой. Нужно было вынуть несколько боковых кресел микроавтобуса из салона, которые не позволяли поставить гроб ровно на пол. Это решение озвучил Александр Емельянович, и водитель, достав ключи, стал отворачивать гайки и болты крепления одного из задних кресел от пола. Все молча стояли и наблюдали за его работой.
Видимо устав наблюдать, агент Галя ушла в контору. Тетя Тоня пошла за ней. Через некоторое время Асов тоже вошел в помещение конторы. Агент, увидев его, вдруг выпалила:
– Да не переживайте так. Никто не собирается наживаться на чужом горе.
Асов промолчал, а тетя Тоня ответила устало и пренебрежительно:
– Да бросьте вы. Все прекрасно понимают, что бизнес есть бизнес.
Асов вернулся на улицу. Александр Емельянович перешел к распахнутым задним дверям микроавтобуса и спокойно беседовал с водителем. Одно из салонных кресел уже стояло на снегу, рядом с машиной. Александр Емельянович спрашивал, какой модели двигатель в «Газели». Услышав ответ, он удовлетворенно согласился, что двигатель надежный. Асов заметил, как ненавязчиво Александр Емельянович пытается узнать побольше о водителе, откуда он. Наконец водитель представился Сергеем, и они обменялись номерами мобильных телефонов. Вводя номер телефона водителя в память своего телефона, Александр Емельянович услышал:
– Не получается, болты приварились, – пропыхтел водитель, возясь со следующим креслом.
– Так, – сказал Александр Емельянович. – Поехали ко мне на базу, там шляпки болтов отрежем болгаркой.
– А кресло? – одно уже стояло на снегу рядом с микроавтобусом.
– Оставишь у меня, у охраны. На обратном пути заберешь. Все равно по одной дороге ехать.
– Ладно, – согласился Сергей и, подхватив снятое кресло, понес его в похоронную контору. Когда он вернулся, Александр Емельянович сказал ему:
– Сейчас поедем из города, выедем на московскую трассу. Там в Алексеевке поворот с трассы налево, в склады. Там у меня база.
– Хорошо, поехали.
Асов не захотел ехать раньше времени в «Газели» и сел в джип. Они поехали на базу.
– Что за база? – шепотом спросила его мама.
– Склады, там отец работал, – также шепотом ответил ей Саша.
По обледенелым дорогам города они ехали на базу. Безлюдные улицы не производили на Асова тоскливого впечатления, он был сконцентрирован на цели и просто ждал время действия.
В то же самое время внутри у Саши зарождался страх. Это не был страх перед дорогой или трудностями пути. Асов вспоминал ранее виденные им трупы и пытался представить себе, как будет выглядеть тело его отца. Саше было горько от того, что он не был рядом с отцом, когда тот умер, не смог помочь, облегчить его боль. Чувство вины за время, которое не было использовано для общения с отцом, за время, проведенное рядом с ним, которое не ценил. За то, что не успел отблагодарить его за помощь или сказать спасибо, за ненужные нравоучения. Вся эта совокупность чувств и порождала страх у Саши, он боялся, что отец недоволен им. Возможно, они оба были виноваты в том, что их отношения так очерствели. Однако Саша, как любой сын, любивший своих родителей, какими бы они ни были и сколько бы вреда ни причинили ребенку, принял всю вину за натянутые отношения на себя. Теперь он ни в чем не порицал отца. Правда оказалась в том, что сейчас, в момент несчастья, только сын стал единственной надеждой, действительной помощью и утешением душе отца. Жаль и то, что при жизни отец не знал этого.
Наконец автомобили выехали за город, на московскую трассу. Спустя еще некоторое время они въехали в небольшой городок Алексеевку, который стоял на трассе. При въезде в него джип свернул с трассы налево, на дорогу, занесенную белым и пушистым снегом, по краям которой тянулись высокие сугробы. С одной стороны дороги, за сугробами, виднелся забор из серых бетонных плит, обтянутых сверху колючей проволокой. Асов знал это место. Это была база, то есть склады со стройматериалами, где работал отец. Они заезжали на эти склады, когда отец перевозил вещи на съемную квартиру, и сын помогал ему. Отца внезапно вызвали тогда на работу. Саше запомнилось, с какой гордостью отец рассказывал ему, как он планирует устроить склады и офисы, потому что он как раз руководил строительством подсобных помещений при расширении фирмы. Кроме того, у отца наконец появилась возможность снять большую удобную квартиру в Опольске, чтобы перевезти туда свою вторую семью. Будущее казалось ему простым и безоблачным, его надежды сбывались. И было все это всего лишь несколько недель назад.
Джип повернул по дороге направо к участку территории, отгороженной серым бетонным забором. Дальше дорогу перегородили высокие ворота из сетки на металлическом каркасе. За воротами виднелся шлагбаум. Ворота стояли в разрыве бетонного забора и были достаточно широкими, чтобы пропустить крупногабаритные автомобили.
– Пойду предупрежу охрану и собаку уберу, – сказал Александр Емельянович и, остановив джип перед воротами, вышел из него, открыл одну из створок ворот и пошел в глубину базы, где вскоре скрылся из виду за забором.
В автомобиле ждали возвращения Александра Емельяновича. Прошло не более десяти минут, и сквозь ветровое стекло они увидели, что он возвращается вместе с высоким пожилым мужчиной. Тот был одет в спецовку охраны, сшитую по типу общевойсковой «полевки», но из хорошей ткани черного цвета. Асов помнил этого охранника, отец сказал ему, что это тоже пенсионер из бывших офицеров. Да, несмотря на возраст, в этом охраннике до сих пор угадывалась недюжинная физическая сила.
Охранник открыл вторую створку ворот, поднял шлагбаум, а Александр Емельянович снова забрался на водительское место в джипе и повел машину в глубь базы. Оба автомобиля проехали вправо от ворот к высокому металлическому ангару, сбоку которого была пристройка в виде двухэтажного домика. Эта пристройка была офисом. Слева от строения, напротив ворот в базу, стоял фургончик охраны, без колес, с будкой для собаки. Около будки на цепи сидела большая черная собака и зло лаяла на подъезжавшие автомобили. Впрочем, она, наверное, была просто обижена на то, что из-за посетителей ее посадили на цепь, вряд ли она была злобной по характеру. Перед ангаром на импровизированной стоянке находилось несколько фур. Александр Емельянович подогнал джип на эту стоянку и заглушил мотор. Охранник пошел в сторожку.
