«Из центра поднебесного мира Вас, о Любовь, приветствует правитель Тибетского королевства Хрустальных вершин, принц Улыбка Будды. Ваше письмо мне передал мой сосед, высокочтимый король Северного Непала, когда заезжал ко мне на пиалу жасминового чая. «Ты ведь ищешь себе жену, – сказал он мне. – Я бы и сам взял эту женщину в жены, но две мои нынешние устроили скандал. Я еле спас ее фотографию». Едва я взял это фото в руки, как раздвинулись тучи, и солнце озарило мое королевство, и затрубили слоны, и закричали павлины, и с шумом обрушился водопад, пересохший еще во времена моего деда. И понял – это она! А когда прочитал, что вас зовут Любовь, то исчезли мои последние сомнения. Женщина, у которой золото вместо волос и глаза цвета голубого аквамарина может быть только восседающей на троне».
Я читала и плакала. У меня аквамариновые глаза! И волосы из золота. И дочка – символ моего плодородия. И руки, как струи дождя. И губы – как цветок граната. «Если вы согласны стать моей первой супругой, вышлите мне в знак согласия одного из ваших слонов, изображенных на фотографии». Сбоку был приписан номер королевского мобильника.
Я отправила Улыбке Будды смс-ку: я не могу стать его супругой, потому что я всего лишь продавщица безделушек и слоны принадлежат не мне, а мэрии.
На следующее утро ко мне в дверь позвонили. На пороге стоял солидный мужчина в дорогом костюме и золотой шапочке.
– Его высочество принц Улыбка Будды просил передать вам это, – визитер подал мне ларец.
– Что это? – спросила я.
– Слезы печальных очей и осколки разбитого сердца.
Человек снова поклонился и молча пошел вниз по лестнице.
Я открыла ларец. Он был доверху наполнен прозрачными алмазами, голубым жемчугом и пурпурными рубинами. А в самом низу лежал кулон в виде золотого слона».
Люба улыбнулась и приписала внизу печатными буквами: «Дорогая доченька! Верь в своего принца, он обязательно приедет на белом коне, приплывет под алыми парусами, а может, приедет на велосипеде или просто придет пешком».
Бабушка, наконец, задремала, и Даша взглянула в окно. Высокий плечистый дубок возле дома напротив уже сбрасывал листву – пожелтевшую, но еще крепкую, как хрустящие огурцы из дубовой бочки. А на ее, Дашиной, рябине – тяжелые гроздья красных ягод. Рябина стройная и молодая, как Даша. Только на ней каждую осень тяжесть плодов. А Даша мужу родить не смогла – бесплодная…
Бабушка посадила рябинку, когда внучку принесли из роддома. Так и росли они – Дашина рябинушка и Егорушкин дубок. Даша морщилась от этих приторных, по ее мнению, слов – она терпеть не могла слащавых историй, и вообще красила ногти в черный цвет!
Сажать деревца в честь рождения ребенка – занудная традиция провинциального райцентра. Вон сосед дядя Веня из деревянного дома, притулившегося к их двухэтажке, после рождения первой дочки посадил березу, а сам все сына ждал, обещал клен из леса принести. Через пять лет в палисаднике уже три березы росли. Дядя Веня махнул на все рукой и только в праздники заказывал на радио песню «Клен ты мой опавший».
Даша вспомнила бусы из алых ягод, которые делала ей осенью бабушка, графинчик самодельной рябиновки на коньяке, украшавший стол во время семейных праздников, и грустно улыбнулась. Где оно, то далекое девчоночье рябиновое счастье? Больше никогда ей не услышать, как сидя за столом, полным близкой и дальней родни, бабушка выводит сильным голосом: «В саду горит костер рябины алой, но никого не может он согреть». И никогда не стукнет в стекло Дашиной комнаты брошенный Егором желудь…
– Дашенька, там на кухне в термосе чай рябиновый, витаминный. Пей, он для здоровья очень полезен, – услышала Даша откуда-то издалека бабушкин голос. – Рябинушка твоя непростая – невежинская. У обычной-то ягоды терпкие, горчат, слаще становятся только когда мороз прихватит, а невежинская всегда сладкая.
– Хорошо, бабушка, – прошептала Даша, сглотнув слезы. – Обещаю, я всегда буду его пить.
Даша давно уже жила в Петербурге, напитки, чаи, витамины возила из Финляндии, а бусы покупала в бутиках или магазинах дьюти-фри в аэропортах. Ее любимыми украшениями были эмали «Фрай Вилле» и белое золото «Тиффани», к которым приучил муж. Бывший муж. Ничего особенного не случилось. Просто теперь он обнимал другую, со счастливой улыбкой прижимался лицом к ее животу и радостно восклицал: «Пинается! Прямо в ухо отцу двинул!». Обычная история, наверняка. Британские ученые даже подсчитали, сколько мужчин на планете каждую минуту уходят к другой, которая может родить им сына или дочь.
Интересно, какое дерево сажают в этом случае в Африке? Финиковую пальму? Или оливу? Да, самая заурядная история, даже рассказать нечего: «Дорогой дневник, мой муж меня бросил». «И что?!», – ответит дневник. Вон, у рекламного менеджера из соседнего отдела муж вообще ушел к другому мужчине». Вот это было тема для блогов! А тут – банальный случай. Только почему тогда мир раскололся на тысячу кусочков, и каждый впивался в душу, а Даша все шла и шла по усеянной осколками дороге, резавшей ступни в кровь, и никак не могла свернуть…
Бабушка слабо завозилась на кровати и, не открывая глаз, тихо застонала. Даша поглядела на часы и понуро пошла мыть руки – пора делать укол. Уколы не давали бабушке мучиться от боли, но надсаживали ее сердце.
Даша попила чая, побродила по маленькой квартире с сохранившимися с послевоенных времен двустворчатыми дверями и высокими порогами, покопалась в книжном шкафу и вытащила книгу – темно-красную, словно присыпанную потускневшей золотой пылью. Открыла и вдруг прочитала: «Рябиновцы молились на кресты из рябинового дерева, так как считали, что именно рябина упоминается в Библии под названием «пегва», древа, из которого было срублено распятие Христово».
Даша сжала маленький крестик, подошла к окну и, глядя на рябину, склонившуюся под тяжестью алых гроздьев, зашептала, заливаясь слезами:
– Господи, прости, если что делаю не так, прошу не для себя, пусть я навсегда останусь одна, только пускай бабушке станет легче.
Она долго стояла, глядя на дерево, на небо. За спиной раздался шорох. Даша обернулась. Бабушка смотрела на Дашу и ласково улыбалась.
Даша кормила бабушку молочной овсянкой, когда что-то стукнуло в стекло. Еще раз по стеклу, а потом – по карнизу. Даша подошла к окну и выглянула во двор. За сырым штакетником осеннего палисадника стоял мальчишка в желтом комбинезоне и бросал в окно желуди.
– Максимка, прекрати сейчас же! – раздался мужской окрик. – Кому я сказал!
Даша перевела взгляд. По двору от дома напротив быстро шел Егор. Даша сразу узнала его, хоть уехала из родного городка почти десять лет назад. Он поднял взгляд и замер, увидев Дашу. Они долго, как в сериале, не хватало только бегущих по стеклу струй дождя, с улыбкой смотрели друг на друга. Максимка нашарил в кармане очередной желудь и, подскочив, вновь бросил в Дашино окно. Она засмеялась, открыла раму.
– Твой? Ну, весь в отца!
– Максим, хватит!
– Папа мне рассказал, что бросал желуди в ваше окно, потому что там жила очень красивая девочка, он ее любил. А где она? Вы ее можете позвать?
– К сожалению, той девочки здесь больше нет, – с грустной улыбкой сказала Даша.
– А рябину мне сорвать можете?
– Рябину могу, – она дотянулась до ветки и бросила вниз алую гроздь.
Максим через штакетник ринулся поднимать ягоды. Даша стояла у подоконника.
– Как ты жил все эти годы?
– Наверное, хорошо. Вот, сыну шесть лет.
– Славный мальчик, активный. А мама его где, на работе?
– Где-то в Европе, уехала искать свое счастье. У нее всего одна жизнь и она должна попытаться реализовать себя. Или что-то вроде этого. Я уже не помню, что она наговорила перед отъездом. Да бог с ней. Ты-то как?
Когда почти всю рябину склевали, усыпав крошками сугробы, снегири, Даша вышла замуж за Егора. Через девять месяцев у них родилась дочка. Назвали Полиной – в честь Дашиной бабушки. А когда Дашу выписали из роддома, Егор с Максимкой посадили под окном их квартиры на 16 этаже в новом доме по проспекту Королева тоненькую рябинку с гроздью сладких ягод.
Наталья вошла в магазинчик «Все для рукоделия», улыбнулась продавщице и тихонько, чтоб не стучать каблуками, пошла вдоль витрин и полок. Чего здесь только не было – клубки и катушки, бисер и пайетки, перья, стразы, кружева! Наталья вспомнила бабушкину комнату, заполненную вышивками и рукоделием – льняные шторы с ручным кружевом, подушка с шелковыми розами, а на стене – вышитая крестиком картина: изумрудный попугай сидит на краю вазы с невиданными фруктами.
Наталье казалось, что в том мире, где на блюдах лежат эти загадочные плоды, – рай! Потом, через много лет, уже после перестройки, она увидела те вышитые фрукты в супермаркете. Оказалось, маракуйя и авокадо. «Попугая только не хватает», – с тоской подумала тогда Наталья. Потому что рая в ее жизни не было. Был ад.
