…гробик опускают на паперть к ногам Его. Он глядит с состраданием, и уста Его тихо произносят: «Талифа куми» – «и восста девица».
И – девочка поднимается в гробе, садится и смотрит, улыбаясь, удивленными раскрытыми глазками кругом. В руке ее букет белых роз, с которым она лежала в гробу.
В народе смятение, крики, рыдания…
Великий инквизитор наблюдает издали, он все видел, и лицо его омрачается. Он хмурит густые седые брови свои, и взгляд его [вновь] сверкает зловещим огнем. Он простирает перст свой и велит стражам взять Его.
И вот, такова его сила и до того уже приучен, покорен и трепетно послушен ему народ, что…
толпа немедленно раздвигается пред стражами, и те, среди гробового молчания, вдруг наступившего, налагают на Него руки и уводят Его.
Толпа моментально, вся, как один человек, склоняется головами до земли пред старцем инквизитором, тот молча благословляет народ и проходит мимо.
Стража приводит пленника в тесную и мрачную сводчатую тюрьму в древнем здании святого судилища и запирает в нее.
Проходит день, настает темная, горячая и «бездыханная» севильская ночь. Воздух «лавром и лимоном пахнет».
Среди глубокого мрака вдруг отворяется железная дверь тюрьмы, и сам старик Великий инквизитор со светильником в руке медленно входит в тюрьму. Он один, дверь за ним тотчас же запирается. Он останавливается и долго, минуту или две, всматривается в лицо Его. Наконец тихо подходит, ставит светильник на стол и говорит Ему: «Это ты? ты?..»
КОМНАТА ДОСТОЕВСКОГО. ТА ЖЕ НОЧЬ (продолжение)Среди глубокого мрака действительно отворяется со скрипом дверь, и юный прокурор Александр Врангель со светильником в руке медленно входит в комнату. Он один, дверь за ним тотчас же хлопает от ветра. Он останавливается и всматривается в Достоевского, сидящего на полу в скрюченной от припадка позе.
Достоевский, не узнавая Врангеля, смотрит на него в ужасе и пытается отползти прочь.
Врангель тихо подходит, ставит светильник на стол.
ВРАНГЕЛЬ (мягко и осторожно, как душевнобольному). Это я… это я… Федор Михайлович, я – Врангель…
Лицо Достоевского смягчается, он приходит в себя и плашмя растягивается на полу.
ДОСТОЕВСКИЙ (шепотом, со слезами). Где вы были? Где вы были?..
ВРАНГЕЛЬ. О, я ездил с моей богиней, с Елизаветой, на озера…
Обхватив Достоевского за плечи, Врангель пытается поднять его, чтобы перенести на кровать. Но вдруг отдергивает от него руки, подносит к глазам, видит на своих пальцах кровь.
ВРАНГЕЛЬ. Боже мой! Федор Михайлович!.. (И, взглянув на его спину.) Как? Да как они смели?! Да я…
ДОСТОЕВСКИЙ (тихо, просительно). Ничего… это ничего… забудьте… Не это важно…
ВРАНГЕЛЬ. А что?
ДОСТОЕВСКИЙ. Задержите ее…
ВРАНГЕЛЬ. Кого?
ДОСТОЕВСКИЙ. Вы знаете… Я должен ей доказать… Задержите их отъезд… Иначе я умру…
ДОМИК И ДВОР ИСАЕВЫХ. ПОД ВЕЧЕРИсаев, Мария и Павлик выносят из дома свой скарб и грузят в открытую перекладную телегу, запряженную двумя лошадьми. Тюки с одеялами, бельем и одеждой… кухонную посуду… жалкую мебель… Здесь же суетится Достоевский, помогает увязывать этот скарб на телеге.
В стороне в своем щегольском тарантасе сидит Врангель, на вожжах – все тот же Адам.
ГОЛОС ВРАНГЕЛЯ (за кадром). Отчаяние Достоевского было беспредельно; он ходил как помешанный при мысли о разлуке с Марией Дмитриевной, ему казалось, что все для него в жизни пропало. А тут у Исаевых и двинуться в путь было не на что. Выручил их я… Сцену разлуки я никогда не забуду…
АДАМ (Врангелю, глядя на погрузившихся в перекладную телегу Исаевых). Как хочесс, балин, а токо ехать на носсь глядя отни идиоты могут…
ВРАНГЕЛЬ (негромко). Цыть! Езжай впереди них!
АДАМ. Так ить на дологе бандиты в кассдом лесу…
ВРАНГЕЛЬ. Молчи, говорю! Езжай!
Адам щелкает вожжами, конь трогает, Достоевский на ходу запрыгивает в тарантас Врангеля, и тарантас катит впереди телеги Исаевых…
Исаевы в телеге следуют за тарантасом.
ОКРАИНА СЕМИПАЛАТИНСКА. ТОТ ЖЕ ВЕЧЕР (продолжение)Тарантас Врангеля и телега Исаевых катят по окраине Семипалатинска. Но при выезде из города тарантас Врангеля сворачивает вбок.
ИСАЕВ (из телеги, кричит). Барон! Барон! Вы куда?
ВРАНГЕЛЬ (высовываясь из тарантаса). Ко мне! Шампанского на посошок!
Исаев обрадованно поворачивается к жене.
ИСАЕВ. Ну? Видишь, как меня уважают?
Мария смотрит на него и отворачивается.
Тарантас Врангеля, а за ним и телега с Исаевыми въезжают в распахнутые ворота большого купеческого дома, который снимает Врангель. За домом – сад и оранжерея.
ДОМ, САД И ОРАНЖЕРЕЯ ВРАНГЕЛЯ. ТОТ ЖЕ ВЕЧЕР (продолжение)Хлопает пробкой бутылка шампанского… Врангель, хохоча, наливает шампанское в бокал Исаеву, они чокаются и пьют… И снова стреляет пробкой шампанское… Исаев уже пьет из горлышка…
Врангель играет на фортепиано «Собачий вальс», Исаев продолжает пить…
ГОЛОС ВРАНГЕЛЯ (за кадром). Желая доставить Достоевскому возможность на прощание поворковать с Марией Дмитриевной, я здорово накатал шампанским ее муженька. Он был в полном моем распоряжении…
Достоевский и Мария выходят из дома в сад.
ГОЛОС ВРАНГЕЛЯ (продолжает).…И скоро заснул как убитый. Паша, их семилетний сын, тоже спал…
Врангель укладывает пьяного Исаева на диван… Мальчика, спящего в кресле, укрывает пледом…
Адам зажигает свечи, вопросительно смотрит на хозяина.
ВРАНГЕЛЬ. Распрягай и иди спать.
Адам понимающе кивает и уходит.
Врангель с бутылкой коньяку и бокалом садится у окна, выходящего в сад, на оранжерею.
За окнами оранжереи горит свеча, отбрасывая на стекла тени Достоевского и Марии.
Тень Достоевского пламенно размахивает руками…
Сидя в доме, в глубоком кресле, и глядя на эти окна оранжереи, Врангель наливает себе коньяк в бокал и поднимает руку с бокалом.
ВРАНГЕЛЬ. К делу, Федор Михайлович! К делу!
Пьет коньяк и закрывает глаза, засыпая.
САД И ОРАНЖЕРЕЯ. РАННЕЕ УТРОНа рассвете Достоевский и Мария выходят из оранжереи. Достоевский, размахивая руками, продолжает что-то пламенно говорить.
Сонный и пьяный Исаев уже сидит в тарантасе Врангеля, тут же спит и семилетний Павлик.
Мария, пряча глаза от Врангеля, забирается в свою телегу.
ВРАНГЕЛЬ (Достоевскому). Ну как? Можем ехать?
ДОСТОЕВСКИЙ (интимно). Да, купидон. Я получил от нее доказательства ее любви.
ВРАНГЕЛЬ (с сарказмом). Поцелуй, что-ли? (Трогает Адама за плечо). Пошел!
Адам щелкает вожжами, трогая тарантас. Достоевский спешит в телегу к Марии, берется за вожжи, и телега вслед за тарантасом Врангеля выезжает со двора…
ДОРОГА В СОСНОВОМ БОРУ. РАССВЕТТарантас Врангеля и телега со скарбом Исаевых катят по дороге через густой сосновый бор… Мягкий рассвет пробивается сквозь листву… Воздух пронизан первыми солнечными лучами…
На очередном повороте дороги тарантас и телега останавливаются… Врангель и Адам перетаскивают пьяного, сонного Исаева из своего тарантаса в телегу. Исаев, улегшись в телеге, немедленно начинает храпеть… рядом с ним Достоевский укладывает спящего Павлика и подходит к Марии, обнимает ее…
Так, обнявшись и прильнув друг к другу телами, они стоят у телеги.
За кадром звучит ноктюрн Глинки.
Фыркает лошадь…
Бьет копытом конь Врангеля…
Мария, прослезившись, отторгается от Достоевского, залезает в телегу, берет в руки вожжи и трогает лошадей.
Дернули лошади, тронулась телега, поднялись клубы пыли…
И вот уже еле виднеются на лесной дороге повозка и ее седоки, затихает почтовый колокольчик…
А Достоевский все стоит как вкопанный, безмолвный, смотрит ей вслед, и слезы катятся по его щекам…
ВРАНГЕЛЬ (огорченно). Эх, Федор Михайлович! Какой вы романтик, право…
