– Правильно, что не даст. Кто такой Дима? У тебя этих Дим может сотня впереди…
– И ты туда же? Люблю я его, ясно, нет?! А он меня!
– На здоровье!
Девушки надулись друг на друга, посидели и смирили обиду. Люба к Варе подвинулась:
– Что с ним приключилось?
– Почки отказывают.
– О – о – о! Инвалид?
– Типун тебе на язык!.. Да.
– О – о – о, и оно тебе надо? Забей, а? – поморщилась. – Сдалось тебе из – за калеки на ладан дышащего нервы себе портить. Ты б на себя посмотрела, за ним что ли, на тот свет собралась?
– Да, – выдохнула. Подумала и кивнула. – Да! Как я без него буду? Никак. Если с ним, значит и я.
– Внятно. Щедро, – желчно скривилась Зябликова. – Вот на таких дурах мужчины и ездят.
– Сама дура! Сашку Напрыгина напомнить? Кто на ком ездил, кем помыкал? И ничего, прощала, глотала. А здесь другое. Дима мне муж почти! Вас послушать – ничего святого. „Брось“ и все! Самое простое, мимо пройти или сбежать. Что получается, значит, пока здоров был – нужен, люблю, а как несчастье случилось – пошел вон, не нужен?! Это что за любовь такая?!
Люба тапкой качала, в окно поглядывая, морщилась, слушая отповедь подруги и не выдержала, хлопнула по столу:
– Хватит! Что наехала? Нет у меня денег, сама знаешь! Были бы, может и дала, – пробурчала, только чтобы Варя отстала. На деле на стороне Полины Яковлевны была – не дала бы, как и она. На фига? Своя рубаха ближе к телу – закон джунглей, то есть жизни. Нормальный закон, странно что Варя о нем не знает. Сдурела с любовью своей.
Варвара поникла, потерла столешницу, пытаясь отвлечься от тяжелых мыслей. Не получалось. Выходило что ни помощи, ни понимания, ни поддержки ей не от кого не добиться. Как сговорились все.
Слезы сами капать начали, орошая пластик кухонного столика.
– Опять? Хватит тебе реветь. Только опухнешь, а толку не будет. Денег от слез не прибудет и проблема в них не утонет, – нахохлилась Люба, сложив руки на столе.
– Я думала, ты хоть что-нибудь посоветуешь.
– Что? Банк грабануть? Чтобы в итоге тебе в камеру, а Димке твоему в морг? Хороша свадебка будет.
– Что же делать?
– Сказала уже – забить.
– Как можно?!
– А что ты сделаешь?! Откуда деньги возьмешь? Что у тебя есть? Может себя продашь? Нужна ты кому-то. А что еще можешь? Мать достать? Она у тебя женщина крепкая, ей на эту любовную лихорадку начхать и растереть. Да и почему ты должна голову ломать, где деньги на лечение взять? Он кто тебе, Дима этот? Жених? Так вы даже заявление еще не подали. И хорошо! Потом бы поздно было. Тебе возможность дают подумать, показывают, за кого ты замуж собралась.
– Он прекрасный человек! Поэт!
– Ой, – рукой махнула, поморщившись. – Что с этого поэта взять? Больные почки?
– Почему вы такие черствые, расчетливые? Откуда это в вас? Речь о жизни идет, а вы?
– Не обобщай. Считай, он тебя бросил…
– Это я его брошу! Я поступлю подло, если отвернусь, отодвинусь! Он в беде, а я в сторону?! Это нормально, по – твоему?
– Да. Да! Потому что ничего больше ты не можешь!
– Самое простое, сказать „не могу“ и отойти, – процедила Варя. Изнутри злость подниматься начала. – Такое чувство, что я кричу в ухо глухому, пытаюсь открыть глаза слепому и достучаться до разума тупого! Все же ясно, ясно! Нельзя так с людьми, любимых не предают! Я должна найти деньги, должна помочь, хотя бы потому что всем остальным наплевать! Сухари и прагматики!
– Ну и ищи, раз такая продвинутая милосердица!
– А ты бы для Сашеньки своего не искала?!
Люба скривилась и опять в окно уставилась, только чтобы на Варю не смотреть.
– Может мне это больше чем ему надо, – выпалила девушка. – Не могу я отойти, Люба, не по – человечьи это. Как я ему потом в глаза посмотрю, как на себя в зеркало?
– Никак.
– А жить как? Получится, я его, себя, любовь нашу предам.
– И что? Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда. И потом, что ты сделаешь? Ничего. Возможностей нет.
– Выход всегда есть, не бывает иначе. Я должна…
– Кому?! Что ты заладила? Димочка, Димочка! О себе подумай. Допустим, найдешь, уж не знаю, каким манером деньги, дальше что? Как ты с инвалидом жить собираешься?
– Как все. Я его подниму. Любовь способна творить чудеса. А у нас любовь. Значит, все будет хорошо, только надо эту неприятность пережить. Возможна она проверка нашим чувствам.
– И ты решила показать себя, пыф!
– Не доказать и не показать, а помочь, что вполне естественно.
– Для кого? Очнись, дура, твой жених инвалид в любом случае. Нафига он тебе молодой, красивой и здоровой сдался? Тебе своих проблем не хватает, чужие взваливаешь?
– Наши, а не чужие!
– Не буду я тебе ничего доказывать, бесполезно, – скривилась Люба.
– Не надо, – согласилась Варя. – Все равно мы друг друга не поймем. Помоги лучше с деньгами.
– Ага: „не учите жить, помогите материально“.
– Нет, советом.
– С этим вах. Пару идей я тебе уже кинула, больше нет. Варя опечалилась – надежда таяла.
– Люба, но должен же быть выход.
– У родственников займи, если так в ярмо залезть тянет.
– У каких? У дяди Вани? Дадут максимум десять тысяч. Спасет?
– У одних десять, у других…
– И так сорок пять человек. Где их еще взять? – задумалась.
– Я бы на твоем месте, как отдавать, с каких таких доходов подумала.
– Сначала надо Диму поднять, потом о несущественном думать.
– Наивная ты Варька. Отдавать, как раз существенно. Ты заняла, тебе и раскручиваться придется. И кто даст? Ты же студентка. Даже кредит в банке не дадут, нет ничего у тебя.
– А на обучение? – загорелись глаза девушки от пришедшей мысли.
– Максимум сто. А вот матери твоего Димочки кредит взять можно. Сколько ей лет?
– Не знаю, сорок пять, пятьдесят.
– Могут дать. Вот и выход. Скажи, ей пусть кредит берет. В конце концов, сын ее, ей и крутиться.
– Кредит, – протянула Варя, обдумывая. От последних слов подруги отмахнулась – не было для нее отдельно матери Димы, Димы и ее, частью их семьи себя считала. – Телефон у тебя работает?
– Городской? А что ему, работает.
Варя прошла в прихожую, набрала номер Наины Федоровны, обрадованная, что нашелся оптимальный выход из положения. Однако женщину ее идея не окрылила.
– Не получится. Кредит так просто не дают и быстро не получится. И возраст у меня. Скажи прямо – помочь не можешь.
– Я и помогаю.
– Нет, ты благовидный предлог уйти ищешь. Не ищи – уходи, – вздохнула и заплакала. – Димочке все равно уж, одно к другому. Мало умирает, так еще любимая девушка предает. Ну, хоть мучится не будет, добьешь его. Господь тебе судья…
– Что вы! Не бросаю я его, что вы выдумали?! Я найду деньги, слышите, найду!
– Ну, ну, – вздохнула. – Одна надежа. Ты уж не отнимай ее у меня, подумай каково оно Димочке?
– Я все понимаю, я помогу. Время только надо.
– Да что я, без ума что ли? Тоже думаю, занять вона пытаюсь. Никто не дает. В церкву сбегала, Димочки за здравие поставила. Авось Господь поможет.
– Все получиться, вы не отчаивайтесь, – „совсем дошла женщина, если по храмам бегает“, – подумалось.
– Дай-то Бог. На него лишь и уповаю. Он – то не предаст, – намекнула. Варе неприятно было, не за что ни про что в каких-то гадостях обвиняют. Но смолчала. – Звони.
И положила трубку.
– Ну, чего? – пристала Люба.
– Плохо ей.
– Ага. А тебя супер хорошо? Молодец маманя у твоего любимого, кинула на плечи невестке проблемы и в ус не дует. Класс пристроилась. Ух, семейка. Куда же ты ляпаешься? Очнись, Варя. Они по жизни так ездить на тебе будут.
– Ну, бог даст, таких проблем больше и не будет.
– У – у, ты помолись еще.
– Кстати, идея. Может, мысль какая придет?
– Точно, благотворитель найдется и отсыплет тебе нужную сумму прямо у иконостаса. На меня сотню другую прихвати, у меня может тоже что-то болит, что-то отваливается.
– Совесть…
– Или наивность. Сегодня не этот товар в цене.
– Ты мне еще о рентабельности, ажио и прочей мурне расскажи, – надела туфельки Варя.
