– А говоришь, он уронил.
– Да, одну уронил, я ему скорее другую. Ты бы, Боренька, сам это попробовал.
– Что, таблетку-то?
– Да нет, попробовал бы, пообщался с этим клиентом.
Лена кокетливо скривила красивые губки.
– Да ты знаешь, сколько стоит одна такая таблетка?
– Сколько? – искренне заинтересовалась Лена.
– Четыреста баксов! – выпалил Борис. Он назвал цену, за которую купил всю упаковку, содержащую четыре таблетки.
– Понимаешь, одна такая таблеточка стоит четыреста баксов!
«Эта дура потеряла сто баксов, ну да ладно, дело сделано», – подумал Борис и снисходительно сменил тон.
– Ладно, малышка, не расстраивайся, свои люди, сочтёмся.
Лена даже удивилась, чтоб Боря потерял четыреста баксов и был так спокоен, тут что-то не то, наверное, он с этого дельца хорошо получит, а ей обещал всего триста долларов. Прогадала, поняла Лена, надо было торговаться, хорошо, что таблетку спёрла. А таблетку Лена, действительно, спёрла, сама не зная, зачем она ей понадобится. Зная, что Борис может себе позволить рыться в её вещах, она спрятала её за загнутую манжету своего жакета.
Борис обернулся к Лене, схватил её за волосы и, заглядывая девушке в глаза так, что по её словам она млела от этого взгляда, сказал:
– Малышка, ты у меня умница.
На душе у Бориса было радостно и в то же время тревожно.
Радовался он той сумме денег, которую спрятал в потайном сейфе, а тревожился из-за неопределённости, как всё это обернётся дальше.
«Жалко, – думал он, – что не додумался попросить Ленку выкрасть у него документы. По документам сразу разберутся, кто он, да что он, сообщат родственникам, те приедут, начнут дознания проводить, привяжутся ко мне. А с другой стороны, может и правильно, ведь эта дура могла попасться и завалить всё дело».
Возбуждённый радостью и тревогой, Борис понимал, что может выдать себя, и потому поспешил налить Лене ещё виски.
– Неа, не буду, – отстранилась Лена.
– Будешь, малышка, будешь, – властно отозвался Борис и, зная, что девушка всегда противится любому приказу, и добиться от неё чего-то можно только лаской, мягко добавил:
– Ты, Леночка, сегодня заслужила отдых. Всё, больше не работаем, отдыхаем. Давай, малышка, выпьем вместе.
После изрядного количества выпитого спиртного Лена обмякла. Её красивые глаза затуманились, движения стали вялыми. С такой Леной Борис любил заниматься сексом. Пьяная, потерявшая волю, она была податлива и почти не капризна. С такой Леной он ощущал своё превосходство. С пьяной Леной Борис не церемонился, исчезало его притворство, а вместе с ним с лица стирались все маски, которые он вынужденно носил перед всеми: перед Павлом Павловичем, перед Беллой, перед клиентами, чёрт бы их побрал, и даже перед этой дурой, Ленкой. Движения его становились жёсткими, действия – отчасти садистскими. Часто на теле девушки после очередного занятия сексом с Борисом оставались синяки и кровоподтёки.
Сегодня Борис понял, что работать ему нечем, от перевозбуждения всё у него было опущено. Больно тиская девушку, кусая её губы, он пытался помочь себе, но не получалось. «Да наплевать на неё», – успокоил себя Борис, и, оставив обнажённую Лену валяться на кровати, пошёл в кухню к своему тайнику, оборудованному под полочкой с кухонной утварью. «Мал тайничок, – подумал Борис, доставая деньги. – Надо заказать новый. Хотя зачем, я же скоро продам квартиру, куплю новую». Мысль о покупке новой квартиры заметно улучшила настроение Бориса. «Пора распустить слух о предстоящем наследстве. Почему о предстоящем? О полученном!» – ликовал Борис.
Борис решил распустить слух о том, что умерла его тётушка, завещавшая ему свой дом, большую сумму денег и машину. Мифическую тётю, как и настоящую, проживающую в Костроме, он назвал Зинаидой, так была меньше вероятность оговориться при случае. Но проживание мифической тёти он определил в Адлере с тем, чтобы ехать, якобы, для оформления наследства не в Кострому а в Адлер.
Пересчитав деньги три раза, Борис снова убрал их в тайник и спохватился, что надо убрать и таблетки. Воспоминание о таблетках сразу испортило ему настроение, одна таблетка пропала.
«Скорее всего, Ленка зажулила её», – подумал Борис и решил обыскать вещи Лены. Он проверил всё содержание её сумки, обшарил все карманы её одежды, таблетки нигде не было.
«Может, она сказала правду. От волнения и не такое можно обронить», – успокоил себя Борис.
* * *
Родственники покойного Кашина – жена Вера Львовна и её брат Юрий Львович, приехали в морг вечером. Константин Григорьевич – сотрудник милиции, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, ждал, когда Вера Львовна прекратит свои вопли. Вопли Веры Львовны прекратились также неожиданно, как и начались.
– Что это у него? – обернулась она к брату с безумным выражением лица.
– Где? – не понимая, что она имеет в виду, спросил Юрий Львович.
– Это, – указывая в рот покойного дрожащей рукой, ответила Вера Львовна.
– Где? – приблизился Юрий Львович. Константин Григорьевич тоже подошёл. В приоткрытом рту покойника между зубами было зажато что-то коричневого цвета.
– Похоже, таблетка, – ответил Юрий Львович.
– Таблетка? – переспросила Вера Львовна с такой интонацией, как будто бы впервые слышала это слово.
* * *
Юрий Львович был не только родственником, но и партнёром покойного Кашина по бизнесу. Он знал, что Кашин приезжал в Москву за большой суммой денег, отправленных на обналичивание. Ему было точно известно, сколько денег было послано и куда. Он и сам неоднократно приезжал в Москву за деньгами, а потому знал Бориса. Звонить Борису в банк Юрий Львович начал с самого утра. Ему ответили, что Борис Аркадьевич ещё не подъехал, задерживается, потом сказали, что он на заседании, и только ближе к полудню Юрию Львовичу удалось связаться с Борисом.
Борис понимал, что разговор неизбежен, готовился к нему, и всё же немного прокололся.
– Что случилось? – спросил он Юрия Львовича сразу после приветствия.
– А как Вы поняли, что что-то случилось?
Борис немного замялся, но тут же выкрутился.
– Мне показалось… Мне показалось, что у Вас голос какой-то взволнованный.
Он хотел что-то ещё наплести, но Юрий Львович его опередил:
– Вы не ошиблись, я, действительно, очень волнуюсь. Скажите, Анатолий Фёдорович звонил Вам?
– Как звонил? Когда? Мы последний раз встречались с ним во вторник. Я думал, Вам это известно.
– Вы ему всё передали?
– Конечно.
Юрий Львович тяжело вздохнул.
– Я так и думал, – с горечью произнёс он.
– Что думали, Юрий Львович? Что, Ваш коллега исчез с деньгами?
Борис пытался изобразить шутку.
– Нет, – упавшим голосом ответил Юрий Львович, – он не исчез с деньгами. Он лежит в морге без денег.
– Что? – Борису прекрасно удалось изобразить удивление, испуг и расстройство.
– Да, Борис Аркадьевич, да.
– Как это случилось? Авария?
– Нет, наверное, сердце.
– Примите, Юрий Львович, мои соболезнования. А… Что, денег при нём не было?
– Нет.
Оба, и Борис, и Юрий Львович, не раз в памяти возвращались к этому разговору. Оба, и Борис, и Юрий Львович, анализировали сказанное Борисом. Борис пытался выяснить, не прокололся ли он, Юрий Львович, чувствуя смутные подозрения, пытался по ответам Бориса определить причастность или непричастность его к смерти Кашина.
– А деньги он убрал в портфель?
Борис не был готов к этому вопросу, собственно, он ведь даже не видел Кашина, и в случае чего, не смог бы даже сказать, как тот был одет. Борис вдруг понял, что тут он может проколоться. Сердце его сильно заколотилось.
– Нет, то есть, извините, я не помню, – и тут же нашёлся. – Мы встречались как всегда в метро, я передал ему свёрток в пакете, мы перекинулись парой фраз, и я ушёл. Я не знаю, возможно, он переложил свёрток в портфель. Извините, я не могу сказать наверняка.
Борис понял, что в следующий раз ему лучше видеть клиента хотя бы издали.
«И было б неплохо, если б у клиента пропал портфель, – думал Борис. – Ведь если б у Кашина пропал портфель, этот придурок не стал бы сейчас спрашивать о деньгах. Хотя всё равно бы спросил, но можно было бы подумать, что портфель у покойного выкрали вместе с деньгами, а так что-то не складно, хотя можно подумать, что деньги спёрли в ментовке. А что, могли, сейчас там такая шушера собралась», – успокаивал себя Борис.
* * *
Утонув в мягком глубоком кресле, обтянутом белой гладкой кожей, Борис держал на коленях белую пушистую кошку со злой плоской мордой, брезгливо гладил её левой рукой, а правой время от времени подносил к губам маленькую кофейную чашечку из тонкого белого фарфора и, смачивая в ней губы, имитировал питьё кофе. На лице его читалось выражение глубокого почтения.
Перед ним, тяжело ступая по мягкому ковру, вышагивал Владлен Иванович – отец Беллы – девушки Бориса. Собственно, на саму Беллу Борис никогда и не обратил бы внимание, не узнай он случайно, что она дочь этого придурка. Высокая с прямыми жидкими волосами слишком умная для женщины, Белла совсем не соответствовала тому образу, который Борис всегда рисовал в своём воображении. Но Белла дочь Владлена Ивановича, а это меняет всё в корне.
