– Хохмач. Двинул в Кремль, чтобы снять навар погуще. Спорим?
– С вами спорить себе дороже. Главное, чтобы в Президентский корпус не поперся или в Администрацию.
– Не наша забота. Пусть внутренняя охрана не спит. Хотя береженого Бог бережет: введи метку в видеосистему, чтобы отслеживать его перемещения.
– Уже сделал, поэтому комп эту сцену и выловил.
– Молодец, – старший скупо похвалил младшего по званию, сожалея, что служебная тайна не позволяет вывалить в youtube забавные кадры с «вождем». Зевнул и вновь уперся в журнал, где у легкоатлеток ОФИГИТЕЛЬНЫЕ формы!
Прогноз был дан верный: туристы наполняли пиджачные и жилеточные карманы деньгами, ненадолго задерживая Ильича на пути к нему домой. Он старался не глазеть по сторонам, дабы люди и предметы своей чужеродностью не переполнили чуть оправившееся сознание. Лишь перед стеклянным параллелепипедом Кремлевского Дворца не выдержал и задал вопрос гиду китайских туристов.
– Гражданин, что за монстр?
– Коммунисты построили для партсъездов. Встань немного левее, в центр группового фото. Держи таксу.
«Так значит, социалистическая революция, о необходимости которой говорили большевики, победила окончательно! Значит, вокруг социализм! – неосторожно проклюнулся росток оптимизма. – Не зря жертвы и страдания. Вон и китайцев полным-полно. Получатся, товарищ Сунь Ятсен сумел организовать успешное восстание в Пекине». Увы, скоро стремление спрятаться в положительных мыслях пришло в противоречие с реальностями непривычного мира вокруг. Боец в ладно сидящем костюме из тонкой шерсти («Не хватает обмундирования в РККА! Одежду с буржуя пришлось снять солдатику») пресёк попытку войти в здание Сената.
– Сюда нельзя!
– Я к себе в квартиру, на третий этаж.
– В 1994 году перенесли вашу квартиру в Горки.
– Ахинею несете, милейший. В ней же Крупская проживает, сестры мои…, – по инерции бормотал сразу постаревший на столетие человек, датой «1994» окончательно обрушенный в настоящее.
– Президент тут работает. Никто в Кремле не живет, кроме охраны. Понятно, старик? Или полицию вызвать? – из рукава в ладонь оперативника скользнул пультик переговорного устройства.
– Понял, – снял с головы кепку и сжал в руке, как бывало на митингах.
Поток гостей столицы увлекал сгорбленного пешехода к Спасской башне и после нескольких платных фотосессий вытолкнул вновь на Красную площадь.
– Попался, сучара! – последовал сильный пинок пониже спины. – На моем участке захотел туристов окучивать! Крысятничаешь, в общак капусту не сдаешь!
Второй раз подниматься с брусчатки помогли сильные руки, ментовские. Они же сунули на заднее сидение «фордика», ловко скользнувшего в лабиринт между сотнями зевак, застывшими под удары курантов. Все головы задраны в сторону башенных колоколов, заигравших отчего-то не «Интернационал», как полагалось по декрету Совнаркома, а иную музыку, гордую и величавую. «Россия – священная наша держава, – напевал молоденький сержант, шустро крутя руль, – Россия – любимая наша страна!» Униформа ладно обтекала широкие плечи. Водителю весело, пассажиру захотелось плакать.
– Менты замели-таки скомороха в кепке.
– Допрыгался! Ты сигнал ведь им давал?
– Давал, как велели.
– Добро. Сделай отметку: наша наводка реализована нарядом из ОВД «Китай-город», неадекватный субъект изолирован, общественный порядок восстановлен. Не забывай для отчетности фиксировать каждое оперативное мероприятие. Не Бог весть что, а галочку заработали за смену Ясно?
– Так точно. Сейчас файл заархивирую. Но как же дедок похож на настоящего Ленина! Как живой! Не чучело из Мавзолея.
– Отставить, лейтенант. На службе не положено выказывать политические предпочтения, – назидательно изрек капитан, чьи идеологические симпатии обретались на левом фланге, но исключительно во внеслужебное время. – Скоро обед, прикроешь меня на часок.
Штаб-квартира Агрохолдинга впечатляла: дорогущий адрес в переулках центра, впечатляющий размер, футуристическое здание, дымчатые стекла по кругу. Партия Большевиков ни в какие времена не чуралась бизнеса, особенно крупного. И после краха СССР, не зацикливаясь на взносах неимущих членов и пожертвованиях богатых сочувствующих, нырнула в водовороты рыночной экономики, вынырнув не с пустыми руками. Их и потирал партийный лидер, взирая на приближающийся офис, где удобно совещаться. Вместе с ним, увы, приближался и пленум партийного секретариата, на котором предстояло утвердить план идеологическо-пропагандистской работы. Ничего прорывного и содержательного не ожидалось. Опять предлагался выпуск статей и листовок, которые никто не читает. Снова захотели организовать митинг, что соберет тысячу-другую пенсионеров – вымирающий электорат. Ну, сформулировали лозунги против засилья олигархов – тут надо бы аккуратнее, без имен. Иные требовали показать по ТВ старые фильмы про выстрел «Авроры» и штурм Зимнего дворца. Задумали вытащить престарелого космонавта, чтобы открыл глаза молодежи на советский приоритет в запуске спутника Земли и отправке Гагарина на орбиту. Только кому нынче интересна набившая оскомину жвачка? Молодежь живет в интернете и мечтает жить «за бугром», старики подавлены скудностью пенсий и раздавлены расходами ЖКХ. Только об этом лучше помалкивать – не восстание же поднимать. Его фиг организуешь, да и штаб-квартиру жаль – побьют стекла в холдинге. Опять же гарантированы наезды госбезопасности, СК, главпрокуратуры, финмониторинга. «Надо что-то придумать, посовещаться с партийцами», – тешил себя иллюзией, выходя из дорогого авто с номером серии «АМР». И первое, и второй доставались не каждому депутату Думы, а только ее столпам – пусть и левым, зато близким к гаражу управделами Президента. Тех, кто гонит волну, среди них не наблюдалось. Полдень в Москве.
Полдень и в Северной Пальмире – пушка в Петропавловской крепости бабахнула! Александр аж подпрыгнул на кровати, зачем-то розовой и круглой. Просыпаться не хотелось – загулял до глубокой белой ночи, что заколдовывает столицу Российскую империи в июне. Глаз не открывал, пытаясь вспомнить, что же произошло в те восхитительные призрачные часы, когда природа не может решить: темно в городе или нет. Стал отматывать события назад, стараясь уловить логику случившегося с ним. Вот идет под руку с умопомрачительной девушкой по серым безлюдным, словно мертвым улицам. А вышли из металлической двери с крошечным иллюминатором и двумя цирковыми силачами по бокам. Вот еще эпизод: внутри, в подземном зале гремит неземная музыка. Ритмический акцент не совпадает с метрическим – синкопа за синкопой. Извиваются фигуры, хаотически бродят лучи света в пугающе-сказочном зазеркалье. Подходит она (забыл имя) – в обтягивающем трико (тоже из цирка?), стройная, гибкая и яркая, как змея из тропиков. Обнимает за шею, дышит слова в ухо. А до нее приставал парень в парике и блузе, декольте которой дополнял собачий ошейник. Гладил по бедру и глаголил чушь несусветную.
«Папик, мне нравится твой прикид – френч и стильный ежик. Стиль милитари и стальной цвет волос сейчас в тренде. Правда, дружок, что ты женщиной переодевался в Зимнем Дворце? Не женщиной, а матросом? Шалунишка! Люблю морячков, у них бесподобная эрекция. Осенью заходил французский корвет, там ТАКОЙ был лейтенант-афроевропеец. Так бы и съел сладенького. Что такое афроевропеец? Негр, живущий в Европе, только политкорректность запрещает негра называть негром и даже черным. Не знаком с термином «политкорректность»? Например, мы с тобой, геи не хотим, чтобы нас обзывали педиками. Ты, кстати, как предпочитаешь? Наверное, пожестче, ведь, поди, из военных будешь. Кожаные штучки, цепи, шипы? Сам худощавый от злости или в спортзале себя истязаешь? Дай, пощупать «кубики» пресса». Тут незнакомка и подплыла, наглеца отшила: «Лёд у себя в стакане щупай или шары в карманах! Не видишь: гетеросексуал? Мой клиент».
Но как с мужеложцем произошло изначальное знакомство? Память подсказала: это случилось в помещении ватерклозета. Там Александр впервые в чуждом мире и обнаружил себя, стоящим перед зеркалом. Суровое сухое лицо с длинным прямым носом не могло скрыть растерянности: перед выходом из кабинки обнаружил, что упустил, испачкал исподнее. Приступы медвежьей болезни участились после октябрьского переворота. Видимо, заметив минорное настроение, любитель морячков подкатил и предложил выпить в баре. Услышав про боль в висках, великодушно одарил таблеткой. Голова сразу прошла и пошла кругом, всё смешалось.
– Сашенька, просыпайся! Мне пора на работу, – голос принадлежал совсем другой женщине – без макияжа и в брючном костюме. – Принесла тебе анальгетик, а то ты вчера прилично выпил.
– Нет-нет, только не микстура! Мигрень исчезла, вероятно, помогло лекарство, что дал тот юноша.
