Мы проснулись рано, и я, надев халат, побежал вниз. Позади меня семенил Борька и от нетерпения слегка покусывал мои пятки. Мы ворвались в гостиную, где на камине висели мешки-чулки с мелкими подарками. Там обычно были сладости, орехи, мандарины, фломастеры и прочие полезные мелочи. У Борьки в мешке, украшенном собачьими лапами, лежали вкусные косточки и его любимое сахарное печенье.
Не успел я добраться до своего мешка, как папа преградил нам дорогу.
– Сначала завтрак, – с мрачным видом объявил он.
Папа выглядел усталым и каким-то совсем не праздничным.
Мы решили не спорить и отправились на кухню. Там уже шла работа. Миссис Смит возилась с огромной индейкой – набивала ее начинкой. Борьку этот процесс очень заинтересовал, он следил за каждым ее движением. Бабушка восседала за большим кухонным столом, рассчитанным на двенадцать персон, и пила кофе. Маргариты нигде не было видно – впрочем, она так рано никогда не вставала. Шло бурное обсуждение вчерашних ночных происшествий. Бабушка нам едва кивнула, поставила передо мной миску с хлопьями, а перед Борькой – с овсянкой, и продолжила свою тираду:
– Это надо же так надраться, чтобы ночь провести в кутузке! Бедный Джордж, ему пришлось тащиться туда в шесть утра за этой красоткой. Ну просто ни в какие ворота!
– Да уж, еще та история! – поддержала ее миссис Смит, продолжая набивать индейку начинкой, но теперь уже через задний проход. – Какое потрясение для бедного хозяина. Хотя лично я ничего другого от этой особы и не ожидала, ведь она целыми днями ничего не делает!
Потом они стали бурно обсуждать все подробности происшедшего, а мы с Борькой слушали, открыв рот. Оказывается, Маргарита, совершенно пьяная, собиралась сесть за руль и уже подошла к машине, но упала возле нее, когда пыталась открыть дверцу.
– Хорошо, что не села, – говорила бабушка, – а то тюрьма ей светила бы наверняка. А вид-то, вид у нее был какой! Ужас! Юбка порвана, каблук на сапоге отвалился, сумка в грязи, слава богу, что она ее не потеряла…
– Могли и просто украсть! – добавила миссис Смит. – Хорошо еще, полицейский, которого она била по голове, не стал возбуждать против нее уголовное дело, а то был бы суд, и там бы ее наверняка осудили.
– Джордж, Джордж! – услышали мы крик сверху. – Принеси кофе и банку пива. Я же сейчас умру!
Папа мигом схватил кружку кофе, которое только что налил для себя, и банку пива из холодильника и понесся наверх.
– Это надо же, как она им управляет, – тяжело вздохнула бабушка.
Миссис Смит промолчала, потому что в этот момент индейка, помещенная на большое блюдо, водворялась в духовку.
Мы с Борькой решили, что настал самый подходящий момент, чтобы пойти проверить содержимое мешков и открыть по паре подарков.
– Можно, мы пойдем открывать подарки? – спросил я у бабушки.
– Подождите папу, – сказала она.
Но нам не терпелось, и мы пошли смотреть, что в наших мешках. Потом к нам присоединились папа, Маргарита, обвязанная шарфом и с синяком под глазом, бабушка Варя и миссис Смит. Маргарита стонала, полулежа на диване, и даже новый бриллиантовый браслет – подарок папы – не улучшил ее самочувствия.
– Это все сука Саймон довел меня до такого состояния. Вы бы видели эту камеру, грязь, вонь, холод. Ой, я умираю!
– Как в «Графе Монте-Кристо»? – Я решил поддержать разговор.
– В каком еще Монте-Кристо? Ой, как мне плохо!
– Камеру мы не видели и, надеюсь, никогда не увидим, а тебе, наверное, придется там еще не раз побывать, – ехидно сказала бабушка.
– Ну, Барбара, зачем вы так! – вступился за Маргариту папа. – Ей и без того плохо.
Мы с Борькой тем временем открывали подарки. В мешках было много всякой полезной и вкусной всячины, а в большой коробке под елкой была – о радость! – новая железная дорога. Борька начал грызть кость, а мы с папой устроились на полу и стали собирать железную дорогу. При этом папа радовался подарку больше, чем я, хотя сам же его и купил.
Мы лежали на полу и даже не услышали звонок в дверь. Миссис Смит поставила на маленький столик рюмку с шерри и пошла открывать. Приехали бабушка Элла и дедушка Джордж, нагруженные подарками. Все стали ахать, охать, миссис Смит отправилась готовить чай, так уж принято у англичан – после долгой дороги они сразу садятся пить чай для восстановления душевных и физических сил. В любых критических ситуациях тоже всегда пьют чай, что бы ни случилось – смерть ли родственника, объявление помолвки, сообщение о разводе близких, известие о том, что внук женится на девушке из Таиланда, у которой пятеро детей, или на женщине из России, у которой их трое, – все рассаживаются по креслам и говорят: «Давайте выпьем по чашке чая».
Общее настроение сразу же поднимается, и тогда кто-нибудь особо ретивый предлагает: «А не выпить ли нам по капле бренди?» Бренди при этом разливается в большие бокалы, буквально по глотку в каждый. Потом бокалы долго согревают в руках, нюхают аромат, обсуждают год изготовления и сорт винограда, из которого это бренди сделано, и только потом маленькими глоточками начинают пить, говоря при этом, что бренди у них в доме вместо лекарства.
Понятно, что русскому человеку вся эта манерность совершенно чужда. Помню, мамина подруга, тетя Инна, которая, по словам мамы, пила как лошадь, однажды гостила у нас в Англии – это еще тогда, когда мама жила дома. Когда они пошли в пивную, тетя Инна заказала бренди. Увидев эту маленькую порцию в огромном бокале, она воскликнула:
– Настя, мы что, в аптеке?
Мама принялась долго ей объяснять о культуре питья на Западе и отсутствии такой культуры в России.
– Кончай выпендриваться, Настя. Забыла, как мы пили в универе? Короче, пошли домой и выпьем там от души.
Вернувшись домой, они успешно осушили бутылку бренди, наливая его в стаканы до краев и закусывая солеными огурцами. Папа выпил всего лишь один бокал. Потом мама и тетя Инна начали петь русские песни и громко смеяться.
Лично я не могу понять, что хорошего в этом напитке. Мы с Борькой однажды попробовали немного из бокала, который кто-то забыл на столе. Вернее, пробовал только я, Борька наотрез отказался даже нюхать эту гадость. От возмущения, что ему посмели предложить такую отраву, он долго чихал и плевался. Я пришел к заключению, что виноград намного вкуснее.
Но я отвлекся. Возвращаюсь к рассказу.
События в гостиной разворачивались следующим образом. К нам приехала мама Маргариты, чтобы провести Рождество вместе с дочерью и зятем. Все дружно разместились с бокалами, чашками чая, рюмками и обсуждали что-то не очень интересное. Наконец в гостиную вошла Маргарита, которая уходила наверх. Увидев дочь, к тому времени уже сильно повеселевшую (она начала пить шампанское), мама Маргариты просто оторопела.
– Боже! – закричала она. – Джордж, ты ее избил?
Бабушка Элла, из тщеславия никогда не носившая очки, не поняла, о чем идет речь.
– Джейн, с чего вы так решили?
– Вы что, не видите? У нее под глазом синяк.
– Какой синяк? – запричитала Элла, доставая очки и водружая их на нос.
– Уймись, мать, – сказала ей Маргарита. – При чем тут Джордж? Это Саймон!
– Саймон! А что ты с ним делала?
– Хороший вопрос, – ехидно произнесла бабушка Варя. – Выпейте чаю, Джейн.
Но Джейн уже понесло.
– Ты что, продолжаешь встречаться с этим подонком? Ну ты и сучка! Всех достала уже своим вульгарным поведением!
– Джейн, успокойтесь, – вмешалась Элла. – Мы во всем разберемся, выпейте бренди.
Мама Маргариты осушила бокал до дна и распалилась еще больше:
– Нет, вы понимаете, Элла, ведь у нее было все: лучшие школы, верховая езда, уроки балета, игра на фортепьяно, даже класс хороших манер у леди Паркер-Боуэлл – и чем это все закончилось? А денег-то угрохали сколько! Спрашивается, и для чего? Чтобы моя дочь, как последняя девка, таскалась по пивным и напивалась до потери сознания!
Закончив эту тираду, Джейн откинулась на кресле, рядом с которым на маленький столик папа поставил еще один бокал с бренди, и заплакала. Все бросились ее утешать, но она никак не могла успокоиться:
– Джордж, а ты куда смотришь? Ее надо наказать, очень сильно наказать, лишить ее карманных денег, заставить работать!
Папа посмотрел на Джейн с такой тоской, что я даже вздрогнул. Мне стало ясно, что сам он давно уже пожалел о своей скоропалительной женитьбе на этой совершенно чужой для него женщине и что у них нет ничего общего и никогда не будет. Настроение у всех резко ухудшилось.
В этот момент миссис Смит сообщила, что уезжает к сестре, и попросила присмотреть за индейкой. Бабушка переместилась на кухню, а Элла принялась инспектировать уже накрытый в столовой стол. Не найдя никаких изъянов, она снова уселась в кресло. Дедушка Джордж при этом сохранял олимпийское спокойствие, покуривал свою трубочку и молчал.
Маргарита сначала сидела тихо, потом сказала:
– Все эти уроки хороших манер сплошной анекдот. Старуха всю дорогу пила джин с тоником и дремала в кресле, а мы должны были ходить с книжками на голове. Периодически она просыпалась и орала громко: «Осанка, девушки, осанка! Что вы бродите, как старые жирные черепахи, и загребаете кривыми ногами? Господи, да из вас никогда не сделать аристократок, как бы ваши мамаши, торговки и прачки, ни старались!» Потом она опять засыпала, а мы бросали книги и шли пить чай, который был приготовлен для урока хороших манер во время чаепития. Чай она, правда, заваривала хороший.
