– Вы к нам? – спросила девушка, не показывая ни тени беспокойства или узнавания. Ирина тоже видела девушку впервые. Что сказать? Что надо сказать? Да хоть что-то, а то дверь закроется!
– Здравствуйте, – пробормотала Ира, не придумав на ходу ничего лучше.
– Добрый вечер, – куда холоднее ответила девушка. – Вам кого?
– Ланге, – «родила» наконец Ира. Да, так. Ланге А. В. Телеграмма.
– Вечером? – удивилась девушка, осмотрев Иру, ее туфли и почти пустой пакет в руках.
– Срочная, – добавила Ира.
– Таких здесь нет. Я могу принять, – ответила девушка, пожав плечами. В конце концов, кто знает, какие бывают почтальоны? Может, и такие, на шпильках. Может, эта почтальонша после работы – сразу в театр. В Большой. Раздавать программки.
– Как нет? – опешила Ира.
– Так, нет. Мы квартиру снимаем, – пояснила девушка, уходя внутрь. – Где телеграмма?
– А… давно снимаете? – спросила Ира, даже не подумав о том, как странно этот вопрос должен звучать из уст почтальона. Жилица тоже поняла это, обернулась и изучающе посмотрела на Иру.
– Никакой вы не почтальон, верно?
– Да. Да, – нахмурилась Ира. – Можете мне просто сказать, как давно вы сюда заехали?
– Я совершенно не обязана вам ни о чем говорить, – пробормотала девушка, продолжая сверлить Иру взглядом.
– Нет. Конечно нет.
– Я вообще могу полицию вызвать, – пригрозила она строго.
– Извините, – еле слышным голосом ответила Ира. – Нет никакого смысла. Я ничего вам не сделала.
– Нет, не сделали, – согласилась та. – Но вы соврали.
– Я сейчас уйду.
И она направилась к лестнице, ругая себя всеми последними словами. Как можно было не продумать более достоверной истории? Сказала бы, что ты, не знаю… старая знакомая. Соседка, за солью зашла. Деньги собираешь на ремонт подъезда. Только полиции не хватало!
– Девушка! – окликнула ее жилица в розовых лосинах уже с лестницы.
– Да? – обернулась Ирина, ожидая самого худшего.
– Мы здесь живем уже месяц с лишним. И будем жить еще год минимум, а может, и два. Даже не думайте, что можно перебить контракт. Мы его через агентство подписали, все как положено. Расторгать его будет стоить больших денег, так что забудьте.
– Я… мне не нужна квартира, – покачала головой Ира.
– Ага, рассказывайте! – фыркнула девушка. – Всем тут нужна квартира. Зарубите на носу: контракт закрыт, ловить нечего!
И она хлопнула дверью изо всех сил, словно показывая, что будет с каждым, кто покусится…
Ира же слетела по лестнице вниз, прошла, еле сдерживая шаг, мимо консьержа и выскочила на темную улицу, пытаясь прежде всего осознать и осмыслить то, что сейчас услышала. Она думала над этим всю обратную дорогу до Хитровки. Троллейбусы, как ни странно, все еще ходили.
Квартира была сдана в аренду. Уже месяц как. Это было интересно, очень интересно. Категорически противоречило тому, что говорили Ирине. В чем ее заверяли, крича и размахивая руками. Квартира не просто сдана в аренду, она сдана в аренду на очень долгий срок, на год или больше. Странно, странно. Есть над чем поразмыслить. И уж точно ни за какие коврижки Ирина не собиралась теперь покидать Москву.
Ира тихонько укрыла мирно спящего Ивана шерстяным пледом, выключила телевизор и пошла на кухню доделывать начатую работу. Уже стоя на кухне, она посмотрела на свои пустые руки и рассмеялась над собственным идиотизмом. Она так ничего и не купила в магазине, она даже там не была.
– Я не понимаю! Я просто отказываюсь понимать! – пробормотал Иван Чемезов, когда утром узрел на кухне Ирину. Она ходила по ней, облаченная в шорты и майку, да еще и в неизвестном переднике с морковками, вероятнее всего новом. Ходила по кухне босиком и напевала что-то себе под нос!
– Чего именно вы не понимаете? – поинтересовалась она вежливо. – Может быть, сначала вы выпьете апельсиновый сок?
– Вы здесь? – пробормотал он и безвольно принял из ее рук стакан с ярко-желтым ароматным соком. Она что, выжала ему сок? Он спит? Бредит? – Вчера вас не было!
– Вы уверены? – усмехнулась Ирина, с любопытством поглядывая на то, с каким остервенением художник трет себе виски. – Чем докажете?
– Я ждал вас весь вечер.
– Правда? – ахнула она и развернулась к нему всеми морковками. Другой расцветки не было в супермаркете. Она дошла туда уже совсем поздно, посреди ночи, почти засыпая на ходу. Но ведь обещала своему богатырю еду, значит, обещания надо держать.
– Правда, хоть это и горько осознавать. Сережа – свидетель моего позора. Я не хотел уходить, потому что у вас нет ключей, а я боялся… я… не хотел… – Иван запнулся, не зная, какими словами можно объяснить поточнее его вчерашнее состояние. Хандра? Глупость несусветная?
– Сережа – это, конечно, серьезный аргумент, особенно учитывая, что он начал вашу бутылку еще до того, как я ушла. А вы, как я понимаю, ее потом прикончили. – Голос Ирины звучал насмешливо, но не зло. Иван посмотрел на нее: веселая, посвежевшая, с оголенными плечами – совсем другая. Никакой печали.
Господи, как же он рад, что Ира вернулась!
Это было так ощутимо – физическая радость гормонами растекалась по его крови. Именно это-то Ивана и удивляло, и ставило в тупик. Ну почему он радуется как дурак? Ну, вернулась незнакомка. Ну, напекла каких-то блинов с корицей, от одуряюще-вкусного запаха которых он проснулся. Ну, выжала ему сок.
Прекрасное пробуждение. Если бы не похмелье, конечно.
– Ну хорошо, рассказывайте, как можно уйти в магазин, а вернуться только к утру. Хоть продуктов-то купили? – припер ее к стенке Чемезов, заставляя себя сердиться и сохранять суровый вид. Ирина невозмутимо продолжала накрывать на стол, а затем, налив себе полную чашку ароматного кофе, она уселась на стул напротив, поджав ноги под себя, и улыбнулась.
– Вы обещали не задавать мне никаких вопросов, помните?
– А вы обещали вернуться через десять минут, – ехидничал Чемезов. Естественно, она ни черта ему не ответила. Так, значит! Появляется когда захочет, исчезает на долгие часы, выключает его новости. Укрывает его пледом, но ни слова не говорит о том, где была. И о чем думает, когда по ее одухотворенному лицу вдруг пролетает тень?
– Давайте-ка завтракайте. И расскажите, какие у вас планы на сегодня. Нужна ли я вам.
– Вы? Мне? – с преувеличенным возмущением воскликнул Иван. – С чего вы взяли?
– Рисовать? – вытаращилась она на него. – Портрет?
– Ах, это? – смутился он и тут же уткнулся в тарелку с чудными блинчиками.
– Да, это, – посерьезнела Ирина. – Интересно, а вы о чем подумали?
– Давайте начнем заново, – попросил Иван примирительным тоном. – У меня болит голова, я плохо соображаю, так что могу нести всякий бред. Конечно, вы нужны мне. Как только я приду в себя, мы будем работать. Во второй половине дня я уеду по делам…
– Мне тоже нужно будет уехать, – прервала его Ирина, но Иван только усмехнулся, а затем вздрогнул от болезненных ощущений. Черт, зачем только он вчера пил!
– Я даже не смею спрашивать куда. Но вы вернетесь?
– Я буду сидеть в вашем кресле, как домашняя кошка.
– Возьмите ключи.
– Нет-нет, – замотала головой Ирина.
– Это еще почему? Берите, потому что мне так будет удобнее. А то сиди жди, когда вы на звезды наглядитесь, – притворно ворчал он, уплетая блинчики, пока Ира варила ему дополнительный кофе в турке на плите. Не в большой капельной машине, кофе в которой получалось много, но какого-то безвкусного. Она варила крепкий, с перцем и солью, по какому-то специальному рецепту, и он невольно украдкой любовался этой кухонной грацией. Ирина, склонившись над туркой, следила за поднимающейся пенкой, не давая ей шанса убежать.
– В следующий раз просто предупредите меня, если можно, – тихо попросил он, ставя тарелку в идеально пустую раковину.
– Если бы я еще сама знала, что так задержусь, – так же тихо ответила ему Ирина, и уж тут Иван отступил, не задал больше ни одного вопроса. Шестым чувством он понял, что она подпустила его так близко к правде, как только можно. Итак, ее зовут Ириной, ее мама любит смотреть новости и она сама не знала, что так задержится вчера.
Между ними наступил мир. Они пили кофе, болтая о разных неважных приятностях, о прекрасной солнечной погоде, значительно более теплой, чем обычно бывает в конце июня, и о тополином пухе, который напомнил Ире снег.
– Снег? Есть немного, – согласился Ваня.
– Красиво.
– Ну уж нет. Я ненавижу этот пух, из-за него на улицу не выйдешь. Каждый год – одно и то же. Казалось бы, можно уже было сто раз все вырубить и заново засадить, но нет. Рапортуют о чем-то, а пух лежит. У вас нет аллергии? – спросил Иван, закуривая свою первую сигарету.
– Нет, но у мамы есть. Но не на пух, а собачью шерсть, из-за этого у меня никогда не было собаки. А у вас была собака? – Ира встала, посмотрела в окошко на весь этот летящий по земле пух, а затем взяла и уселась на подоконник, прямо под открытой форточкой.
