– Передай ему, пусть срочно делает договор, но без нотариуса! – приказал он Вовке.
Больше чуда мы не ждали, но и поменять билеты на ближайшее время возможности не было.
На следующий день удалось дозвониться до Агнес. На наш вопрос, когда она вернется, эта прошмандовка нагло заявила, что не скоро, потому что ей нужно повидаться с матерью, и к нашему отъезду она приехать не сможет! Мы пребывали в ярости! К людям, которые им помогли, поверили, привезли деньги и подарки, она не собиралась приезжать даже хотя бы ради приличия. Ну и скоты! Других слов у меня не было! Когда мы только собирались ехать, Лева мне сказал: «Вот увидишь, сколько они тебе подарков надарят!» Он глубоко ошибся. По меньшей мере, сувениришко бы какой завалящий в память о нашей встрече и об Африке подарили, а то обобрали и забыли. Я не расистка, но когда тебя бессовестно обманывают и обворовывают, у любого возникнет расовая неприязнь, если не ненависть, к любой национальности, переступившей эту черту!
Мысли о том, что все это фуфло, постоянно бродили в моей голове. Тот Дом надежности, где развернулся весьма слезоточивый драматический спектакль, не мог быть их домом, и теперь я в этом не сомневалась, как не существовало никаких дочек – сестер Даниэля. В тот день, когда привозили деньги, после акции, я попросилась в туалет. Меня отвели в глубину особняка и оставили в помещении, мало напоминающем туалетную комнату. Вместо унитаза стояло ведро, а в кранах ни капли воды. Все это означало лишь одно, что здесь постоянно люди не живут и жить совершенно не могут, тем более такое количество представительниц слабого пола, а значит, и все остальное находилось под большим сомнением!
Чтобы хоть как-то отвлечься от грустных мыслей, мы пошли с Вовкой в соседнюю лавку, где продавали сувениры из дерева. Неподалеку увидели мечеть. Ганские мусульмане отмечали праздник, поэтому все верующие оделись в нарядные одежды. Их было множество, полный двор. И где только этих мусульман нет, все равно что китайцев!
Снявшись на фоне величественных минаретов, заглянули в сувенирную лавку. В полумраке комнаты стояли столики с разложенным на них товаром – прелестными фигурками различных животных и птиц. На стенах висели деревянные ритуальные маски, которые выглядели крайне зловеще и жутко. Я сразу же обратила внимание на потрясающую полуметровую фигурку кота, который стоял развернувшись и оскалив свои небольшие клыки. Фигурка была выполнена с огромным мастерством. Резчик по дереву сумел на удивление точно передать грацию животного и его внутреннюю силу. Казалось, еще мгновение – и кот, ожив, легко, без усилий, спрыгнет на пол. У меня сразу же возникло желание купить его, тем более по восточному гороскопу я тоже Кот, но цена кусалась, почти как и животное, и возможности заплатить за нее четыреста седи – практически сто пятьдесят евро – на сегодняшний день просто не было. Вот черт, как плохо жить без денег! Впоследствии я очень об этом пожалела и буду, конечно же, жалеть до конца жизни. Эта великолепная фигурка до сих пор стоит у меня перед глазами. Тут послышался оклик:
– Мадам! – худенькая, еще нестарая женщина, показывала рукой за мою спину.
Я оглянулась. В глубине хижины на импровизированной лежанке сидел маленький ребенок – годовалая девочка. Обожаю малышей! Удивительно, но у африканских детей нет игрушек. Причем никаких. Ни погремушек, ни мягких, ни твердых. Они просто молча сидят и глядят на окружающих. Повозившись с ребенком и сфотографировавшись с ним, мы уже хотели уйти, когда принесли еще одного юного негритенка. Маленький Чунга-Чанга без капризов и слез спокойно пошел ко мне на руки, и Вова сделал очередной снимок. Существуют еще дети-ангелы, как впрочем, и детки-отморозки, из которых в дальнейшем вряд ли вырастет что-то путное.
Таким пацаном был сын дочери двоюродной сестры моей тети. Как-то раз мы имели «счастье» познакомиться с этим, правда, не чудом, а чудовищем, когда гостили у нашей родственницы. В дверь позвонили, и только я открыла ее, как в квартиру ворвался четырехлетний террорист, который прямо с порога, замахнувшись на меня кулаком, заорал: «Как дам сейчас по балде!» и помчался в комнату. Я едва успела увернуться от попытки агрессора дать мне в глаз. А потом мы узнали, что ад на свете есть!
Пока продолжался обед (около двух часов), он с дикими воплями носился по комнатам, сломав пару предметов мебели, разбив несколько тарелок и по ходу сорвав занавески, при этом периодически нападая на нас, взрослых, сидящих за обеденным столом. Тихонько подкравшись, изо всех сил наступил мне на ногу, едва ее не покалечив, затем вцепился в волосы моей кузины, да так, что едва отодрали, и напоследок укусил тетю за нос.
Мать «террориста в натуре», эта толстая корова, не сделала ни малейшей попытки успокоить свое сумасшедшее чадо и после очередной выходки лишь вздыхала. И только тогда, когда этот гаденыш со всего маху бросил в суповницу свою машинку и полкастрюли оказалось на наших перепуганных лицах, засмеявшись, сказала: «Сыночек, не нужно это делать сейчас!» Наверное, ему надо было дождаться ужина, тогда он смог бы запросто надеть нам на головы тарелки с картофельным пюре и кидаться котлетами, как коктейлями Молотова! Все это было бы очень мило, если бы не было так скверно! Наконец, хулигана удалось поймать и запереть в комнате, чтобы он хоть немного успокоился и пришел в себя.
Мы планировали переночевать у тетки, но моментально изменили наши планы, когда озвучила свои размышления бабушка дьяволенка:
– Не иначе, бандитом будет, – с плохо скрытой гордостью за внука сказала она, – вот только боимся, что как-нибудь ночью он нас всех перережет!
Дожидаться кровавой развязки не стали и, взяв ноги в руки, быстрее ветра умчались в гостиницу. Самое интересное, что никакие наши убеждения, что ребенка надо показать не только психологу, но уже и психиатру, на глупых мать и бабушку воздействия не возымели.
На мой взгляд, для начала не мешало бы дать малолетнему негодяю порцию витамина «Р», то есть ремня, чтобы он понял, «что такое хорошо, а что такое плохо», а если результата не будет, просто лечить. Немецким детям тоже все позволено, но они в большинстве своем не агрессоры и, как я заметила, даже в младенческом нежном возрасте никогда не капризничают и весьма доброжелательны. Ну а если попадается иногда подобный кадр, тогда его моментально вручают в руки психологу, который работает с ним до победного конца и обязательно добивается положительных результатов для пользы самого же ребенка.
Африканские детки отличаются инертностью и полным отсутствием желания поплакать и покапризничать, в отличие от наших российских и европейских ребятишек, которые при нежелании несчастных родителей осуществить какие-либо их желания и запросы как снопы валятся на пол и, дрыгая в сумасшедшей истерике ногами и колотя по полу руками, оглашают своим диким ревом всю округу. В самом раннем детстве у меня тоже была такая, правда, неудачная попытка получить то, что хочу, но мама на корню пресекла мою незаконную акцию. Рывком подняв рыдающее и орущее потомство за шиворот с пола, она, прислонив меня к стенке, сделала внушение:
– Прежде чем сказать «купи», спроси, есть ли у мамы деньги!
С тех пор и до сегодняшнего дня я никогда ничего не просила и не прошу, но знаю точно, что воспитанность ребенка практически на девяносто процентов зависит только от родителей и их воспитания и лишь на десять процентов от его характера.
Вместо шикарного кота пришлось купить самого дешевого маленького и страшненького кособокого крокодила, причем не лучшего качества, но лучше уж такой «красавец», чем вообще никакого сувенира из Африки!
Днем позвонил Квамэ и сообщил, что договор будет готов через двое суток, как раз в день нашего отъезда.
После обеда мы сидели в номере, как вдруг неожиданно дверь открылась и в номер ввалился мордатый китаец, который, явно не ожидая увидеть кого-либо из проживающих в комнате, извинившись, срочно ретировался, спешно закрыв за собой дверь. Нас возмутила такая наглость! Значит, пока нас нет в номере, абсолютно любой из этих паразитов может проникнуть внутрь, покопаться в наших вещах, подкинуть что-нибудь запрещенное, например, наркоту и… прощай, Россия, прощай, Германия, надолго, может, навсегда, а возможно, и прощай, жизнь, ведь во многих странах арабско-азиатского региона за распространение наркотиков наказание одно – смерть! Пришлось посетить администрацию, возмутиться произошедшим и пожаловаться. Они сделали из своих узких круглые и удивленные глаза и пообещали разобраться.
Теперь за границей везде возможны любые провокации и надо держать ухо востро. Мир сошел с ума и перевернулся с ног на голову, поэтому выживать нормальным людям рядом с умалишенными очень сложно! Однажды в поезде при пересечении польской границы на остановке в наше купе, где мы ехали с Левой и еще одним попутчиком, залетел мужик. Ничего не говоря, он кинул свою увесистую сумку под наше сиденье и в одно мгновение испарился. Через пять минут пришли польские таможенники, проверили документы и попросили освободить купе для досмотра, который, к счастью, был поверхностным. Как только они ушли, вновь появился этот товарищ и, забрав свой баул, так же молча вышел из купе.
