Олег, скорее всего, увидел ее в объятиях Игоря и все совершенно не так понял! И это ужасно: Волков упрям и горд, он просто не захочет слушать никаких объяснений, считая их унизительными для обеих сторон. Но почему же все так ужасно получилось? Почему она, стремясь к хорошему, только все портит?! Неужели это ее проклятье – разрушать все, к чему только прикоснешься? За что ей такое?
Медленно, совершенно без сил, девушка опустилась на стоящий у стены стул.
– Тебе грустно? Хочешь мою куклу? Не насовсем, поиграть. – Одна из лежащих в палате девочек протянула Алисе куклу с большой нелепой головой и нарисованными глупыми глазами. – Ее зовут Гермиона.
– Гермиона? Она, наверное, очень умная? – автоматически спросила Алиса, зачем-то взяв в руки игрушку.
– Самая умная на свете! – с готовностью сообщила девочка. – Она волшебница. А я знаю одну всамделишную волшебницу.
– Хорошо. – Алиса покрутила в руках куклу и вернула девочке. – Играй сама.
– А ты?
– А мне уже не грустно, – ответила она.
Я не стал пока рассказывать о своих достижениях местной охране. Как и любой занятый делом человек, не люблю, когда вмешиваются некомпетентные люди. К тому же, несмотря на наши надежды, гарантии успеха у меня нет. Все может сорваться в последний момент. Сказал лишь, что провожу опыты с применением нетрадиционных в психиатрии методов, и надеюсь на положительную динамику. Это абсолютная правда и без лишних подробностей.
К следующему этапу эксперимента я готовился особенно тщательно.
– Я верю в тебя! Ты справишься! – сказала Ирина, когда я уже лег в ванну, и поцеловала меня в щеку.
– Ты выйдешь за меня замуж? – вдруг спросил я.
Нет, не так я планировал это. Думал, что сделаю предложение, завершив текущее дело, в романтической обстановке, как ее показывают в фильмах – ресторан, музыка, красивая коробочка с кольцом, в котором гордо сверкает бриллиант.
Но в один момент я переиграл этот банальный сценарий. Мы с Ириной взрослые и серьезные люди, а мне сейчас так важны ее поддержка и полное понимание того, что она готова разделить со мной всю жизнь.
– Ты выйдешь за меня? – спросил я, глядя в ее выразительные глаза, и добавил: – Когда все это благополучно закончится.
В ее глазах сверкнула слеза.
– Спрашиваешь! – Ирочка улыбалась и плакала одновременно. – Я так хочу этого!
Другого ответа я и не ждал, а потому улыбнулся и коснулся ее руки. Напоследок. Теперь нужно отключить эмоции и сосредоточиться. Я высказался и получил ответ, значит, мне станет легче.
– Я готов. Начинаем, – проговорил я, закрывая глаза.
И вот крышка снова захлопнулась надо мной, вызывая в голове ассоциацию с гробом. Вот уж где вечный покой – если вы, конечно, как и я, не верите в переселение душ.
Отогнав от себя ненужные мысли, я расслабился и погрузился в медитацию.
Время и прочие странные человеческие категории утратили для меня всякий смысл. Разум сбросил привычные оковы, расширяя границы сознания.
Кажется, на этот раз все у меня пошло еще легче.
Я очутился в уже знакомом месте, и чувства снова привели меня к человеку, которого я называл Владимиром. У меня уже был план. Рискованный, но почему бы не попробовать его осуществить? Почему бы не попытаться слиться с ним разумом и вытащить его отсюда? Конечно, абсолютное большинство моих коллег сочли бы меня ненормальным, однако вы не замечали, что нормальные не совершают открытий? Они живут в рамках норм – неких социальных границах общества. Гений всегда считается слегка безумным именно потому, что способен переступить эти нормы, как пловец, оставляющий позади буйки и спокойную купальную зону. Совершить открытие – всегда нарушить обычный порядок вещей, выйти за пределы. И я смогу это. Надеюсь, что смогу, иначе зря Ирочка в меня верит. Но сейчас я, конечно, не думал ни об Ирине, ни о предстоящей свадьбе. Я был отрешен и сосредоточен только на одном.
– Я вернулся! – окликнул я человека.
Мне показалось, что где-то на периферии моего зрения мелькнула еще одна тень, но присмотревшись, ничего не обнаружил.
Владимир оставался апатичным. Видимо, это место обладало способностью высасывать силы. Неизвестно, возможно ли вообще ему сопротивляться, но вряд ли слишком долго. Владимир пробыл здесь достаточно, чтобы позабыть себя. Сейчас главное, чтобы у меня хватило сил и убедительности.
– Я хочу тебе помочь.
Он даже не пошевелился. Собственная судьба не волновала его уже давно.
Я снова присел перед ним на корточки.
– Ты обладаешь очень ценными сведениями.
Помоги мне, и я вытащу тебя отсюда. У тебя в том мире есть друзья и семья. – Сейчас сведения, которые я собрал о Владимире, должны были сыграть на руку. – Твоя мама тебя ждет. Она помнит тебя еще ребенком. Ты был ласковым и веселым ребенком, любил кататься на карусели. Помнишь, что такое карусель? Она кружится, ты словно отрываешься от земли и улетаешь. В лицо ветер, голова кружится, но это здорово и очень весело. Я в детстве любил карусель.
– Синий конь, – вдруг ни с того ни с сего проговорил Владимир.
– Что? – Я придвинулся к нему.
– Я помню. У него на морде краска облупилась. И уздечка такая… золотая…
Сделав ставку на далекое прошлое, я не ошибся. Счастливые детские воспоминания, не отягощенные сложностями взрослой жизни, остаются с человеком дольше всего. Не случайно в старости люди, забывая текущие события, зачастую очень неплохо помнят, что происходило более полувека назад. Я на верном пути.
– Ветер в лицо, земля несется, деревья сливаются в зеленую ленту, а твой конь мчится и мчится…
– А мама машет рукой. Она говорит, что хватит кататься! – Лицо у него необъяснимым образом сделалось обиженным. – Но я хочу еще! Я не хочу домой! Ненавижу молочный суп с вермишелью, там пенки!
Прогресс налицо. Я даже не ожидал, что получится так быстро. Теперь главное не спугнуть.
Я продвигался медленно, на ощупь. Каждая мелочь, каждая вытащенная из его памяти деталь становилась поистине бесценной. Все это значило, что моя миссия не обречена на провал, что он сохранил еще свою личность. Однако все это давалось мне очень нелегко. Такое ощущение, что я тащу в гору тяжеленный камень. От усталости мир вокруг становился все более зыбким, и я понял, что долго не продержусь. Пока еще возможно, нужно вытаскивать его отсюда. Дальше, в привычном мире, проблема решается легко. Если Владимир стал жертвой, я помогу ему вспомнить подробности и дать показания. Если он преступник и будет запираться, дело осложняется, но не становится безнадежным.
В любом случае работать с ним легче и перспективнее в привычном мне мире.
Я протянул Владимиру руку.
– Пойдем, я отведу тебя туда, где мама.
Он кивнул и вложил в мою руку свою ладонь.
Я сосредоточился и потянул.
И в этот миг ощутил давление чужой воли. Такой сильной, как ураганный ветер. Противостоять ему было почти невозможно. Я чувствовал себя муравьем на большой ладони мироздания, но все же сопротивлялся. Отчаянно, даже не из последних сил, а уже далеко за их пределами, сам удивляясь своей жизнеспособности.
И при том я не выпустил руки Владимира. Может быть, она стала моим якорем в этом яростном и безумном мире.
Шквал все крепчал и крепчал, и я знал, что это еще не конец.
И тогда пришел девятый вал… Последнее, что я увидел, – это свое собственное лицо, надвигающееся на меня, словно стена.
* * *
Когда Ника предложила пустить все на самотек, Олег счел это полнейшим бредом. Однако в словах бывшей старосты имелся резон, в умении соображать ей не откажешь. Значит, нужно набраться терпения и ждать. Вот только где этого терпения набираются? Олег подумал о том, чтобы зайти в ближайший бар и набраться – если не терпения, то хотя бы просто набраться, но тут же оставил эту мысль как трусливую. Пить при малейших сложностях – выбор слабаков. Слабые пьют, вздыхают и жалуются, а сильные действуют.
Сейчас ему просто необходимо занять себя чем-нибудь, и как минимум одно дело у Волкова было. Крохотная зацепка в виде платежной квитанции. Кто знает, к чему приведет эта ниточка, если начать ее раскручивать. Вполне может быть, к чему-то по-настоящему интересному. Любой подсказкой пренебрегать нельзя.
Единственная слабость, которую Олег позволил себе, – отключил телефон. Разговаривать сейчас с Алисой было выше его сил.
Он быстро нашел адрес лечебницы и направился к автобусной остановке. Удобнее было бы, конечно, добраться на такси, но карманных денег почти не оставалось. А такси пригодится на обратную дорогу.
У стоянки Волков увидел уже знакомую фигуру. Сумасшедшая сидела нахохлившись, словно воробей на ветру, и холодный ветер, словно перья птицы, вздымал ее многослойные одежды. Руки женщины находились в постоянном движении, перебирая связку ключей. Олегу подумалось, что, наверное, она никогда не останавливается, ищет и ищет какой-то ключ, возможно, даже во сне. Любопытно, она от рождения чокнутая или пережила какую-нибудь драму? А может, болезнь была заложена в ней изначально, как семечко в земле, которое медленно, сначала незаметно для окружающих, набухало, тянулось вверх тоненьким и хрупким, а потом все более уверенным, мощным растением.
