– Боялась бы…
– А потом?
– Потом, через год, откопала бы.
– А дальше?
– Дала бы батюшке на храм. У нас очень хороший батюшка. У него семь человек детей. Он так тяжело живет.
– А зачем так много детей?
– Сколько Бог даст.
– Пусть государство поможет. Церковь ведь не отделена от государства.
– А что с того? – Снегурочка обернулась. У нее были густо, по-новогоднему, накрашены глаза. – Мы все оказались брошены государством. Каждый выживает как может.
– А муж у вас есть? – спросил Костя.
– Немножко… – неопределенно ответила Снегурочка, и Костя понял, что она больше рассчитывает на Бога, чем на мужа.
– Здесь под светофор направо, – руководил Костя.
– А вы крещеный? – спросила Снегурочка.
– Нет.
– Это плохо.
– Почему?
– Ангела-хранителя нет. Вы предоставлены самому себе. Вас никто не охраняет.
Костя вдруг подумал: это правда. Его никто не охраняет.
– А в моем возрасте можно креститься? – спросил он.
– В любом можно. Хотите, наш батюшка вас окрестит? – Снегурочка обернулась и посмотрела на Костю новогодними глазами.
– Хочу, – серьезно ответил Костя.
Снегурочка достала из сумки маленькую книжечку величиной с карманный блокнот. Протянула Косте.
– Это молитвенник, – объяснила она. – Тут на последней странице наш адрес и телефон.
– Телефон храма?
– Нет. Телефон нашего православного издательства. Меня Рита зовут. Скажете: позовите Риту.
Костя взял молитвенник. Положил в карман.
– А для себя лично вы что-нибудь хотите? – спросил Костя.
– У меня все есть.
– Ну… У английской королевы тоже все есть, и даже больше, чем у вас. И то ей что-то надо…
– А чего у нее больше? Король? Так он мне и даром не нужен. Королевство? Я без него обойдусь. А остальное у нас одинаково: земля, хлеб, вера…
– Стоп! – скомандовал Костя.
Машина встала. Костя вышел. В кармане лежала начатая пачка. Он отсчитал семь сотенных банкнот и протянул. Почему семь, он не знал. Так получилось. Семь – мистическая цифра. Семь дней – это неделя.
Снегурочка включила свет. Долго смотрела на деньги. Потом спросила:
– Что это?
– Жертвоприношение, – ответил Костя.
– Спаси вас Бог, – просто сказала Снегурочка. – Приходите, если что…
– Можно вопрос? – спросил Костя.
Рита выжидательно смотрела на него.
– Если вы веруете, зачем краситесь?
– Так красивее. Господь не против. Он на такие мелочи внимания не обращает…
Машина весело фыркнула и ушла.
Костя сделал маленькое открытие: «милостыня» – от слова «милость». Сделайте милость… Явите божескую милость… Значит, милость угодна Богу, как творчество, как любовь. Костя посожалел, что у него мало денег. Оказывается, миллион – не так уж много. Это даже мало на самом деле…
– А вы мне снились, – обрадовалась старуха. – И еще знаете что? Битые яйца.
Костя прошел и разделся. Старуха журчала, как весенний ручей:
– Раньше битые яйца снились мне к деньгам. А сейчас – просто к битым яйцам. Я пожарю вам омлет с сыром.
Старуха ушла на кухню.
Костя достал из сумки десять пачек и положил их на середину стола.
Стал ждать.
Старуха вошла с тарелкой. Остановилась. Строго спросила:
– Что это?
– Сто тысяч, – смущенно отозвался Костя. – За дачу. Я покупаю у вас дачу. Вы не против?
– Я против того, чтобы грязные деньги лежали на обеденном столе.
– Почему грязные?
– Вы представляете, через сколько рук они прошли? И что это были за руки… Уберите их куда-нибудь.
Костя перенес деньги на подоконник.
– Подите вымойте руки, – попросила старуха.
– Я же вилкой буду есть, – возразил Костя.
– А хлеб?
Костя послушно отправился в ванную комнату. В ванной была стерильная чистота, как в операционной. Костя понял, что у старухи – мания чистоты. Деньги для нее – источник грязи. Но не только. Деньги – это потеря загородного дома, который помнит ее маленькой и молодой. А вместо этого куча денег, как битая скорлупа.
Костя вернулся в комнату. Старуха сидела, глядя в стол.
– Они сказали, что никогда не вернутся в Россию, – проговорила старуха.
Костя понял, что речь идет о сыне и о его семье.
– Они сказали, что в Америке лучше их детям. Дети – уже американцы.
– А им самим? – спросил Костя.
– Им самим трудно. Эмиграция – это всегда стресс.
– Значит, свою жизнь под ноги детям? – спросил Костя.
– И мою тоже. Но зато теперь у меня есть много денег. Я буду менять их на рубли и докладывать к пенсии. Как вы думаете, сколько надо докладывать?
– Если скромно, то долларов двести, – предположил Костя.
– Значит, сто тысяч разделить на двести – будет пятьсот месяцев. В году двенадцать месяцев. Пятьсот делим на двенадцать – сорок. Мне хватит на сорок лет… Я буду покупать куриные сосиски в супермаркете.
– А в Америку вы не хотите переехать?
– Не хочу. Зачем я буду путаться у них под ногами? Там вместе не живут. Не принято. Это в Индии живут вместе. Чем ниже уровень жизни, тем крепче связь поколений.
Костя слушал, но ему казалось, что его никогда не коснутся старость, ненужность. У него все – здесь и сейчас.
Он подошел к телефону и набрал номер Кати. Мобильный был отключен, а домашний занят. Катя не прекращала работу дома, вела деловые переговоры по телефону.
Костя вернулся к столу. Старуха разливала чай.
– Это деньги ваши или ее? – Старуха кивнула на телефон.
– Мои.
– У вас такие деньги?
– А что?
– Ничего. Вы не производите впечатления делового человека.
– А деловые – они какие?
– Они сначала едут в нотариальную контору, оформляют сделку, а уж потом расплачиваются.
– А мы – наоборот, – сказал Костя. – Сегодня деньги, завтра стулья. Какая разница?
– Деловые люди держат деньги в западном банке, а не носят с собой. Деньги должны работать.
– А вы откуда знаете?
– От своего сына. Он знает.
– У меня нет счетов в западных банках, – сказал Костя.
– Я могу вам помочь. Вернее, мой сын. Хотите?
– Не знаю. Я подумаю…
– Подумайте. И звоните. Мне кажется, мы будем дружить.
– Мы будем крутые и деловые, – улыбнулся Костя.
– Мы никогда не будем крутые, но голыми руками нас не возьмешь…
Костя снова набрал Катю. Телефон был занят вглухую. Проще доехать и кинуть камнем в окно.
* * *
Костя доехал и поднялся на лифте.
Дверь мог открыть Александр, но это не имело значения. Костя только увидит Катю и отметится: вот он я. Вот она – ты. Он не мог уехать на дачу, чтобы не повидаться и не отметиться.
Открыла Надя, собачья нянька. Они держали специального человека для собаки, и это было логично. Хозяев целыми днями не было дома, а собака, молодая овчарка, должна есть, и гулять, и общаться.
Овчарка рвалась с поводка и буквально вытащила Надю за дверь. Они удалились на вечернюю прогулку.
Катя сидела в кресле, положив ноги на журнальный столик. Смотрела в телевизор.
– Где ты был? – спросила она.
– У Миши, – ответил Костя. Он не любил врать и старался делать это как можно реже, в случае крайней необходимости.
– Зачем? – спросила Катя.
Костя хотел все рассказать, но споткнулся о Катино лицо. Она была явно не в духе, ее лицо было злобно целеустремленным. Нацеленным в негатив.
– Так… – неопределенно сказал Костя. – Зашел по делам.
– Какие у тебя с Мишей дела?
– Привезти – увезти, – соврал Костя.
– Ну да… – согласилась Катя. – Какие у тебя еще могут быть дела…
Костя услышал интонации тещи. Неужели все возвращается на круги своя?
– А где Александр? – спросил он.
– В санатории. Здоровье поправляет.
Может быть, Катю злило то обстоятельство, что Александр поправляет здоровье, а она – расходует.
– Под Москвой? – спросил Костя. Его интересовала вероятность его появления.
– В Монтрё, – сказала Катя.
– А это где?
– В Швейцарии.
Без хозяина и без собаки Костя чувствовал себя свободнее. Он прошел на кухню и включил электрический чайник. Стал ждать и, пока ждал, – соскучился. Без Кати ему было неинтересно. Он налил себе чай и пошел в комнату, чувствуя себя виноватым непонятно в чем. Видимо, Катя была более сильный зверь и подавляла травоядного Костю.
– Ты чего злая? – спросил Костя.
– Налоговая полиция наехала.
– И что теперь?
– Надо платить. Или закрываться.
– Во всех странах платят налоги, – заметил Костя.
– В цивилизованных странах, – поправила Катя. – А здесь куда пойдут мои деньги? В чей карман?
– Сколько они хотят? – поинтересовался Костя.
– Налоги плюс штраф. Ужас. Бухгалтерша дура. Или сволочь. Одно из двух. Я ей говорила: составь документацию грамотно… Нет. Они все обнаружили.
– Что обнаружили?
– Двойную бухгалтерию, что еще…
– А зачем ты ведешь двойную бухгалтерию?
– Костя! Ты как будто вчера родился. Все так делают. Они обманывают нас, мы – их.
