И в этот момент зазвонил мобильный телефон, который Александр никогда не выключал. Во-первых, не имел на это морального права как практикующий врач. Ну и что, что все операции плановые? И после плановых операций появляются экстренные проблемы. Назвался врачом – будь всегда на связи. Во-вторых, телефон нельзя было выключать по условиям договора с клиникой «La belle Hélène». Никогда, за исключением отпусков и периодов временной нетрудоспособности. Разумно, если сидишь дома с ангиной и температура зашкаливает за сорок градусов, то не только приехать не сможешь, но и мало-мальски вменяемой рекомендации по телефону не дашь.
– Извини, это может быть важно, – сказал Александр, высвобождаясь из сладкого плена.
– Что может быть важнее важного? – съехидничала Алена.
До сих пор ей везло – телефон Александра вел себя деликатно. Звонил в любое время дня и ночи, но сексу не мешал, мешал только сну и планам.
Номер звонившего не определился – странно. Или у оператора глюк какой-то, или звонит кто-то незнакомый. В тех кругах, в которых вращался Александр, не было принято включать антиопределитель номера.
Поздний звонок (двадцать два сорок две на часах), да еще с таинственного номера заинтриговал.
– Да? – сказал в трубку Александр.
– Добрый вечер, Александр Михайлович, – чуть низковатый, с примесью хрипотцы, голос Алецкой узнавался легко. – Вы не спите?
Идиотский вопрос – ну как может спать человек, ответивший на звонок? Даже если он и спал, то уже проснулся, иначе бы не ответил.
– Нет, – констатировал очевидное Александр.
– Вот и хорошо! – обрадовалась Алецкая. – А то у меня к вам есть вопрос. Очень важный. Вы меня слушаете?
Еще один идиотский вопрос. Разумеется, Александр слушает.
– Да, конечно, – не одеваясь, Александр прошел в ванну и закрыл за собой дверь, чтобы пообщаться с пациенткой без свидетелей. – Излагайте…
Не то чтобы он не доверял Алене, просто сработал рефлекс, который можно было назвать «рефлексом конфиденциальности». Приватные разговоры следует вести в приватной обстановке. Интересно, что ей надо накануне госпитализации?
Первая операция Алецкой была назначена на послезавтра. Обычно пациенты госпитализировались в день операции – приходили с утра, «готовились» и оперировались. В зависимости от сложности операции можно было оказаться дома вечером того же дня или на сутки-двое задержаться в клинике. Долго никто из пациентов не залеживался. Во-первых, незачем – если все прошло хорошо, то можно долечиваться амбулаторно, приезжая в клинику на перевязки и процедуры. Если же возникли серьезные осложнения, то в условиях клиники с ними не справиться, нужен перевод в крупный стационар. Во-вторых, коек мало и каждая из них буквально на вес золота. Но для Алецкой Александр с Геннадием Валериановичем решили сделать исключение и госпитализировать ее за сутки до операции. Не для того, чтобы выслужиться перед покровителем Алецкой, и не для того, чтобы получить больше денег, а в интересах самой пациентки. Пациентка непростая, истеричная, в анамнезе – неудачные пластические операции и проблемы с алкоголем. Пусть лучше полежит под присмотром, получит свою порцию седативных средств и внимания, немного освоится. Так будет лучше, правильнее.
И не зря ведь решили госпитализировать заранее – звонок тому подтверждение.
– Скажите, а после ваших операций меня будут узнавать?
– Простите, не понял, Вероника Николаевна. В каком смысле «узнавать»?
– В прямом, в каком же еще! Сейчас меня никто не узнает, а вот после операции я стану похожей на себя прежнюю или нет? Поймите меня правильно, я – Вероника Алецкая, и мое лицо – это моя визитная карточка. Нет лица, нет Вероники Алецкой!
– Разумеется…
– Подумайте хорошо! Мне нужно не просто новое лицо! Мне нужно мое лицо!
– Оно у вас будет, Вероника Николаевна, – мягко-мягко и в то же время очень уверенно сказал Александр, которому было не привыкать заниматься психотерапией как по телефону, так и тет-а-тет. Любой врач, контактирующий с пациентами, обязан быть психотерапевтом. Сертификат по психотерапии не обязателен, но навыки иметь надо. – У вас будет ваше лицо, обновленное, более привлекательное, хотя вы и без того были такой красавицей, что любо-дорого взглянуть.
– Вы мне льстите, Александр Михайлович.
– Нисколько. Ваша красота соразмерна вашему таланту, – чего только не скажешь для блага пациентов! – Вы можете на меня положиться. Скажу кратко – я сознаю меру взятой на себя ответственности, и я счастлив, что мне выпал шанс оказаться вам полезным.
Взялся – тяни. Думай о хорошем, не обращай внимание на плохое. Какими бы ни были пациенты, что бы они ни делали и ни говорили, работать с ними – счастье, потому что это твоя любимая работа. Альтернативы нет, и не надо никакой альтернативы.
Некоторые люди склонны мечтать о том, кем бы они могли стать, если бы да кабы… Александр и представить не мог себя вне медицины. Он с детства мечтал стать врачом, с тех пор как умер отец. Просто врачом, во врачебных специальностях он тогда не разбирался совершенно. В девятом классе понял, что хочет быть хирургом, а на четвертом курсе выбрал пластическую хирургию. Не из-за высоких заработков, а потому что захотелось не просто лечить, а создавать Красоту. Создавая Красоту, делаешь мир совершеннее, а это так здорово! Деньги вторичны, моральное удовлетворение первично. Можно зарабатывать много денег каким-нибудь недостойным способом, но они и впрок не пойдут, и радости не принесут.
Кстати, о деньгах. Многие люди почему-то уверены, что пластические хирурги гребут деньги сразу двумя лопатами. Это далеко не так. Да, труд пластических хирургов хорошо оплачивается. Но между «хорошо оплачивается» и «грести деньги лопатой» огромная пропасть. И вообще, хороший специалист везде получает хорошо, будь он стоматолог, кардиолог или пластический хирург.
Александру хватало того, что он зарабатывал на то, чтобы прилично жить и немного откладывать. Впрочем, откладывал бы он при любом заработке, и не потому, что был скуп, а потому что был рассудителен и привык надеяться только на себя. Не совсем правильно проживать все, что зарабатываешь, нужно же иметь какой-то резерв на всякий чрезвычайный случай.
– Я уже говорила, что вы мягко стелете. – Александру показалось, что Алецкая улыбается. – Ох, не знаю, что и думать…
– Ждем вас завтра к десяти, Вероника Николаевна, – напомнил Александр.
Заодно и намекнул на то, что разговор пора сворачивать. И желательно насовсем, чтобы до утра больше не перезванивать.
– Я помню.
– И прошу вас – постарайтесь расслабиться и поспать.
– Расслабиться?! – иронично переспросила Алецкая. – Вы же сами запретили мне расслабляться!
– Я просил вас не употреблять спиртное и не курить, – напомнил Александр. – Но ведь существуют и другие способы. Можно принять ванну или посмотреть какую-нибудь веселую картину…
– Например, «День бабочки»? – тон голоса Алецкой как-то странно изменился.
– Почему бы и нет? – на автопилоте ответил Александр и осекся, вспомнив, что Вероника Алецкая сыграла главную роль в этой картине.
– Ха-ха-ха! – делано рассмеялась Алецкая, но смех вышел чересчур нервным, едва ли не истеричным. – Вот уж расслаблюсь так расслаблюсь!
В трубке раздались короткие гудки. Александр понадеялся, что это не случайное отключение, что Алецкая намеренно прекратила разговор и больше перезванивать не станет.
Алена за время разговора успела сварить кофе. Разумное решение – чашка кофе сейчас была более чем уместна. Халат (вариация на тему японского кимоно с вышитым золотом на спине иероглифом «счастье») был не просто накинут, а запахнут наглухо и крепко подвязан – пояс Алена затянула дальше некуда. Все ясно – на романтику сегодня можно не рассчитывать. И кофе – это не просто кофе и не просто угощение, а сигнал «пей и проваливай». Да, точно «пей и проваливай». На столике, придвинутом к дивану, сиротливо стояли две чашки и больше никакого угощения. Тревожный сигнал.
– Пациентка волнуется перед операцией, – бодрым голосом сказал Александр, садясь на диван и беря в руки дымящуюся чашку. – Пришлось успокаивать.
– Иногда я жалею, что я такая красивая. – Алена недобро сверкнула глазами. – Было бы мне что улучшить, я могла бы стать твоей пациенткой, и тогда ты уделял бы мне гораздо больше внимания.
– Гораздо меньше, – поправил Александр. – Наши отношения были бы строго деловыми.
– Почему?
– Потому что этика.
– А если бы у нас сначала были отношения, а потом я решилась бы на операцию?
– Тебя бы оперировал другой хирург.
– Не ты?
– Ни в коем случае. Родственников и близких знакомых лучше не лечить.
Окончание фразы «чтобы не корить себя всю жизнь, если что-то пойдет не так» Александр предпочел не произносить.
– Жаль. – Алена наконец-то вспомнила о своей чашке и взяла ее в руки. – А я-то надеялась…
