Представитель Красной Армии поднимается на сцену и здесь происходит вручение Знамени. Передавая его, полковник Самурин говорит:
Завоевать Красное Знамя ГКО – высшая честь. Вы её добились. Разрешите вам передать Красное Знамя (бурные аплодисменты) и пожелать на трудовом фронте новых замечательных побед. Работайте, трудитесь на благо нашей Родины (бурные аплодисменты).
Оркестр играет Гимн Советского Союза.
С радостным волнением подходит к Знамени директор прииска товарищ Савельев А. С. Он преклоняет колени и целует Красное Знамя. Затем, взяв его в свои руки, поднимается на трибуну и от имени коллектива дает клятву работать еще лучше, дать фронту драгоценного металла еще больше!».
Неисповедимы судьбы людские. Через каких-то двадцать лет, в 1964 году, Александр Сергеевич Савельев, начальник Управления по золоту Восточно-Сибирского совнархоза будет писать рецензию на дипломную работу выпускника Иркутского политехнического института Георгия Красноперова. Он высоко оценит эту работу, поставит оценку «Отлично». На отлично Георгий и защитит диплом. И оба не знали тогда, что это бывший Директор Исовского прииска благословляет в производственную жизнь будущего Главного инженера того же, Исовского прииска!
Все события военных лет опишет Константин Иванович Мосин только через тридцать лет после пышного и такого радостного Юбилея прииска.
А пока он, как и все исовчане, собрав вокруг себя гостей-механиков из соседних и дальних золотодобывающих предприятий, веселится где-то на островах обширного водоёма, не знает еще, что скоро возглавит службу Главного механика прииска, проработает на этой трудной должности всю свою оставшуюся в производстве жизнь, уйдет с почетом на пенсию, станет Летописцем золотых приисков!
И почетным гражданином города Нижняя Тура!
Заболела дочь. Первенец у Георгия с Ниной. И что там, в чистейшем лесном воздухе Северного Урала, нашла малютка в восемь месяцев своим дыханием, что там её подкараулило – но вот ведь, температура, тяжелый кашель, не ест, не спит. Нина вся с ней извелась, сил нет. И бабушки как раз нет дома, бабушка уехала навестить свою Уфалейскую квартиру – что там, да как.
Не хочет сдавать квартиру, боится умереть на чужбине, вдали от могилы отца, боится, что похоронят её на местном кладбище, на Исовском, и что она там, на этом незнакомом ей кладбище, одна будет? Вот и ездит туда-сюда. Как станет полегче, так к сыну едет, как ухудшается здоровье, так быстрей домой, не умереть бы на чужой земле. Господи, Георгий уже измаялся с матерью, всё убеждает – хватит тебе путешествовать, живи спокойно, чего тебе у нас не хватает, куда ты ездишь со своими болячками? Нет, ни в какую! В последний раз уехала, когда Георгий был в Павде, на сотой драге. Приезжает, а матери нет, уехала, говорят ему дома, в Уфалей, квартиру проведать. Вот ведь неугомонные эти старики. Ну что им не живётся, чего не хватает! Тепло, светло, обута-одета, накормлена, нет, всё равно что-то надо, куда-то спешит, чем-то озабочена.
Георгий съездил за матерью, прямо на машине съездил. Забрали с ней какие-то ей необходимые вещи, без которых она ну уж совсем жить не может. Побывали с ней на могиле отца. Георгий здесь, прямо на могиле поклялся матери, что – где бы с ней не случился последний смертный день, он, Георгий, если господь-бог его сохранит раньше твоей, мама, смерти, обещает похоронить её вот здесь, в этой могиле, рядом с отцом.
– И ты здесь пообещай, мама, что перестанешь отныне бояться чего не надо, жить станешь спокойно у нас дома, в нашей семье, что бы там с нами со всеми не приключилось. А смерти бояться не надо – все там будем. Но каждый – в строго ему одному назначенное время.
С тех пор мать успокоилась и уже не уезжала в страхе в Уфалей при каждой появляющейся «болячке».
…Много позже, когда пришло всё же то время, когда мать распрощалась с миром людским, с земной своей жизнью, так и сделал Георгий – увёз мать на Уфалейское кладбище, похоронил её рядом с отцом, в одной с ним могиле. И проводили её в этот последний путь все её многочисленные родственники – и из Челябинска, и из казачьих станиц Чебаркульских да Травниковских. Все её дети, внуки и появившиеся кое-где уже и правнуки!
Но до этого еще – жить да жить…
Светлана разболелась не на шутку. Георгий приходил домой поздно, мать уже сил не имела успокоить капризничающую дочь. Георгий брал её на руки и ходил, баюкал, напевал ей песни колыбельные. Особенно нравились Светлане «Спи моя радость усни…» и старая казачья песня «ты скачи, скачи, мой конь». Девочка удобно устраивалась на руках отца, мгновенно засыпала, но спала чутко, и как только отец, усыпив девочку, пытался переложить её в кроватку, она тут же просыпалась и строго приказывала отцу – «пой, папа, пой», и снова засыпала под отцовское мурлыканье колыбельной песни. Так по полночи не давала спать отцу.
Утром он уходил на работу невыспавшийся, хмурый, разбитый, с тяжелой головой, а на работе столько дел! Вот и не выдержал Георгий, съездил за матерью. Дочь одну бабушку и слушалась. И в здоровом-то состоянии она признавала только бабушку, а уж когда заболевала, даже если заболевала чуть-чуть, даже если когда делала вид, что заболевала, кроме бабушки ни с кем не общалась. Но отца поджидала, не могли её убаюкать ни мать, ни бабушка, а когда забиралась на руки к отцу, долго ещё командовала – «папа пой, пой!» Женился Георгий в одну неделю, как только вернулся из отпуска. Ещё когда жил в Павде, когда запускал сотую драгу, познакомился на каком-то праздничном вечере в клубе с симпатичной девушкой. Нина. Нина Александровна. Работала она бухгалтером на местной машиносчетной станции. У них было что-то около месяца знакомства, пока Георгий был в Павде. Этот месяц они проводили все вечера вместе. Купались в тёплой августовской Ляле, уходили в тайгу, бродили там по вечерам по лесным полянам, валялись в густой прибрежной траве. Им было хорошо вдвоем, но о женитьбе речь всё же не заходила. А когда Георгий уехал с матерью в Одессу, то и вовсе всё это вроде бы успокоилось. Они не давали друг-дружке никаких обязательств, разъехались, вроде и думать о возникших у них отношениях больше не думали.
После происшествия на сотой драге, когда пришлось её срывать с борта котлована, когда после холодного купания с тяжелым плетнем в водосливе все дражники уехали париться в баню, Фролов предложил Георгию:
– А тебе, тебе-то куда так уж спешить? Ты ведь тоже заболеть можешь! После холодного купания! Поедем ко мне, у меня баня топится, погреемся, попаримся, подымем бокалы праздничные. Праздник же продолжается, а ты сегодня такую работу сделал, ну кто тебя осудит за задержку? Поехали!
Георгий позвонил Короткову, доложил обстановку, рассказал о павдинских событиях.
– Теперь всё в порядке, Александр Романович, драга на ходу, но в работу пойдет только во вторую смену, бригаду отправил париться, согреться, чтобы не заболели люди.
– Я же сказал тебе, не лезь в «омут», а ты что мне ответил?
– Так получилось, Александр Романович, но дело сделано. Я хочу на пару дней здесь остаться. На выходные. Сам попарюсь, вот Фролов приглашает в свою баню, отогреюсь, осмотрюсь здесь ещё, что и как, а уж в понедельник и вернусь в Управление.
Не возражаете?
– Да что ж с тобой поделаешь! Давай, лечись, только возвращайся здоровым, болеть нам с тобой некогда.
Попарились, разогрелись. А вечером Георгий прямо домой к Нине и заявился. И оказалось, что они очень друг по дружке соскучились. И что им раздельно, порознь, друг без дружки очень даже нехорошо, плохо им раздельно, тянутся они друг к другу.
Через неделю Георгий привёз свою возлюбленную домой, в новую свою, но такую одинокую без женщины, квартиру. Без любимой женщины.
А как мать обрадовалась!
– Наконец-то. Я уж думала не дождусь! Ни женитьбы твоей, ни внуков своих не дождусь. Дожила. Слава Богу, дожила! А то, что надолго, я знаю. Казаки дважды не женятся!
Обошлись без пышных празднеств, без шумных свадеб, так, собрались в Уфалее друзья близкие, кое-кто из родни подъехал, из челябинской родни, скромненько посидели, отметили торжественное событие.
И вот она уже дочь, ловкая, хитрющая, но светленькая вся, радостная, любимая.
Бабушка быстро поставила внучку на ноги, прогрела, чем-то попоила, помазала, та и побежала, как будто никогда ничего и не было!
Родили они дочь тоже – как-то не так, не традиционно, что ли, не как «серьёзные» люди рожают. Нина была уже на девятом месяце беременности. Мать тогда еще частенько ездила в Уфалей, «квартиру проведать». Вот и под Новый год мать уехала в Уфалей. Ну что она там одна будет? Решили Георгий с Ниной ехать туда же, к ней, в Уфалей.
У Георгия там полно друзей, не забыт еще Георгий в Уфалее.
Коротков охотно отпустил Главного на новогодние праздники.
– Поезжай, правильно, поберечь мать надо. Да обратно и привози её сюда. Да чтобы постоянно жила здесь с вами, не каталась чтобы туда-обратно. Поезжай. Справимся мы здесь без тебя в эти праздничные дни, не волнуйся. Гидравлики, да и почти все драги стоят. На зимнем ремонте. Ничего, поезжай. Заодно и отдохни. И отпразднуй. Встретишь Новый год в родном городе.
