30
– Они как-то странно играют, – сказал третий помощник, глядя через открытую дверь из каюты пленников в коридор, на своих охранников.
Действительно, сидя в коридоре у открытой двери каюты с захваченными моряками, сомалийцы, отложив рации и воки-токи, но не снимая с плеч «калашей», яростно сражались в домино. Спорили при каждом ходе, вскакивали, чуть ли не дрались. Но странность была не в этом. Просто играли они не по-русски.
– Против часовой, – уточнил электромеханик. – У нас по часовой, а у них…
– И «дупли» показывают, видишь? – сказал третий помощник.
– «Дупли», похоже, они отбивают и считают очки… – присмотрелся электромеханик.
Тут один из сомалийцев – тот самый Высокий Сахиб, который угощал пленных сигаретами, – пойманный на мухлевке, вскочил и ринулся бежать. Но Лысый Раис проворно дал ему подножку, а остальные тут же набросились, скрутили мухлевщику руки за спину, прижали животом к полу и привязали ноги к рукам. А потом продолжили игру как ни в чем не бывало, хотя Сахиб лежал на полу колесом и стонал явно от боли в вывернутых плечах.
Третий помощник и электромеханик переглянулись, решительно перешагнули через спавшего у двери моряка и подошли к открытой двери.
Сомалийцы испуганно схватились за автоматы, но электромеханик показал на костяшки домино, а третий помощник сказал:
– Can we play?
Сомалийцы посмотрели на Лысого Раиса.
– О’кей, sit down, – решился Раис.
Третий и электромеханик сели на пол, Раис сказал что-то по-сомалийски одному из пиратов, тот тут же встал и с автоматом на изготовку навис над новыми игроками.
Раис размешал домино.
Пленные моряки – кто оставив книгу, кто прекратив молиться – в роли болельщиков подтянулись из каюты к ее дверям.
– А на что играем? – спросил Лысого электромеханик.
– What? – не понял Раис.
Электромеханик кивнул на связанного Сахиба:
– Давай на его освобождение.
– If we win, you relies him, – перевел Раису третий помощник. – Okay?
– And if we win? – спросил тот.
– Скажи: если они выиграют, мы палубу вымоем, – сказал электромеханик. – Все равно от их дерьма дышать нечем.
– If we loose, we will wash the floor. Okay? – перевел третий помощник.
Раис и остальные сомалийцы восприняли это с большим энтузиазмом, а третий помощник показал им три пальца:
– Three games! Три игры!
– Okay, three games, – согласился Раис, еще раз энергично размешал костяшки на полу, и игра началась.
Пленные моряки-болельщики и свободные от игры сомалийцы напряженно следили за каждым ходом. А больше всех переживал связанный Сахиб.
И на его счастье, русские выиграли со счетом два-один.
Вернувшись из Греции в Москву, Ольга не могла найти себе места. Даже намаявшись днем на работе, а вечером со школьными уроками сына, его ужином, стиркой и прочими домашними делами, она не могла заснуть. Отец, который носил ее на руках и на плечах, отец, который горячим утюгом грел ей простыни, когда она болела, отец, который заплетал ей косы и называл «моя Оленька», отец, который лепил с ней снеговиков, научил ее ходить, читать, плавать, смеяться смешному, бегать на лыжах и коньках, любить жизнь, верить в Бога, надеяться на Него и самой пробивать стены головой, – этот отец в плену у каких-то сомалийских пиратов! Подумать только – в XXI веке пираты! И он может погибнуть, буквально умереть, если через несколько дней у него кончится инсулин!
Как она могла заснуть, когда где-то там, в Индийском океане с ним в любую минуту может случиться непоправимое?! И ведь всем плевать, всему миру буквально наплевать, никто и пальцем не шевелит – ни правительства, ни военно-морские флоты, ни даже хозяева корабля! Весь мир занят своими делами, словно две дюжины кораблей и четыреста моряков, которых захватили и держат сегодня в Сомали эти чертовы пираты, – это ничто, ерунда, мелочь.
Ольга даже по ночам сидела в Интернете, обзванивала всех, кого могла и не могла, – и знакомых, и правительственных чиновников, и пароходства, и руководителей Интерпола и ЮНЕСКО, – и всюду наталкивалась либо на унылое равнодушие, либо на ничего не значащие обещания…
А утром на ТВ – все те же светящиеся экраны мониторов, рутинный шквал телефонных звонков, рутинная нервотрепка и рутинный дым коромыслом в курилке. Но в кабинете главного редактора Ольга была предельно сдержанна:
– Олег Борисович, на сомалийском пиратстве зарабатывают не только и даже не столько сами пираты, а страховые компании. За проход через Аденский залив они с каждого судна берут по 60 тысяч долларов! А там за день проходит до 300 судов. Понимаете, какие это деньги? И чем больше пираты захватывают кораблей, тем выше поднимается страховка и тем больше доходы у страховых компаний!
– Да? Круто… – сказал Главный.
– Но и это не все! А военные, которые конвоируют суда через Аденский залив? Бесплатно они проводят только корабли своих стран, а с остальных тоже берут деньги! И наконец, в Лондоне адвокатские фирмы, которые специализируются на переговорах с пиратами, – они затягивают эти переговоры на месяцы, поскольку у них почасовая оплата – «всего» 500 евро в час! То есть чем дольше наши в плену, тем больше все на этом зарабатывают!
Но Главный уже знал, куда она клонит.
– И теперь ты хочешь в Лондон?
– Не за ваш счет. Жены моряков прислали мне деньги на поездку…
Главный, раскурив трубку, встал и походкой режиссера Говорухина принялся ходить по кабинету. Наконец он нашел свой имидж, подумала Ольга.
Это случилось на четырнадцатый день плена, в самый что ни на есть скучно-рутинный день изнурительной жары и изнурительного, как пытка, ожидания.
С утра Махмуд открыл сейф в капитанской каюте и кивком разрешил капитану достать оттуда последнюю коробку инсулина и упаковку со шпицами. Казин открыл коробку, в ней было пять ампул по 0,5 г каждая. Он вскрыл одну ампулу, набрал инсулин в шприц, а коробку с четырьмя ампулами осторожно закрыл и отдал Махмуду. Тот запер ее в сейф, и Казин сделал себе укол в бедро.
На нижней палубе третий помощник и электромеханик ловили рыбу под присмотром Высокого Сахиба, освобожденного ими от позорного наказания. Чуть поодаль, на корме, рядом с козой, привязанной к кнехту, Лысый Раис, сидя орлом над бортом судна, справлял нужду и наблюдал за рыбаками. А справив, выпрямился, подтянул штаны и, взяв козу за загривок, достал из кармана финский нож и перерезал ей горло. Кровь хлынула алым потоком, он поднял козу за задние ноги над морем и слил эту кровь в воду.
Буквально в тот же миг на эту кровь рванули из глубины акулы, их плавники ножами вспороли воду и закружили вокруг кровавого пятна.
А Раис стал потрошить зарезанную козу.
Поскольку у рыбаков не было никакого улова, Сахиб подошел к Раису, взял из его ведра козлиные потроха и принес третьему помощнику и электромеханику. Те наживили кровавые и еще теплые куски потрохов на крючки и забросили в воду. Акулы тут же накинулись на эту наживку. Но одна акула сорвалась вместе крючком, а вторую электромеханик и третий помощник капитана – вдвоем – с трудом вытащили на борт.
Тут на грузовой палубе среди принайтованных танков и гаубиц появились капитан и Махмуд.
– Ну какие пятьдесят миллионов?! Это же старые танки, не новые, – говорил Казин Махмуду и даже ногтем царапнул по краске одного из танков. – Смотри! Покрашены поверх ржавчины. Не то что миллион – я бы за такой и ста тысяч не дал!
– Они стрелять могут? – спросил Махмуд.
– Ну… Наверное, могут. Но…
– Вот! – перебил Махмуд. – А нигерийским идиотам все равно – ржавчина, не ржавчина. Они за эти танки дадут пятьдесят миллионов, а за пушки и снаряды еще пятьдесят. Получается сто. А мы за все требуем пятьдесят!
– Не получите.
– Получу! Вот увидишь!
Казин усмехнулся:
– Нет, не увижу. У меня инсулина на четыре дня…
– А потом?
Казин пожал плечами:
– Без инсулина диабетики не живут.
– Ну что ж! – Махмуд кивнул в сторону фрегата. – Я пошлю им видео, как ты умираешь, и они выкуп быстрей заплатят…
Тут он увидел, как от фрегата отошел катер и направился наперерез моторной лодке, идущей от берега к «Антею».
– Fuck! – выругался он и бегом ринулся по трапу в ходовую рубку.
Глядя ему вслед, Казин едва слышно сказал:
– Что ж… Ты не оставляешь мне выхода…
А в ходовой рубке Махмуд схватил бинокль и выскочил с ним на капитанский мостик.
Вдали катер со спецназовцами фрегата Евросоюза уже подошел к лодке с сомалийцами, везущими на «Антей» несколько коз, бидоны с молоком и мешки с миррой и рисом.
Стоя на капитанском мостике «Антея», Махмуд ясно видел в бинокль, как спецназовцы, проверив бидоны с молоком, отняли мешки с миррой.
Взбешенный Махмуд заорал что-то по-сомалийски Раису и всем остальным пиратам. Бросив все дела, те тут же схватили капитана, старпома и еще нескольких моряков и, толкая их автоматами, потащили на самую верхнюю палубу.
