– Надо было Вердыгина ей подсунуть, – вздохнула, поправляя выбившийся локон. Оглядела себя в зеркало и опять вздохнула: с Томом не поспоришь. А взял тот с места в карьер, будто только такого предложения и ждал.
Даже подозрение образовалось – не жениться ли часом собрался? С него станется.
Придется Зое деньгами довольствоваться.
Триста пятьдесят, что ей уже сегодня обламывается – повод меньше голову дурным забивать. Каждому свое».
Максим похолодел и захлопнул дневник.
Куда же ты ляпаешься, дурочка, куда? – так и хотелось закричать, остановить девчонку. Но понимал – поздно, понимал – не повернуть, не вернуть – все уже случилось.
Том? Если тот Том?..
С чего он взял? Томов много, во всяком случае, не один.
Мужчина сварил кофе, побродил по кухне, пытаясь привести в порядок мысли взбудораженные прочитанным, и опять сел читать.
«Варя шла по улице, не замечая пристальных взглядов прохожих.
Завтра, – билось в голове. Жизнь как-то удивительно быстро покатилась и куда – думать страшно. Будущее, еще вчера понятное, ясное, хорошо выверенное и четко обрисованное в воображении, покрылось туманом неизвестности, как в кривом зеркале, меняя очертания.
Девушка понятия не имела, как случится завтра. Ей представлялась масса вариантов и каждый бросал в дрожь. Почему она раньше не подумала, какие у Зои знакомцы могут быть? Тот, что подвозил их зимой, дядечка приятный, но как подумает – с ним, передергивает всю. А если не он, ему подобный – старый, с отдышкой, полный? Чужие руки, которым она продалась, представлялись когтистыми лапами, как в каком-нибудь триллере. Лица – ужасными масками, то что от Вари ожидалось – пыткой.
Может реланиума напиться, чтобы проще было? А сколько он действует? Зоя сказала – ночь, до утра ей с этим мужчиной, а что Варя маме скажет? Не дай Бог еще мать что-то пронюхает, беды не обберешься. Запилит ведь, задавит своими выволочками, скандалами, душу вывернет. Прилепит дочери гадкий ярлык и будет тыкать.
Побыстрей бы все закончилось. Потом Диму в клинику, быстрее на выздоровление, свадьба и к нему жить переехать. Наина Федоровна женщина понятливая, вменяемая, куда не надо не полезет, не то, что мать. Ладит с Варей, дочерью называет, признает – хорошо значит, заживут молодые, без пакостей со стороны свекрови. Прав Димочка – от тещи подальше – нервы целее.
Забыть все, забыть, как только закончится. И новая жизнь, счастливая. Да, только так. Она сама ее построит, сама, сможет. И не продается она – Диму спасает. Что ж теперь, если ничего у нее нет и идей где сумму нужную взять – тоже. Это еще удача, что хоть так получится. Неважно каким способом, пусть аморальным, пусть гнусным, пусть противно ей и страшно – Дима жить будет, это главное. А она с собой справится. Вычеркнет и все. Не с ней было.
Главное Дима, главное он жить будет и они будут вместе.
К вечеру Варя фактически успокоилась, смогла убедить себя в необходимости шага, как порой нужно идти к стоматологу. Тоже страшно, но нужно.
И даже смогла без дрожи в голосе матери объявить, что скорей всего завтра ночевать не придет – у Любы останется, к экзаменам готовится. Сессия на носу.
Ночь не спала почти – волновалась .
Утром накрасилась, как Зоя научила, оделась в ее презенты, материн новопассид в сумку кинула и в техникум.
Студенты и, правда, головы сворачивали. Люба обзавидовалась, выпытывала все занятия, откуда наряд такой у Вари образовался и с какой-такой стати ей прикрывать ее на ночь? Но девушка отмахивалась, отвечала скупо, не впопад. В голове другое вертелось – какой он, тот с кем ей придется ночь провести? Умный или дурак, грубый или ласковый, молодой или старый, красивый или нет? Вроде без разницы, все равно хорошего в том нет, но если уж не выбора, ни выхода, то пусть бы судьба хоть одно послабление сделала – не дурака, не дегенерата, не внешне отталкивающего послала.
На перемене к Зое пристала, пока та в туалете курила:
– Какой он?
– Скоро узнаешь, – улыбнулась хитро. – Да не бойся ты, клиент вменяемый, если поперек не идти.
– Самодур, что ли?
– Самолюбивый очень. В два к технарю подрулит – познакомитесь. Мой совет – не отсвечивай, не ломайся. Как закончите – позвонишь. Я подъеду, домой отвезу, бабки выдам.
– Как я с такими деньгами домой завалюсь? – ужаснулась Варя, представив огромную сумку в которую мать или Жанна обязательно залезут. Любопытные до неприличия. Что потом будет и что на естественные вопросы городить – лучше не думать.
– Карты есть, дремучесть ты моя. Маленький кусочек пластика с кодом на предъявителя, – пропела Федорова. – Что-нибудь еще?
Варя помялась и выпалила:
– А как оно вообще?
– Что? А – а! Он покажет, – рассмеялась. Весело ей было, а Варю то в озноб, то в холод от ожидания. Так и нервную горячку схватить недолго.
Конечно, Зое что? Огонь и воду прошла.
– Быстрей бы все закончилось .
– Это как он отпустит.
– То есть?
– Время до утра. А утро понятие растяжимое. Может в шесть выпинает, а может в одиннадцать.
– А занятия?
– Забьешь.
Ужас! На занятия наплевать, матери наврать, Диме изменить, ночь с чужим незнакомым мужчиной провести не любимой – вещью. Переживет ли?
Отказаться? Очень хочется. Послать к чертям всех и в монастырь, как в древности, чтобы ничего не видеть, не знать, не слышать. Как улитка в скорлупу и нет ее.
Варя поежилась:
– Время сколько?
– Пятнадцать первого, – откинула сигаретку. – Хватит тебе святую недотрогу изображать. Радуйся, что кому-то от поворота в голове девственность твоя понадобилась. Могла бы при своих интересах остаться. Нетронутая, но одинокая. Проводила бы Диму своего на тот свет и дальше бы себя берегла, – приобняла снисходительно, на выход продвигая.
Встречаются же наивы такие убогие. Кому скажи – не поверят. Восемнадцать девочке!Последняя пара, что гвоздь в сердце. Варя как на раскаленных углях сидела, маялась от переживаний, впадая то в апатию, то в дрожь от страха, то в ненависть к себе, то в любовь к Диме, слезливую, жалеющую и его и себя.
– Да что тебя контачит, как током бьет? – подивилась Люба. – Что случилось? В другого влюбилась, не знаешь, как Димку послать?
– Глупости не говори. Любовь один раз в жизни бывает.
– Ага. „Свадьба, свадьба в жизни только раз. Может два, а может три, но это не для нас“.
– Ехидная ты. Отстань, а? Тошно без тебя.
– С чего – вопрос.
– Дело у меня. Получиться – Дима жить будет. Вот и волнуюсь.
– Заработать решила? – выгнула бровь девушка, окинув подругу оценивающим взглядом.
Варя плечами передернула: еще одна! Без Любы черти кем себя чувствовала, а тут еще намеки недвусмысленные. Наградила уже званием. Отмойся потом.
– Не твое дело, – процедила. – У тебя ни забот, ни хлопот, а у меня, между прочим, любимый серьезно болен. О нас с ним никто кроме нас самих же не позаботится. Плевать вам всем живы мы или умираем, и что там, как – ровно.
– Ну, ты положим, не умираешь.
– А я и он – одно.
– Не дай Бог, – фыркнула. – Не знаю, что ты задумала, но хорошего точно не будет.
Ну, вот, теперь еще и каркать принялась! Мало Варе тревог, еще подруга единственная прибавляет!
– Будет! – отрезала назло ей и своим дурным предчувствиям, страхам и сомнениям.
– Угу. От Димы твоего прибытку пшик, а проблем – не разгрести. А ты дура ослепшая, в чужом навозе барахтаешься и все его за мед принимаешь. Скверно все складывается, Варя, а если так в начале – дальше только хуже будет. Практика, проверено. Найди силы, очнись, поставь точку – пошли его и начни новую жизнь.
– Начну. Скоро.
– Это правильно, – порадовалась Люба, не зная сути. Узнала бы, наверное, решила бы, что Варвара точно не в себе.
Какой нормальный на такое как Варя решится?
А какой иначе поступит, глаза на боль любимого закроет, отойдет и даст ему спокойно умереть?
„Нет у меня выбора и точка“, – заверила себя.После занятий все как обычно разбежались. Варя опять осталась одна со своими проблемами и метаниями.
Пока Зоя курила, ожидая прибытия Тома недалеко от крыльца техникума, Варя всеми силами пыталась оттянуть время роковой встречи и то рвалась за якобы забытыми конспектами, то в туалет, то за расписанием. Федоровой изрядно это надоело и она грубо отдернула Косицину:
